"По
лютеранской системе, — пишет митрополит Антоний, — Церковь признается, как
невидимое единение неведомых друг другу истинных рабов Христовых, развеянных в
разных вероисповеданиях, Церкви же видимые, объединенные единством
вероисповедания и церковной власти, не имеют никакого благодатного значения, но
являются простым департаментом той или иной народной или государственной жизни,
почему и глава последней должен быть главой поместной Церкви. Эту точку зрения и
усвоил Император Петр и основатель синодального регламента безнравственный и
безрелигиозный иерарх Феофан Прокопович, четыре раза менявший свою религию и
отдавший преимущество религии лютеранской. Дальнейшие Петербургские царствования
18-го века еще глубже проникались влиянием лютеранства и порабощали сим
церковную жизнь еще крепче. Как известно, особенно тяжелая участь постигла нашу
Церковь и нашу иерархию в царствование Анны Иоанновны так что, когда воцарилась
Елизавета, допустившая этот маленький проблеск национальных начал в русской
жизни и объявившая амнистию архиереям, священникам и монахам, томившимся в
тюрьмах и ссылке, то по словам одного придворного проповедника, началось как бы
воскресение из мертвых, которое предсказано в последние дни мира. Из подземелий,
из лесов, с далеких острогов, — так приблизительно говорил проповедник —
выступили и потянулись к свету полумертвые от принятых пыток и полуживые от
продолжительного голода и других страданий, изувеченные и скорченные епископы,
архимандриты, иереи и иноки, давно потерявшие надежду увидеть свет Божий."
"Просвещенное царствование Екатерины II, исполненное милостей для прочих
просвещенных сословий, в отношении к Церкви и духовенству мало отличалось от
царствования Анны Иоанновны." (Епископ Никон. Жизнеописание Блаженнейшего
Антония, Митрополита Киевского и Галицкого. Том II, стр. 53. В дальнейшем при
ссылке на этот труд будем указывать только "Епископ Никон. Жизнеописание Блаж.
Антония".)
"Под влиянием Вольтера и французских вольнодумцев, — отмечает П. В.
Ковалевский в книге "Исторический путь России", — Екатерина решается на
отобрание у Церкви всех ее ценностей. Гибнет масса церковных сокровищ. В церквах
все старинное заменяется новым. Монастыри закрываются. 1764 год может считаться
для России Черным Годом. Повсюду, на окраинах, русское влияние, поддерживавшееся
монастырями, ослабевает. Уничтожение обители Трифона Печенгского лишает весь
Мурманский край опоры и часть русских исконных земель переходит вскоре к
Норвегии. Для Сибири наступает темное время. Последние островки просвещения
уничтожены и ока становится проклятой страной. Миссия святого Иннокентия
Иркутского — единственная светлая страница в истории Сибири XVIII века.
...Лучшие церковные силы идут в затвор и уединение. Епископ Воронежский
Тихон поселяется в Задонске, где пишет свои выдающиеся аскетические
произведения, а Паисий Величковский обосновывается в Молдавии, где
восстанавливает древние традиции монашества и старчества и переводит отцов
церкви на русский язык". "Кому неизвестны, — пишет митрополит Антоний, —
жестокие расправы этого царствования с наиболее ревностными святителями того
времени Арсением Мацеевичем и Павлом Тобольским. А ограбление церковных имуществ
и закрытие огромного числа монастырей с раздачей в достояние придворным
фаворитам, явилось вторым, после уничтожения Патриаршества, этапом порабощения
Церкви государством, из рук которого с этих пор Церковь должна была ожидать
поддержки всем своим учреждениям просветительным, административным,
миссионерским. Не говорим уже о том, что с закрытием монастырей народ лишался
своих главнейших религиозных светочей, из которых он почерпал и почерпает
главный источник нравственного одушевления и церковного образования. Но ведь
лютеране не только не признают монашества, а фанатически его ненавидят, мужицкие
же слезы о попиравшейся святыне не принимались во внимание Петербургским
правительством. Мне и прежде всегда было досадно читать укоры оппозиционной
печати по адресу Церкви за поддержку ее монархическим правительством; в
настоящее же время, когда не скрывается и обратная сторона медали нашего
прошлого, читать такую неправду прямо возмутительно. Объяснимся. Мы хотим
сказать, что отношение правительства к Церкви с 18-го и 19-го веков было не
столько покровительственное, сколько подозрительное, враждебное.
