Чтобы им заняться, требуется каток, много свободного времени, швабры, огромные гранитные «шайбы» размером с пылесос и лишняя пара-тройка тысяч долларов на этот инвентарь. Играют в керлинг командами. Смысл игры – загнать в круг как можно больше своих «камней», соответственно выбив «камни» противника. Чтобы гранитная «шайба» лучше скользила, лед перед ней натирают жесткими щетками.
Всю дорогу до Ледового дворца Рыбникова не проронила ни слова. Только ответила на звонок.
– Еду. Нет, не одна. Нет, не с Дилей. Пока, потом перетрем.
На арене вяло состязались две команды.
Ксюша замахала руками молодому человеку, который сосредоточенно примерялся, куда направить камень. Увидев объект своей страсти, она мгновенно растаяла.
– Гриша! Ути-пуси мой! Привет! Глядя, как она резво бросилась вниз по узким ступенькам, я схватилась за спинку ближайшего кресла. Казалось, девушка вот-вот не удержится на своих каблучищах и покатится кубарем. Но она благополучно выбежала на лед. Мелко семеня ногами и оглушительно визжа, добралась до Гриши и радостно повисла у него на шее. Видя, что главный «кидала» захвачен теткой, остальные игроки понуро оперлись на свои швабры. Поцелуй обещал быть долгим.
– Фу! Как можно быть такой дурой! – раздался у меня над ухом презрительный голос.
– Вы так считаете? – спросила я автоматически.
– А вы нет? – рядом восседала, к моему удивлению, Крымник. – Смотреть противно. Не девушка, а коврик для ног!
– Может быть, она просто об этом не думает, – предположила я, – действует по зову сердца.
– Сказала бы, по зову чего она действует! – базарно фыркнула модель. – Кстати, не ожидала, что вы керлингом интересуетесь. А как же обучение Анжелики Васильевны хорошим манерам?
Тон Крымник был откровенно издевательским. Я решила ее позлить. В гневе люди часто высказывают больше, чем хотели бы.
– Вы знаете, Алина, – мои губы сложились в жеманную ухмылку, – если говорить откровенно, мы с вами обе знаем, что Лика может позволить себе все, что угодно. Она может есть руками, вытирать рот скатертью, сморкаться в шторы – никто не пикнет. У этой девушки для счастья есть абсолютно все. Она богата, красива, у нее любящий заботливый отец. Не все этим могут похвастаться…
И уставилась на позеленевшую от злости модель поверх очков. Моя речь должна была очень ее разозлить. Во всех интервью Алина говорит, что успеха добилась исключительно тяжким трудом на подиуме и самоотверженным фитнесом.
«Халявщица», наслаждающаяся папашиными деньгами, должна вызывать у нее зубовный скрежет.
Крымник смерила меня гневным взглядом.
– Мать была сука и б.., и дочка, шалава, вся в нее, – процедила она сквозь зубы.
– Фу, как грубо! – я скорчила презрительную мину, – мне кажется, Алина, что вы нуждаетесь в уроках хороших манер больше, чем Лика.
– Я, по крайней мере, не сплю со всеми подряд, – зло отчеканила она секунд через десять. Долго подбирала слова.
– И что? – недоумение получилось само собой.
– Корчит из себя недотрогу, сцены закатывает, руки заламывает, а сама трахается с дворецким! Я сама, своими глазами видела! В саду, в беседке, как уличная проститутка!
– Не верю.
Станиславский мог бы мной гордиться.
Модель злобно фыркнула и направилась к выходу. Судя по ее напряженным, подпрыгивающим шагам – она вне себя от ярости. Интересно… Может быть, тот единственный настоящий мужчина, которого встретила Лика – это Бекетов? Он ее страстная любовь, служащая у папы?
– Александра Александровна! – завопила Ксюша, уперев руки в бока. – Вы так и будете стоять? Или снизойдете до нашего плебейского общества?!
Ишь, слова какие знает! Про плебеев и патрициев. Небось, и кто Цезаря порешил, в курсе…
Спустившись вниз, я склонила голову, обведя всех присутствующих взглядом училки-мегеры. Присутствующие кисло поздоровались, ковыряя коньками лед.
– Александра Александровна Ворошилова.
– Журналистка, – небрежно бросила Ксюша, – будет писать, как бессмысленно и тупо мы прожигаем жизнь.
– Очень приятно, Гриша, – поздоровался со мной свидетель гибели Александра Гаврилова, на котором мертвой хваткой повисла мадмуазель Рыбникова, беспрестанно чмокающая и хихикающая.
