Александра Александровна! – он обратился ко мне. – Вы тоже в черном платье! Как контрастно! Правда, не атласное, но все равно очень хорошо! Может, вы будете свидетельницей?! Я тогда вот эту стерву, – Жорж показал мобильником на Марго, вульгарно развалившуюся на диванчике, – смогу физически уничтожить!
– Это любовь, – вздохнула Лика, кивнув мне на ссорящуюся парочку, и подмигнула.
Василий Петрович выглядел спокойным, он сидел за столом для игры в шахматы.
Такой специальный столик из мрамора, на столешнице которого черным и белым камнем выложена шахматная доска. Золотые номера и цифры, обозначающие клетки, вдавлены в мрамор.
– А я вот так, – говорил он Бекетову, который, судя но снятым с доски белым фигурам хозяина, был уже близок к победе.
– Так нельзя, – спокойно ответил дворецкий. – Вам будет мат.
– А гак? – спросил Домовой.
– Конь не может прыгать буквой "Z", он ходит только буквой "Г", – почтительно сообщил Бекетов.
– Он у меня беспредельщик! – заявил Василий Петрович и поставил коня, куда наметил.
Лика обернулась к отцу.
– Папа! А что, если он вообще не придет? Ты отменишь свадьбу?
– Голову я его отменю тогда, – последовал мирный ответ. – Бекетов, предлагаю тебе ничью.
– Согласен, – кивнул дворецкий. – Я могу идти?
– Иди-иди, а где прокурор? Василий Петрович оглядел «зал торжественных приемов».
Через пару секунд к Домовому за стол подсадили прокурора. Василий Петрович пригнулся и начал тому что-то вполголоса объяснять. Прокурор дергал шеей и шумно вздыхал. Я чуть отклонилась назад и с любопытством прислушалась к разговору.
– Василий Петрович, я вас очень уважаю! Мы с вами давно знакомы! Требуйте от меня все, что угодно – только не это! Ну не могу я вас посадить, при всем желании не могу!
– А, – откинулся назад Домовой. – Значит, ты меня посадить все-таки хочешь?
– По долгу службы обязан хотеть, – нервно сглотнул прокурор, – но ни за что, Василий Петрович, ни за что! Да и какой судья решиться вам обвинительный приговор вынести? Пресса шумиху поднимет. Вы же в последнее время благотворительностью злоупотребляли – детским домам помогли, церковь построили, деньги на ремонт Русского музея выделили. Меня журналисты в порошок сотрут! И потом, с чего вы взяли, что вам следует находиться в тюрьме? Если это из соображений безопасности, если вам кто-то угрожает – давайте лучше их посадим! Почему, ради Христа, скажите, почему вы вдруг решили сесть в тюрьму?!
Домовой, со вздохом, положил руку на плечо прокурора.
– Никанор Исидорыч, тебе этого не понять.
– Если вы таким способом испытываете мою лояльность… – пробормотал прокурор, приложив руку к сердцу.
– Да ничего я не испытываю! У меня на твою лояльность абонемент. Просто хочу сесть в тюрьму. Зачем – не твоего ума дело.
– Послушайте, – прокурор начал оправдываться, – я ваше желание уважаю, но наша система, увы, насквозь бюрократична. Во-первых, на вас надо завести дело. Во-вторых, провести расследование. В-третьих, представить веские улики. В-четвертых, найти свидетелей. Без этого я не моту вас в тюрьму отправить!
– Но у меня же есть условная судимость!
– Но так вы же по ней давно амнистированы! – взмолился несчастный Никанор Исидорыч. – Забыли?
– Слушай, я сам признаюсь. При явке с повинной можно ведь завести дело.
– Так то, в чем вы признаетесь, еще доказать надо!
– Что за бред?
– Ну, а вдруг вы на себя наговариваете? Вдруг кто-то оказывает на вас давление? Следственные органы будут обязаны провести расследование в любом случае. И ничего не найдут, будьте уверены.
– Да ну! Взять хотя бы убийство вице-губернатора… – начал признаваться Домовой.
– За него Сейфулин уже второй год трубит, – прервал его прокурор, – вместе со всей махачкалинской преступной группировкой.
– Но мы-то оба знаем, что здесь-то он и ни при чем!
– Здесь – да, но остального на нем столько, что сидит он все равно по заслугам. И потом, сам понимаешь, что мне было дано указание зачистить вверенную территорию. К тому же заказ на вице-губернатора тебе от кого поступил? А? Он же проворовался в доску!
– Ладно, а вооруженный захват «Электрокабеля»? Я могу…
– Ничего не можешь, дорогой Василий Петрови-и-ч! – прокурор приложил к груди обе ладони крест-накрест.
– Но это же осуществила моя, как ты выражаешься, «преступная группировка» под непосредственным руководством меня! – воскликнул Домовой.
