В любом случае других источников у нас нет.
— Что верно, то верно.
— Похоже, надо идти в управление.
— Чтобы бандиты по своим каналам узнали о нашем расследовании и переправили заложников в более надежное место? Или вовсе избавились от них? Если бы мы могли безбоязненно обратиться в органы, мы бы это сделали давно.
— А что, у моря погоды ждать?
— Да нет, не ждать. Действовать. Действовать! Мы что, первый раз замужем, что чурбанами застыли, лишнее движение боимся сделать? Зачем нам идти в органы, если мы те же самые органы?!
— На пенсии, заметь. На пенсии!
— Что из того? Старый конь борозды не портит.
— Старый конь много уже чего не испортит. Просто не сможет по дряхлости.
— Типун тебе на язык.
— Ладно, допустим, мы решимся. А дальше что? Вооружимся до зубов отнятыми у внуков пластмассовыми револьверами и пойдем на приступ. Они, конечно, поумирают. Со смеху. Увидев толпу старперов, рассыпающих на подходах к крепости песок. А потом похватают и отправят на личные дачные участки благоустраивать прилежащие к бассейнам пляжи.
— Да, ребята эти серьезные. Без оружия лезть с ними в драку нельзя.
— Может, не будем раньше времени плакать? Может, прикинем, что у кого есть?
— У меня ружье. Вертикалка. 38-й калибр, — сказал Борис.
— Аналогично, — поднял руку Анатолий.
— Револьвер. Наган. И штук сорок патронов, — признался Михась.
— Откуда у тебя револьвер?
— От верблюда. Я же не спрашиваю, откуда у тебя геморрой. Должны же у людей быть тайны. Оружие и болезни — дело сугубо интимное.
— У меня пистолет, — показал Сан Саныч.
— Четыре ствола на пятерых. Из них два гладкоствола и пистолет, из которого воробья не испугать, стреляя дальше чем за полметра. Не густо, если не сказать пусто. С таким арсеналом мы не одолеем даже банду двенадцатилетних подростков, промышляющих подделкой оценок в школьных дневниках. Грустно, ветераны.
— Может, оружейный магазин грабанем? — для смеху предложил Петр.
— Ага. И хлебный магазин с готовыми к употреблению сухарями.
— Тогда в бою возьмем. Как в сорок первом.
— Так боя не будет. Будет бойня. Они стрелки — мы малоподвижные мишени.
— Ну, не знаю. Тогда остается только милиция.
— Вот что, мужики, — вступил в разговор молчавший до того Семен, — есть у меня одно соображение.
— Говори, не тяни кота за хвост.
— Помните дело Конопатого?
— В сорок девятом? Это когда они при захвате Сашку Трофимова положили?
— В сорок восьмом. И не одного только Сашку. А еще трех человек из местной милиции. Крепкая была банда. Из бывших фронтовиков. Бились до последнего патрона. А когда выхода не осталось, подорвались гранатой.
— Ну и что? Им теперь, в связи с изменившимся историческим подходом, ордена дают, памятники ставят, вдовам пенсии назначают. Что из того?
— А то, что я тогда их дело вел и все подчистки делал. Основные, проходящие по делу лица погибли, но второстепенные-то остались. На них меня и бросили. Бояться свидетелям уже было нечего, вот они и разговорились. В том числе несколько логовищ Конопатого указали. Пришлось мне тогда по «малинам» да по лесам-буеракам помотаться.
— Ты к делу переходи. Не на пионерском слете с воспоминаниями выступаешь.
— А дело состоит в том, что на одном заброшенном хуторе мы раскопали склад оружия. Совершенно случайно раскопали. Больше там ничего не было — ни ценностей, ни документов. Ничего. Одни только стволы. Но в количествах даже по тем временам немалых. Небольшой партизанский отряд можно было вооружить.
— Ну правильно. Только война кончилась. Тогда оружия на руках населения было, что сегодня в столовых вилок. Любой участковый стволы мешками сдавал. На вес. В те времена за конфискацию оружия орденок было не заработать.
— Вот и мы так подумали. Дополнительным складом оружия начальство не удивишь, его и так изъяли сверх всяких норм. Главных подследственных, которые могут о том складе вспомнить, — нет. Дополнительных вещдоков не требуется. А таскать их, между прочим и в немалых количествах, предстояло на собственном горбу. И оформлять — сто листов испишешь, до полного истирания пальцев. В общем, решили мы это дело замять Ребята были свои, и никому не хотелось лишний раз спины на погрузочно-разгрузочных работах ломать. Засыпали мы тот склад и забыли о нем, словно его и не было.
— И что, так и не всплыло это дело?
— Так и не всплыло.
— И ты хочешь сказать, что это оружие до сей поры в том месте лежит, нас дожидается?
— Может, и лежит, а может, и нет. Времени-то сколько прошло.
