– Ну ладно уж, найдем местечко для твоей кобылки и для тебя тоже. Вряд ли один нахлебник, да еще такой маленький, нас разорит. Через наш трактир прошло за последний день не меньше сотни паломников! Это, конечно, люди старого пути, не нашего; и может статься, привечать у себя плакальщиков ведьмы и не к добру – но как отказаться от денег, когда они сами плывут тебе в руки? А платят эти демонопоклонники хорошо. Пожалуй, старухина смерть – это лучшее, что случалось в баронстве за последние годы, по крайней мере для нас, трактирщиков.
– Точно, точно, – закивала его жена, указывая Май в сторону конюшен. – Хоть какая-то польза от Торра-Альты. Ступай, девочка, устрой свою лошадку, а потом приходи в общий зал, к огоньку.
Май разместила Рози в конюшне, подбросила ей охапку сена и налила воды. Молодой конюший игриво подмигнул ей, обещая особенно позаботиться о ее пони, – и девушка, положась на его честность, оставила в деннике свою сумку с поклажей и тяжелый меховой плащ.
Она вошла в общий зал трактира – и была приятно обрадована собравшейся там большой компании. Хорошо осознавать, что в мире столько приверженцев Старой Веры! Май улыбнулась в знак привета всем присутствующим и тихонько подсела к очагу, стараясь не думать о собственном одиночестве.
– Историю! – громко потребовал какой-то юноша.
Он отличался от прочих богатой одеждой и тем, что один из многих сидел не на полу, но в высоком кресле, и ел дорогого перепела из серебряного блюда. Юноша подкинул на ладони туго набитый кошель.
– Пускай кто-нибудь расскажет хорошую историю. Я щедро заплачу.
Май опустила глаза. Она знала множество историй, сказок и побасенок, но не хотела привлекать к себе внимания.
– Я расскажу, – раздался голос с сильным южнобельбидийским акцентом.
Черноволосый, как Кеовульф, странник с загорелым лицом поднялся со своего места. Май догадалась, что он, наверное, калдеанец.
– Мой господин – мореплаватель. Он торгует вином. И вот однажды мы плыли на нашем славном суденышке к Нарвал-Риа, что в Кеолотии.
– Да, путь неблизкий! – одобрительно отозвалась компания у очага, поднимая кубки. История явно имела успех.
– Воистину далекий и опасный путь, и море в тот год было неспокойное. Многие бочки подпортило солью, а другие перебродили и просто лопнули. Но мой господин, человек разумный, решил, что мы можем выгадать, подкупив кеолотианских шелков, чтобы продать их здесь, в Бельбидии. Голова у него работает, у моего господина, это да.
В общем, мы дошли до устья какой-то речки и по ней поплыли в глубь Кеолотии. Говорят, раньше там были хорошие порты, но теперь все тамошние реки забиты илом и прочей дрянью – это все из-за копей, которые жутко засоряют воду. Так вот, доплыли мы кое-как, причалили, погрузили товар на телеги и потащились было к городу – и тут, вы представьте только, на нас ка-ак набросятся медведи! Да не простые, а здоровенные, никогда таких больше не видел. И бегали они на задних лапах, прямо как люди. Нам чудом удалось отбиться – по правде говоря, не отбиться, а сбежать. А потом я чуть не размок насмерть от проливных дождей. Вот уж не думал, что такие бывают!
И как раз когда я уже потерял терпение, тут-то нашим глазам и открылся белый город, Кастабриция. Как раз там мы встретили парня без руки, он работал медвежатником, укрощал медведей. Жуткое это зрелище, скажу я вам! Он сам был родом с края земли, от полых гор Каланзира, под которыми самые глубокие шахты на свете, и видывал самые корни этих гор, где из-под земли вырывается пламя.
Публика внимательно слушала. Рассказчик, вдохновленный всеобщим вниманием, продолжал:
– Тот парень рассказал, что горы пожирают людей тысячами – как женщин, так и мужчин. Никто оттуда не возвращается. А все из-за рубинов с золотой сердцевиной, которые добываются там, в копях. Его женщину украли работорговцы и продали в копи, и с тех пор он никогда ее больше не видел. Рабы никогда не возвращаются на свет, вот какое там есть присловье. Шанс есть только у немногих – у особо одаренных. Те еще могут когда-нибудь увидеть дневной свет. Тот парень стал медвежатником, надеясь, что в один прекрасный день медведи попросту разорвут его на куски, потому что он не хотел жить без своей женщины. Но звери никак не могли убить его, только порой отъедали по кусочку – вот так он остался без руки.
История была длинная. Далее рассказчик перешел на свои приключения в Кеолотии – но Май уже не слушала. Она запомнила самое важное для себя – то, что касалось копей Каланзира. Там, в глубинах земли, в самом лоне Великой Матери, ее никогда не найдут. Оттуда не возвращаются – как не вернулась женщина, которую любил однорукий медвежатник. Если Май попадет туда, то никогда ей не вернуться домой, даже если она проявит слабость и захочет этого. Никакой особой силы воли для этого не понадобится. Вот он, правильный ответ на ее искания!
Богатый юноша в самом деле щедро заплатил рассказчику, и народ начал расходиться по своим комнатам. Те, кому не досталось отдельных номеров, располагались прямо у очага – и таких было большинство. Вскоре общий зал трактира наполнился разноголосым храпом – люди один за другим отходили ко сну. Май не умела засыпать под пьяный храп и потому решила пойти на конюшню к Рози – тем более что ночь выдалась теплая. Кобыла, как всегда, приветствовала ее тихим ржанием и пофыркиванием.
Май уселась возле нее, для тепла закопавшись в солому и завернувшись в свой меховой плащ. Вскоре она начала задремывать. Однако вскоре девушку разбудил знакомый неприятный звук – тяжелое дыхание над самым ухом. Май заставила себя взбодриться, решив не спать, и затаилась в самом углу денника, прислушиваясь. Тяжелое дыхание прекратилось.
Успокоившись и убедившись, что рядом нет никакой опасности, Май начала было задремывать снова – но страшный звук вернулся. Девушка даже чувствовала запах этого дыхания – затхлый и несвежий.
– Великая Матерь, помоги мне, – отчаянно прошептала она, больше всего боясь, что жуткое пыхтение исходит от нее самой.
Май изо всех сил старалась не заснуть в течение следующего часа, но усталость все же взяла свое, и она уснула. Во сне девушка металась по тесной клетке, сходя с ума от одиночества, и скреблась в дверцу, зная, что за ней лежит путь на свободу. Потом потянулась почесать ухо – и заметила, что с телом происходит что-то странное. Все оно поросло длинной серой шерстью. От сна Май разбудил долгий, протяжный вой, источник которого был где-то совсем близко.
Май открыла глаза. Над ней стояло четверо здоровенных мужчин. Один сжимал в руках вилы, другой грозил пастушеским кнутом.
– Ну-ка, вылезай! Кому говорят?
Май вскочила на ноги, запахивая на груди медвежью шкуру; из груди ее вырвалось сдавленное рычание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149