– А ты забыл, что все участники штурма за неделю до этого были приняты на службу в качестве судебных приставов?!
И захват ими осуществлялся на основании законного решения суда!
– Да какое оно законное?! – возмутился Василий Петрович. – Я за него сто пятьдесят штук заплатил!
– А это никого не интересует, – покачал головой Никанор Исидорыч. – Решение суда есть? Есть. Исполнение проводили судебные приставы? Приставы. Все по закону, Василий Петрович. Я, по идее, должен арестовать тех, кто сопротивление оказывал!
– Абсурд какой-то… – Домовой потер лоб рукой. – Ну а по мелочи? Организация преступного сообщества, хранение оружия, неуплата налогов? Между прочим, Аль Капоне за неуплату налогов посадили.
– Какие налоги, Василий Петрович?! – прокурор начал горячиться. – Ты же официально гражданин Каймановых островов! На основании чего с тебя налоги взимать?! На ношение оружия у тебя разрешение есть…
– А то, что дома?!
– Дома у нас теперь любой гражданин может целый арсенал держать для самообороны. Вы что о новом законе не слышали? Преступное сообщество тоже не подходит. Где оно? Нет никакого сообщества! Есть охранная фирма «Домовой и Ко», у которой лицензия в полном порядке. За пять лет – ни одного нарекания, только официальные благодарности!
– Блин… – в голосе Василия Петровича послышались нотки отчаяния.
Он несколько секунд глубоко дышал и вдруг выхватил пистолет!
– А если я тебя сейчас убью?! При свидетелях!
Прокурор вдавился в стул, поднял руки и прошептал:
– Тогда тебя некому будет сажать, Василий Петрович…
Домовой почесал дулом за ухом.
– И то верно. Твоя правда, Никанор Исидорыч. Ладно, живи пока.
Прокурор непроизвольно охнул и схватился рукой за живот.
– И-извините, а где здесь туалет? – спросил он сконфуженно.
– Там, – показал Бекетов. – Справа от центральной лестницы.
– Спасибо, – прокурора как ветром сдуло.
В этот момент к Домовому подбежала та самая Ника, что выдавала себя за Ингу Вербицкую в офисе «Медиа-стара».
– Василий Петрович, гости проявляют беспокойство. Спрашивают, состоится ли свадьба или можно разъезжаться.
Инга покосилась на меня.
– Зрас-сте, – она заискивающе улыбнулась и кивнула головой. Мол, простите, что так вышло…
– Какое разъезжаться?! Я им разъедусь! Всем сидеть, ждать жениха. Бекетов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Это любовь, – вздохнула Лика, кивнув мне на ссорящуюся парочку, и подмигнула.
Василий Петрович выглядел спокойным, он сидел за столом для игры в шахматы.
Такой специальный столик из мрамора, на столешнице которого черным и белым камнем выложена шахматная доска. Золотые номера и цифры, обозначающие клетки, вдавлены в мрамор.
– А я вот так, – говорил он Бекетову, который, судя но снятым с доски белым фигурам хозяина, был уже близок к победе.
– Так нельзя, – спокойно ответил дворецкий. – Вам будет мат.
– А гак? – спросил Домовой.
– Конь не может прыгать буквой "Z", он ходит только буквой "Г", – почтительно сообщил Бекетов.
– Он у меня беспредельщик! – заявил Василий Петрович и поставил коня, куда наметил.
Лика обернулась к отцу.
– Папа! А что, если он вообще не придет? Ты отменишь свадьбу?
– Голову я его отменю тогда, – последовал мирный ответ. – Бекетов, предлагаю тебе ничью.
– Согласен, – кивнул дворецкий. – Я могу идти?
– Иди-иди, а где прокурор? Василий Петрович оглядел «зал торжественных приемов».
Через пару секунд к Домовому за стол подсадили прокурора. Василий Петрович пригнулся и начал тому что-то вполголоса объяснять. Прокурор дергал шеей и шумно вздыхал. Я чуть отклонилась назад и с любопытством прислушалась к разговору.
– Василий Петрович, я вас очень уважаю! Мы с вами давно знакомы! Требуйте от меня все, что угодно – только не это! Ну не могу я вас посадить, при всем желании не могу!
– А, – откинулся назад Домовой. – Значит, ты меня посадить все-таки хочешь?
– По долгу службы обязан хотеть, – нервно сглотнул прокурор, – но ни за что, Василий Петрович, ни за что! Да и какой судья решиться вам обвинительный приговор вынести? Пресса шумиху поднимет. Вы же в последнее время благотворительностью злоупотребляли – детским домам помогли, церковь построили, деньги на ремонт Русского музея выделили. Меня журналисты в порошок сотрут! И потом, с чего вы взяли, что вам следует находиться в тюрьме? Если это из соображений безопасности, если вам кто-то угрожает – давайте лучше их посадим! Почему, ради Христа, скажите, почему вы вдруг решили сесть в тюрьму?!