— А может, ты по старости лет что подзабыл или перепутал? Может, его после того изъяли?
— Ничего я не забыл. Все я помню. Даже то, что ты мне деньги за билет на футбол в пятьдесят третьем году не отдал. А я его, между прочим, с рук, за двойную цену покупал.
— Действительно память выдающаяся. Больше не сомневаюсь, пока ты что-нибудь еще не припомнил.
— Значит, если ты поднапряжешься, то сможешь то место вспомнить?
— Ну, если поднапрягусь.
— И, значит, если мы вооружимся…
— То пойдем выручать пленников.
— Да вы что, ребята! Это же уголовка! Это же статья за вооруженный бандитизм!
— Да ладно тебе, Толя, с твоим крючкотворством. Какой бандитизм? Так, мелкое хулиганство выживших из ума дедушек. Ну кто нас сажать будет за такую мразь? От силы в психушку свозят, чтобы удостоверить умственную невменяемость. Кому мы на нарах со своими ишиаса-ми нужны? Но даже если станут судить, мы ж до приговора не доживем. Пока следствие, пока то да се. Мы же в зале суда скончаемся. Или ты себе сто лет намерил?
— Короче, где склад? — подвел итог бесплодным рассуждениям Сан Саныч.
— Да не так уж и далеко. Километров шестьдесят-семьдесят от города.
— Это тогда было семьдесят, а сейчас, пожалуй, меньше. Как говорится — новостройки шагают в поля!
— Так что ж мы сидим?
— А кто сидит?
— Толя, открывай гараж, выгоняй свой «Студебекер». Баки под завязку. Форма одежды рабочая. Да, не забудьте шанцевый инструмент.
На сборы сорок пять секунд плюс поправка на возраст.
Через полтора часа потрепанного вида «уазик» выруливал со двора.
— Командуй, штурман.
— Юго-юго-восток. До поселка Гусиная слобода. А там скажу. Если вспомню.
— Ты уж постарайся. А то под трибунал.
— По какой дороге поедем? — спросил водитель.
— А в чем разница?
— Одна хорошая, но длинная. Другая короткая, но разбитая.
— По короткой! Какие могут быть сомнения, — оживились ветераны. — Прямой путь ближе к цели. Ты же не таксист, чтобы кренделя выписывать.
— Верти динаму, водила. Труба зовет!
В машине трясло, как в «козле», прыгающем по разбитой фронтовой дороге. Пенсионеры-разведчики подскакивали, сталкивались, наваливались друг на друга. Их животы вздрагивали в такт каждой выбоине. Им было неудобно, но весело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Что верно, то верно.
— Похоже, надо идти в управление.
— Чтобы бандиты по своим каналам узнали о нашем расследовании и переправили заложников в более надежное место? Или вовсе избавились от них? Если бы мы могли безбоязненно обратиться в органы, мы бы это сделали давно.
— А что, у моря погоды ждать?
— Да нет, не ждать. Действовать. Действовать! Мы что, первый раз замужем, что чурбанами застыли, лишнее движение боимся сделать? Зачем нам идти в органы, если мы те же самые органы?!
— На пенсии, заметь. На пенсии!
— Что из того? Старый конь борозды не портит.
— Старый конь много уже чего не испортит. Просто не сможет по дряхлости.
— Типун тебе на язык.
— Ладно, допустим, мы решимся. А дальше что? Вооружимся до зубов отнятыми у внуков пластмассовыми револьверами и пойдем на приступ. Они, конечно, поумирают. Со смеху. Увидев толпу старперов, рассыпающих на подходах к крепости песок. А потом похватают и отправят на личные дачные участки благоустраивать прилежащие к бассейнам пляжи.
— Да, ребята эти серьезные. Без оружия лезть с ними в драку нельзя.
— Может, не будем раньше времени плакать? Может, прикинем, что у кого есть?
— У меня ружье. Вертикалка. 38-й калибр, — сказал Борис.
— Аналогично, — поднял руку Анатолий.
— Револьвер. Наган. И штук сорок патронов, — признался Михась.
— Откуда у тебя револьвер?
— От верблюда. Я же не спрашиваю, откуда у тебя геморрой. Должны же у людей быть тайны. Оружие и болезни — дело сугубо интимное.
— У меня пистолет, — показал Сан Саныч.
— Четыре ствола на пятерых. Из них два гладкоствола и пистолет, из которого воробья не испугать, стреляя дальше чем за полметра. Не густо, если не сказать пусто. С таким арсеналом мы не одолеем даже банду двенадцатилетних подростков, промышляющих подделкой оценок в школьных дневниках. Грустно, ветераны.
— Может, оружейный магазин грабанем? — для смеху предложил Петр.
— Ага. И хлебный магазин с готовыми к употреблению сухарями.
— