Ты же только что купил квартиру? – удивилась я.
– А Римма Аркадьевна как же? Катенька мудро решила. Она узнала, за сколько можно продать мою квартиру после того, как в ней закончится ремонт. Приличная сумма, можно на это жить. Покупать квартиры, ремонтировать – и продавать потом. На деньги, которые мы выручим, можно будет оплатить часть коттеджа. Екатерина Львовна хочет жить за городом.
– Почему бы ей, в таком случае, свою квартиру не продать? – пробурчала я себе под нос.
– Не придирайся, Сан Саныч! Я Катеньке всецело доверяю! Она самая разумная из женщин.
– И практичная, надо полагать… Николай Иванович подвоха не учуял и спокойно отсоединился.
Ладно, вся надежда на охрану моего дома. К нам запросто не пройдешь. Кованые ворота открываются только жильцами. Надеюсь, Славику удастся справиться с Эмилией Ивановной, если она вдруг узнает, где скрывается предатель.
До свадьбы оставалось два дня. Открыв свою тетрадку, я еще раз пробежала глазами записи. Появилось ощущение, отдаленно напоминающее панику. Спокойно! Пока больной не умер, реанимационные мероприятия нельзя прекращать. Сегодня же поеду к Инге Вербицкой и куплю последнее «Идеальное убийство».
Наскоро умывшись и одевшись, я направилась к Лике. Нужно обговорить дальнейший план действий.
Возле ее дверей стояли два огромных охранника с тумбообразными лицами. Издали – как братья-близнецы. Лысоватые, с жирными загривками и свернутыми набок носами. Они молча пустили меня внутрь.
Лика сидела на подоконнике в гостиной. На ней были простой белый свитер и спортивные брюки.
– А… это вы, – расстроенно констатировала она факт моего появления.
– Доброе утро, – я кашлянула и, чувствуя себя в высшей степени неловко, присела на диванчик. – Лика, мне очень жаль, но…
– Ничего, я и не надеялась особо, – девушка подтянула ноги к животу, – видели у дверей охрану?
– Да. А зачем она?
– Смотрят, чтобы я не сбежала. Они теперь постоянно за мной по пятам ходят.
– Не могу поверить… – я запустила руку в волосы и внимательно посмотрела на Лику.
– Ну я могу выйти за него замуж, – рассуждала та. – Папе это очень нужно. Но спать в одной постели с ним меня никто не заставит!
– Этого еще не хватало, – отозвалась я, хотя у меня появились определенные сомнения на сей счет.
– Может, у Василия Петровича есть какой-то свой план, который он намерен осуществить, а тебе не рассказывает, чтобы не проболталась и вела себя естественно? – попыталась я приободрить Лику.
– Ага, есть у него план, он в тюрьму собрался. Вчера прокурору позвонил, сказал: «Готовьтесь к процессу века». Подсчитал, что он по совокупности статей может в Книгу Гиннесса попасть. Прокурор там, по-моему, от страха весь испариной покрылся, решил, что тут подстава какая-то. У папы с депрессией вообще крыша поехала. Захожу в нему вчера, а он «Преступление и наказание» читает. Во-о-от такие слезы по щекам катятся!
– Да, Федор Михайлович – гений, – согласилась я.
Как-то раз ко мне наведался печальный Николай Иванович, с томиком Достоевского под мышкой, и говорит: «Я, Сан Саныч, прочитал роман „Идиот“ и понял – это про меня». Велика же, однако, художественная сила, если младший детектив Яретенко представил себя Мышкиным…
– Лучше бы папа «Женитьбу Бальзаминова» еще раз посмотрел, – проворчала себе под нос Лика. – Эх, послезавтра меня торжественно, с помпой выдадут замуж за этого идиота Шерера. Нельзя сказать, что это мечта всей моей жизни, но, с другой стороны, с ним всегда сможет что-нибудь случиться…
Я с опаской посмотрела на Лику. Ее гены должны были рано или поздно заявить о себе.
Домовая посмотрела на часы, висевшие на стене, и сказала:
– Через пять минут будет в самый раз. Жорж в агонии. Идут последние приготовления. Мало того что мне испортили главный день в жизни, так еще и с помпой. Почему все такие эгоисты?!
Последний вопрос прозвучал риторически.
– Лика, помнишь фотографию, которую ты мне дала в первую нашу встречу? – я вытащила снимок из тетрадки. – Ты не узнаешь место?
Лика слезла с подоконника и переместилась ко мне на диван.
– Посмотри, – я ткнула пальцем в непонятный объект на заднем плане, – что это такое?
– Не знаю, но можно увеличить. – она встала и вытащила из ящика бюро ноутбук. Пока она его включала, я быстренько зачитала ей основные выводы из своих наблюдений. Лика зевнула.