Покровительствовался только известный минимум религиозности, необходимой для
сохранения воинами и гражданами присяги и нравственного благоприличия в
общественной жизни." (Епископ Никон. Жизнеоп. Блажен. Антония... Т. I, стр. 53)
IV
"Но не только на устах бар, — пишет в статье "Роковая двуликость
Императорской России" архимадрид Константин, — было имя Вольтера. Глубже
проникало его влияние. Культ его нашел яркое воплощение в образе Великой
Екатерины, лично привлекательные черты которой, так убедительно оттененные
Пушкиным, только подчеркивают духовную пустоту ее "внутреннего человека".
Развязное поучение, с которым обратилась Екатерина к Синоду в связи с делом
Арсения Мацеевича, лучше всего показывает, что являла собою Православная Церковь
в глазах Екатерины. То уверенный голос "Просвещения", обращенный с высоты
Престола к отсталым архипастырям и научающий их, как надо осуществлять дело
спасения людей в соответствии с духом века. И то обстоятельство, что не с
Царицей — ненависть которой, вообще незлобивой, к Арсению могла иметь корни
только мистические — был конфликт Ростовского митрополита, а с Синодом, рисует
всю значительность духовной порчи века. Тлетворный был. сам воздух эпохи — более
тлетворным, чем то было во время грубых преследований Церкви при первых
преемниках Петра, Ибо внешним было тогда, по преимуществу, насилие над Церковью,
исходя от людей не только Церкви, но и России чуждых. Ныне отравлен был, русский
воздух, которым дышало высшее общество, пусть и отсутствовал внешний террор. Не
случайно эмигрантом стал обновитель старчества и умно-сердечной молитвы Паисий
Величковский, с которым вели переписку лучшие наши иерархи — но не звали в
Россию". "К этому времени относится внедрение западного искусства в
богослужение. Подчиняется тлетворному воздействию самый вкус, утрачивается
способность ценить духовную красоту былого благочестия. Преемственность гибнет в
области церковного искусства".
А одно время как отмечает митрополит Антоний: "...самое вероисповедание
русского народа, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
лютеранской системе, — пишет митрополит Антоний, — Церковь признается, как
невидимое единение неведомых друг другу истинных рабов Христовых, развеянных в
разных вероисповеданиях, Церкви же видимые, объединенные единством
вероисповедания и церковной власти, не имеют никакого благодатного значения, но
являются простым департаментом той или иной народной или государственной жизни,
почему и глава последней должен быть главой поместной Церкви. Эту точку зрения и
усвоил Император Петр и основатель синодального регламента безнравственный и
безрелигиозный иерарх Феофан Прокопович, четыре раза менявший свою религию и
отдавший преимущество религии лютеранской. Дальнейшие Петербургские царствования
18-го века еще глубже проникались влиянием лютеранства и порабощали сим
церковную жизнь еще крепче. Как известно, особенно тяжелая участь постигла нашу
Церковь и нашу иерархию в царствование Анны Иоанновны так что, когда воцарилась
Елизавета, допустившая этот маленький проблеск национальных начал в русской
жизни и объявившая амнистию архиереям, священникам и монахам, томившимся в
тюрьмах и ссылке, то по словам одного придворного проповедника, началось как бы
воскресение из мертвых, которое предсказано в последние дни мира. Из подземелий,
из лесов, с далеких острогов, — так приблизительно говорил проповедник —
выступили и потянулись к свету полумертвые от принятых пыток и полуживые от
продолжительного голода и других страданий, изувеченные и скорченные епископы,
архимандриты, иереи и иноки, давно потерявшие надежду увидеть свет Божий."
"Просвещенное царствование Екатерины II, исполненное милостей для прочих
просвещенных сословий, в отношении к Церкви и духовенству мало отличалось от
царствования Анны Иоанновны." (Епископ Никон. Жизнеописание Блаженнейшего
Антония, Митрополита Киевского и Галицкого. Том II, стр. 53. В дальнейшем при
ссылке на этот труд будем указывать только "Епископ Никон. Жизнеописание Блаж.
Антония".)
"Под влиянием Вольтера и французских вольнодумцев, — отмечает П. В.