Игроки вяло собирались. Ксюша утащила Никиту в угол и что-то горячо шептала ему на ухо, периодически показывая на меня пальцем и глупо хихикая. Неужели подобное поведение кажется ей сексуальным? Глянцевые журналы активно пропагандируют эту идею. Мол, глупость женщины позволяет мужчине чувствовать себя с ней на высоте, и, следовательно, повышает ее шансы. Шансы на что, извините? Остаться с не очень умным субъектом, который страдает комплексом неполноценности?
– Куда теперь? – спросила Ксюша, капризно надув розовые губки.
– Надо перекусить, – ответил ей Гриша. – Кстати, ты завтра на «Орлиную гору» поедешь?
– Не-а, – протянула Ксюша. – Я после Давоса эти горные лыжи и сноуборды видеть не могу. С родителями накаталась до одурения. Мы на следующей неделе с Ланой, может, в Кению съездим на недельку. Позагорать напоследок.
– Ты, кстати, своим сказала, что тебя до сессии не допустили? – вкрадчиво спросил Гриша.
– С ума сошел?! – Ксюша легонько стукнула его по голове ладонью. – Мои родители такого не поймут. Они в полной уверенности, что я у них гений и гордость факультета.
«Это объясняет твои комплексы, – подумала я. – Например, желание быть „круче тучи“. Ведь у Ксюши наверняка есть своя машина. Какой-нибудь демократичный „Фольксваген“ или „Пежо“, может быть, даже „Мерседес“, но она выпрашивает у Лики Домовой на день шикарный Родстер, какого больше ни у кого в городе нет! Когда родители хотят видеть ребенка идеальным, а за любое проявление слабости жестоко презирают, – хуже этого не может быть на свете. Страшно подумать, что будет, когда обман откроется. Ксюша вполне может выйти в окно».
– Александра Александровна, – Гриша мягко тронул меня за плечо. От неожиданности я вздрогнула, как от удара током, – мы сейчас поедем в гости к моим друзьям. Вы с нами?
– Разумеется, – кивнула я.
Тот окинул меня придирчивым взглядом. В глубине холодных, как льдинки, глаз мелькнула тень подозрения. Он как будто оценивал мой серый костюм, очки в тонкой оправе, скромные колечки, перламутровые короткие ногти…
– Ладно, поехали.
Не дожидаясь ответа, Гриша повернулся ко мне спиной и пошел к выходу.
– Че эта дылда хотела? – спросила Ксюша, кивая наверх, где несколько минут назад я разговаривала с Алиной.
Я кашлянула и многозначительно уставилась на девушку, она едва доставала до моего плеча, несмотря на платформу.
– Ничего.
– Знаем мы ее «ничего», – с вызовом ответила Ксюша. – С ней надо глаз да глаз. Папик один раз на такой женился – мы без дома на Кипре остались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Всю дорогу до Ледового дворца Рыбникова не проронила ни слова. Только ответила на звонок.
– Еду. Нет, не одна. Нет, не с Дилей. Пока, потом перетрем.
На арене вяло состязались две команды.
Ксюша замахала руками молодому человеку, который сосредоточенно примерялся, куда направить камень. Увидев объект своей страсти, она мгновенно растаяла.
– Гриша! Ути-пуси мой! Привет! Глядя, как она резво бросилась вниз по узким ступенькам, я схватилась за спинку ближайшего кресла. Казалось, девушка вот-вот не удержится на своих каблучищах и покатится кубарем. Но она благополучно выбежала на лед. Мелко семеня ногами и оглушительно визжа, добралась до Гриши и радостно повисла у него на шее. Видя, что главный «кидала» захвачен теткой, остальные игроки понуро оперлись на свои швабры. Поцелуй обещал быть долгим.
– Фу! Как можно быть такой дурой! – раздался у меня над ухом презрительный голос.
– Вы так считаете? – спросила я автоматически.
– А вы нет? – рядом восседала, к моему удивлению, Крымник. – Смотреть противно. Не девушка, а коврик для ног!
– Может быть, она просто об этом не думает, – предположила я, – действует по зову сердца.
– Сказала бы, по зову чего она действует! – базарно фыркнула модель. – Кстати, не ожидала, что вы керлингом интересуетесь. А как же обучение Анжелики Васильевны хорошим манерам?
Тон Крымник был откровенно издевательским. Я решила ее позлить. В гневе люди часто высказывают больше, чем хотели бы.
– Вы знаете, Алина, – мои губы сложились в жеманную ухмылку, – если говорить откровенно, мы с вами обе знаем, что Лика может позволить себе все, что угодно. Она может есть руками, вытирать рот скатертью, сморкаться в шторы – никто не пикнет. У этой девушки для счастья есть абсолютно все. Она богата, красива, у нее любящий заботливый отец. Не все этим могут похвастаться…
И уставилась на позеленевшую от злости модель поверх очков. Моя речь должна была очень ее разозлить. Во всех интервью Алина говорит, что успеха добилась исключительно тяжким трудом на подиуме и самоотверженным фитнесом.