Домовой, со вздохом, положил руку на плечо прокурора.
– Никанор Исидорыч, тебе этого не понять.
– Если вы таким способом испытываете мою лояльность… – пробормотал прокурор, приложив руку к сердцу.
– Да ничего я не испытываю! У меня на твою лояльность абонемент. Просто хочу сесть в тюрьму. Зачем – не твоего ума дело.
– Послушайте, – прокурор начал оправдываться, – я ваше желание уважаю, но наша система, увы, насквозь бюрократична. Во-первых, на вас надо завести дело. Во-вторых, провести расследование. В-третьих, представить веские улики. В-четвертых, найти свидетелей. Без этого я не моту вас в тюрьму отправить!
– Но у меня же есть условная судимость!
– Но так вы же по ней давно амнистированы! – взмолился несчастный Никанор Исидорыч. – Забыли?
– Слушай, я сам признаюсь. При явке с повинной можно ведь завести дело.
– Так то, в чем вы признаетесь, еще доказать надо!
– Что за бред?
– Ну, а вдруг вы на себя наговариваете? Вдруг кто-то оказывает на вас давление? Следственные органы будут обязаны провести расследование в любом случае. И ничего не найдут, будьте уверены.
– Да ну! Взять хотя бы убийство вице-губернатора… – начал признаваться Домовой.
– За него Сейфулин уже второй год трубит, – прервал его прокурор, – вместе со всей махачкалинской преступной группировкой.
– Но мы-то оба знаем, что здесь-то он и ни при чем!
– Здесь – да, но остального на нем столько, что сидит он все равно по заслугам. И потом, сам понимаешь, что мне было дано указание зачистить вверенную территорию. К тому же заказ на вице-губернатора тебе от кого поступил? А? Он же проворовался в доску!
– Ладно, а вооруженный захват «Электрокабеля»? Я могу…
– Ничего не можешь, дорогой Василий Петрови-и-ч! – прокурор приложил к груди обе ладони крест-накрест.
– Но это же осуществила моя, как ты выражаешься, «преступная группировка» под непосредственным руководством меня! – воскликнул Домовой.
– А ты забыл, что все участники штурма за неделю до этого были приняты на службу в качестве судебных приставов?!
И захват ими осуществлялся на основании законного решения суда!
– Да какое оно законное?! – возмутился Василий Петрович. – Я за него сто пятьдесят штук заплатил!
– А это никого не интересует, – покачал головой Никанор Исидорыч. – Решение суда есть? Есть. Исполнение проводили судебные приставы? Приставы. Все по закону, Василий Петрович. Я, по идее, должен арестовать тех, кто сопротивление оказывал!
– Абсурд какой-то… – Домовой потер лоб рукой. – Ну а по мелочи? Организация преступного сообщества, хранение оружия, неуплата налогов? Между прочим, Аль Капоне за неуплату налогов посадили.
– Какие налоги, Василий Петрович?! – прокурор начал горячиться. – Ты же официально гражданин Каймановых островов! На основании чего с тебя налоги взимать?! На ношение оружия у тебя разрешение есть…
– А то, что дома?!
– Дома у нас теперь любой гражданин может целый арсенал держать для самообороны. Вы что о новом законе не слышали? Преступное сообщество тоже не подходит. Где оно? Нет никакого сообщества! Есть охранная фирма «Домовой и Ко», у которой лицензия в полном порядке. За пять лет – ни одного нарекания, только официальные благодарности!
– Блин… – в голосе Василия Петровича послышались нотки отчаяния.
Он несколько секунд глубоко дышал и вдруг выхватил пистолет!
– А если я тебя сейчас убью?! При свидетелях!
Прокурор вдавился в стул, поднял руки и прошептал:
– Тогда тебя некому будет сажать, Василий Петрович…
Домовой почесал дулом за ухом.
– И то верно. Твоя правда, Никанор Исидорыч. Ладно, живи пока.
Прокурор непроизвольно охнул и схватился рукой за живот.
– И-извините, а где здесь туалет? – спросил он сконфуженно.
– Там, – показал Бекетов. – Справа от центральной лестницы.
– Спасибо, – прокурора как ветром сдуло.
В этот момент к Домовому подбежала та самая Ника, что выдавала себя за Ингу Вербицкую в офисе «Медиа-стара».
– Василий Петрович, гости проявляют беспокойство. Спрашивают, состоится ли свадьба или можно разъезжаться.
Инга покосилась на меня.
– Зрас-сте, – она заискивающе улыбнулась и кивнула головой. Мол, простите, что так вышло…
– Какое разъезжаться?! Я им разъедусь! Всем сидеть, ждать жениха. Бекетов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55