Ковалевский в книге "Исторический путь России", — Екатерина решается на
отобрание у Церкви всех ее ценностей. Гибнет масса церковных сокровищ. В церквах
все старинное заменяется новым. Монастыри закрываются. 1764 год может считаться
для России Черным Годом. Повсюду, на окраинах, русское влияние, поддерживавшееся
монастырями, ослабевает. Уничтожение обители Трифона Печенгского лишает весь
Мурманский край опоры и часть русских исконных земель переходит вскоре к
Норвегии. Для Сибири наступает темное время. Последние островки просвещения
уничтожены и ока становится проклятой страной. Миссия святого Иннокентия
Иркутского — единственная светлая страница в истории Сибири XVIII века.
...Лучшие церковные силы идут в затвор и уединение. Епископ Воронежский
Тихон поселяется в Задонске, где пишет свои выдающиеся аскетические
произведения, а Паисий Величковский обосновывается в Молдавии, где
восстанавливает древние традиции монашества и старчества и переводит отцов
церкви на русский язык". "Кому неизвестны, — пишет митрополит Антоний, —
жестокие расправы этого царствования с наиболее ревностными святителями того
времени Арсением Мацеевичем и Павлом Тобольским. А ограбление церковных имуществ
и закрытие огромного числа монастырей с раздачей в достояние придворным
фаворитам, явилось вторым, после уничтожения Патриаршества, этапом порабощения
Церкви государством, из рук которого с этих пор Церковь должна была ожидать
поддержки всем своим учреждениям просветительным, административным,
миссионерским. Не говорим уже о том, что с закрытием монастырей народ лишался
своих главнейших религиозных светочей, из которых он почерпал и почерпает
главный источник нравственного одушевления и церковного образования. Но ведь
лютеране не только не признают монашества, а фанатически его ненавидят, мужицкие
же слезы о попиравшейся святыне не принимались во внимание Петербургским
правительством. Мне и прежде всегда было досадно читать укоры оппозиционной
печати по адресу Церкви за поддержку ее монархическим правительством; в
настоящее же время, когда не скрывается и обратная сторона медали нашего
прошлого, читать такую неправду прямо возмутительно. Объяснимся. Мы хотим
сказать, что отношение правительства к Церкви с 18-го и 19-го веков было не
столько покровительственное, сколько подозрительное, враждебное.
Покровительствовался только известный минимум религиозности, необходимой для
сохранения воинами и гражданами присяги и нравственного благоприличия в
общественной жизни." (Епископ Никон. Жизнеоп. Блажен. Антония... Т. I, стр. 53)
IV
"Но не только на устах бар, — пишет в статье "Роковая двуликость
Императорской России" архимадрид Константин, — было имя Вольтера. Глубже
проникало его влияние. Культ его нашел яркое воплощение в образе Великой
Екатерины, лично привлекательные черты которой, так убедительно оттененные
Пушкиным, только подчеркивают духовную пустоту ее "внутреннего человека".
Развязное поучение, с которым обратилась Екатерина к Синоду в связи с делом
Арсения Мацеевича, лучше всего показывает, что являла собою Православная Церковь
в глазах Екатерины. То уверенный голос "Просвещения", обращенный с высоты
Престола к отсталым архипастырям и научающий их, как надо осуществлять дело
спасения людей в соответствии с духом века. И то обстоятельство, что не с
Царицей — ненависть которой, вообще незлобивой, к Арсению могла иметь корни
только мистические — был конфликт Ростовского митрополита, а с Синодом, рисует
всю значительность духовной порчи века. Тлетворный был. сам воздух эпохи — более
тлетворным, чем то было во время грубых преследований Церкви при первых
преемниках Петра, Ибо внешним было тогда, по преимуществу, насилие над Церковью,
исходя от людей не только Церкви, но и России чуждых. Ныне отравлен был, русский
воздух, которым дышало высшее общество, пусть и отсутствовал внешний террор. Не
случайно эмигрантом стал обновитель старчества и умно-сердечной молитвы Паисий
Величковский, с которым вели переписку лучшие наши иерархи — но не звали в
Россию". "К этому времени относится внедрение западного искусства в
богослужение. Подчиняется тлетворному воздействию самый вкус, утрачивается
способность ценить духовную красоту былого благочестия. Преемственность гибнет в
области церковного искусства".
А одно время как отмечает митрополит Антоний: "...самое вероисповедание
русского народа, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10