«Халявщица», наслаждающаяся папашиными деньгами, должна вызывать у нее зубовный скрежет.
Крымник смерила меня гневным взглядом.
– Мать была сука и б.., и дочка, шалава, вся в нее, – процедила она сквозь зубы.
– Фу, как грубо! – я скорчила презрительную мину, – мне кажется, Алина, что вы нуждаетесь в уроках хороших манер больше, чем Лика.
– Я, по крайней мере, не сплю со всеми подряд, – зло отчеканила она секунд через десять. Долго подбирала слова.
– И что? – недоумение получилось само собой.
– Корчит из себя недотрогу, сцены закатывает, руки заламывает, а сама трахается с дворецким! Я сама, своими глазами видела! В саду, в беседке, как уличная проститутка!
– Не верю.
Станиславский мог бы мной гордиться.
Модель злобно фыркнула и направилась к выходу. Судя по ее напряженным, подпрыгивающим шагам – она вне себя от ярости. Интересно… Может быть, тот единственный настоящий мужчина, которого встретила Лика – это Бекетов? Он ее страстная любовь, служащая у папы?
– Александра Александровна! – завопила Ксюша, уперев руки в бока. – Вы так и будете стоять? Или снизойдете до нашего плебейского общества?!
Ишь, слова какие знает! Про плебеев и патрициев. Небось, и кто Цезаря порешил, в курсе…
Спустившись вниз, я склонила голову, обведя всех присутствующих взглядом училки-мегеры. Присутствующие кисло поздоровались, ковыряя коньками лед.
– Александра Александровна Ворошилова.
– Журналистка, – небрежно бросила Ксюша, – будет писать, как бессмысленно и тупо мы прожигаем жизнь.
– Очень приятно, Гриша, – поздоровался со мной свидетель гибели Александра Гаврилова, на котором мертвой хваткой повисла мадмуазель Рыбникова, беспрестанно чмокающая и хихикающая.
Игроки вяло собирались. Ксюша утащила Никиту в угол и что-то горячо шептала ему на ухо, периодически показывая на меня пальцем и глупо хихикая. Неужели подобное поведение кажется ей сексуальным? Глянцевые журналы активно пропагандируют эту идею. Мол, глупость женщины позволяет мужчине чувствовать себя с ней на высоте, и, следовательно, повышает ее шансы. Шансы на что, извините? Остаться с не очень умным субъектом, который страдает комплексом неполноценности?
– Куда теперь? – спросила Ксюша, капризно надув розовые губки.
– Надо перекусить, – ответил ей Гриша. – Кстати, ты завтра на «Орлиную гору» поедешь?
– Не-а, – протянула Ксюша. – Я после Давоса эти горные лыжи и сноуборды видеть не могу. С родителями накаталась до одурения. Мы на следующей неделе с Ланой, может, в Кению съездим на недельку. Позагорать напоследок.
– Ты, кстати, своим сказала, что тебя до сессии не допустили? – вкрадчиво спросил Гриша.
– С ума сошел?! – Ксюша легонько стукнула его по голове ладонью. – Мои родители такого не поймут. Они в полной уверенности, что я у них гений и гордость факультета.
«Это объясняет твои комплексы, – подумала я. – Например, желание быть „круче тучи“. Ведь у Ксюши наверняка есть своя машина. Какой-нибудь демократичный „Фольксваген“ или „Пежо“, может быть, даже „Мерседес“, но она выпрашивает у Лики Домовой на день шикарный Родстер, какого больше ни у кого в городе нет! Когда родители хотят видеть ребенка идеальным, а за любое проявление слабости жестоко презирают, – хуже этого не может быть на свете. Страшно подумать, что будет, когда обман откроется. Ксюша вполне может выйти в окно».
– Александра Александровна, – Гриша мягко тронул меня за плечо. От неожиданности я вздрогнула, как от удара током, – мы сейчас поедем в гости к моим друзьям. Вы с нами?
– Разумеется, – кивнула я.
Тот окинул меня придирчивым взглядом. В глубине холодных, как льдинки, глаз мелькнула тень подозрения. Он как будто оценивал мой серый костюм, очки в тонкой оправе, скромные колечки, перламутровые короткие ногти…
– Ладно, поехали.
Не дожидаясь ответа, Гриша повернулся ко мне спиной и пошел к выходу.
– Че эта дылда хотела? – спросила Ксюша, кивая наверх, где несколько минут назад я разговаривала с Алиной.
Я кашлянула и многозначительно уставилась на девушку, она едва доставала до моего плеча, несмотря на платформу.
– Ничего.
– Знаем мы ее «ничего», – с вызовом ответила Ксюша. – С ней надо глаз да глаз. Папик один раз на такой женился – мы без дома на Кипре остались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55