– Только как доказать, что это все Никита, вот в чем вопрос, – заключила она, открывая папку с фотографиями. – Так…
Вскоре на экране появился тот самый снимок, который я держала в руках. Лика выделила область с непонятным объектом и стала его постепенно увеличивать. Сто двадцать процентов, сто тридцать, сто пятьдесят, двести, двести пятьдесят….
– Похоже на огромную спутниковую тарелку, – заключила девушка.
– Я знаю, где это, – у меня глаза, по-моему, кровью налились.
Значит, уфолог Миша, возле дома которого стоит эта махина, огромный локатор, спертый из какой-то противоракетной части, не посчитал нужным сообщить, что Эля Гаврилова, кроме НЛО, интересовалась еще и пчелами. Если он ее прячет…
– Найти бы способ ее выманить, если она жива, – вздохнула Лика.
И тут у меня в голове «коротнуло». Ни разу за полгода детективной деятельности не случалось озарений, и вот оно! Прямо как пишут в книгах.
– Анжелика Васильевна, у меня есть план…
Оставив визжащую от смеха Лику готовиться к ее части представления, я бегом помчалась в столовую.
Там сидел Василий Петрович, задумчиво размазывающий по тарелке манную кашу. Зрелище, скажу я вам, сюрреалистическое.
– Доброе утро! – я плюхнулась на стул, не дожидаясь разрешения.
– А вы уверены, что это утро доброе? – меланхолично, в стиле ослика Иа уточнил владелец бензинового комбината.
– Что это вы рисуете? – я не удержалась от вопроса, глядя, как Домовой чертит ложкой решетку на поверхности каши.
– Тренирую волю, – вздохнул Василий Петрович.
– Понятно, – я с опаской посмотрела на подошедшего ко мне официанта. – Извините, у меня на манную кашу аллергия… Нет ли у вас чего-нибудь сырного или ветчинного?
– Могу предложить омлет с сыром и ветчиной, – последовал приятный ответ.
– Давайте, и еще апельсиновый сок, две чашки кофе и пепельницу.
– Вижу, вы чем-то воодушевлены? – печально спросил Домовой. – Придумали, как расстроить свадьбу?
– Василий Петрович, – я постаралась улыбнуться как можно приветливей, – ну неужели эта свадьба для вас так много значит? Может, все-таки…
– Нет, она состоится!
Домовой треснул кулаком по столу так, что тарелка с кашей подпрыгнула в воздух и аккуратно легла ему на колени. Естественно, кашей вниз.
За сим последовала богатая мозаика непарламентских выражений, осуждающая манную кашу и ее мать, плавно переходящая в категоричный ультиматум о неизбежности свадьбы дочери!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– А Римма Аркадьевна как же? Катенька мудро решила. Она узнала, за сколько можно продать мою квартиру после того, как в ней закончится ремонт. Приличная сумма, можно на это жить. Покупать квартиры, ремонтировать – и продавать потом. На деньги, которые мы выручим, можно будет оплатить часть коттеджа. Екатерина Львовна хочет жить за городом.
– Почему бы ей, в таком случае, свою квартиру не продать? – пробурчала я себе под нос.
– Не придирайся, Сан Саныч! Я Катеньке всецело доверяю! Она самая разумная из женщин.
– И практичная, надо полагать… Николай Иванович подвоха не учуял и спокойно отсоединился.
Ладно, вся надежда на охрану моего дома. К нам запросто не пройдешь. Кованые ворота открываются только жильцами. Надеюсь, Славику удастся справиться с Эмилией Ивановной, если она вдруг узнает, где скрывается предатель.
До свадьбы оставалось два дня. Открыв свою тетрадку, я еще раз пробежала глазами записи. Появилось ощущение, отдаленно напоминающее панику. Спокойно! Пока больной не умер, реанимационные мероприятия нельзя прекращать. Сегодня же поеду к Инге Вербицкой и куплю последнее «Идеальное убийство».
Наскоро умывшись и одевшись, я направилась к Лике. Нужно обговорить дальнейший план действий.
Возле ее дверей стояли два огромных охранника с тумбообразными лицами. Издали – как братья-близнецы. Лысоватые, с жирными загривками и свернутыми набок носами. Они молча пустили меня внутрь.
Лика сидела на подоконнике в гостиной. На ней были простой белый свитер и спортивные брюки.
– А… это вы, – расстроенно констатировала она факт моего появления.
– Доброе утро, – я кашлянула и, чувствуя себя в высшей степени неловко, присела на диванчик. – Лика, мне очень жаль, но…
– Ничего, я и не надеялась особо, – девушка подтянула ноги к животу, – видели у дверей охрану?
– Да. А зачем она?
– Смотрят, чтобы я не сбежала. Они теперь постоянно за мной по пятам ходят.
– Не могу поверить… – я запустила руку в волосы и внимательно посмотрела на Лику.
– Ну я могу выйти за него замуж, – рассуждала та. – Папе это очень нужно. Но спать в одной постели с ним меня никто не заставит!
– Этого еще не хватало, – отозвалась я, хотя у меня появились определенные сомнения на сей счет.
– Может, у Василия Петровича есть какой-то свой план, который он намерен осуществить, а тебе не рассказывает, чтобы не проболталась и вела себя естественно? – попыталась я приободрить Лику.
– Ага, есть у него план, он в тюрьму собрался. Вчера прокурору позвонил, сказал: «Готовьтесь к процессу века». Подсчитал, что он по совокупности статей может в Книгу Гиннесса попасть. Прокурор там, по-моему, от страха весь испариной покрылся, решил, что тут подстава какая-то. У папы с депрессией вообще крыша поехала. Захожу в нему вчера, а он «Преступление и наказание» читает. Во-о-от такие слезы по щекам катятся!
– Да, Федор Михайлович – гений, – согласилась я.
Как-то раз ко мне наведался печальный Николай Иванович, с томиком Достоевского под мышкой, и говорит: «Я, Сан Саныч, прочитал роман „Идиот“ и понял – это про меня». Велика же, однако, художественная сила, если младший детектив Яретенко представил себя Мышкиным…
– Лучше бы папа «Женитьбу Бальзаминова» еще раз посмотрел, – проворчала себе под нос Лика. – Эх, послезавтра меня торжественно, с помпой выдадут замуж за этого идиота Шерера. Нельзя сказать, что это мечта всей моей жизни, но, с другой стороны, с ним всегда сможет что-нибудь случиться…
Я с опаской посмотрела на Лику. Ее гены должны были рано или поздно заявить о себе.
Домовая посмотрела на часы, висевшие на стене, и сказала:
– Через пять минут будет в самый раз. Жорж в агонии. Идут последние приготовления. Мало того что мне испортили главный день в жизни, так еще и с помпой. Почему все такие эгоисты?!
Последний вопрос прозвучал риторически.
– Лика, помнишь фотографию, которую ты мне дала в первую нашу встречу? – я вытащила снимок из тетрадки. – Ты не узнаешь место?
Лика слезла с подоконника и переместилась ко мне на диван.
– Посмотри, – я ткнула пальцем в непонятный объект на заднем плане, – что это такое?
– Не знаю, но можно увеличить. – она встала и вытащила из ящика бюро ноутбук. Пока она его включала, я быстренько зачитала ей основные выводы из своих наблюдений. Лика зевнула.
– Только как доказать, что это все Никита, вот в чем вопрос, – заключила она, открывая папку с фотографиями. – Так…
Вскоре на экране появился тот самый снимок, который я держала в руках. Лика выделила область с непонятным объектом и стала его постепенно увеличивать. Сто двадцать процентов, сто тридцать, сто пятьдесят, двести, двести пятьдесят….
– Похоже на огромную спутниковую тарелку, – заключила девушка.
– Я знаю, где это, – у меня глаза, по-моему, кровью налились.
Значит, уфолог Миша, возле дома которого стоит эта махина, огромный локатор, спертый из какой-то противоракетной части, не посчитал нужным сообщить, что Эля Гаврилова, кроме НЛО, интересовалась еще и пчелами. Если он ее прячет…
– Найти бы способ ее выманить, если она жива, – вздохнула Лика.
И тут у меня в голове «коротнуло». Ни разу за полгода детективной деятельности не случалось озарений, и вот оно! Прямо как пишут в книгах.
– Анжелика Васильевна, у меня есть план…
Оставив визжащую от смеха Лику готовиться к ее части представления, я бегом помчалась в столовую.
Там сидел Василий Петрович, задумчиво размазывающий по тарелке манную кашу. Зрелище, скажу я вам, сюрреалистическое.
– Доброе утро! – я плюхнулась на стул, не дожидаясь разрешения.
– А вы уверены, что это утро доброе? – меланхолично, в стиле ослика Иа уточнил владелец бензинового комбината.
– Что это вы рисуете? – я не удержалась от вопроса, глядя, как Домовой чертит ложкой решетку на поверхности каши.
– Тренирую волю, – вздохнул Василий Петрович.
– Понятно, – я с опаской посмотрела на подошедшего ко мне официанта. – Извините, у меня на манную кашу аллергия… Нет ли у вас чего-нибудь сырного или ветчинного?
– Могу предложить омлет с сыром и ветчиной, – последовал приятный ответ.
– Давайте, и еще апельсиновый сок, две чашки кофе и пепельницу.
– Вижу, вы чем-то воодушевлены? – печально спросил Домовой. – Придумали, как расстроить свадьбу?
– Василий Петрович, – я постаралась улыбнуться как можно приветливей, – ну неужели эта свадьба для вас так много значит? Может, все-таки…
– Нет, она состоится!
Домовой треснул кулаком по столу так, что тарелка с кашей подпрыгнула в воздух и аккуратно легла ему на колени. Естественно, кашей вниз.
За сим последовала богатая мозаика непарламентских выражений, осуждающая манную кашу и ее мать, плавно переходящая в категоричный ультиматум о неизбежности свадьбы дочери!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55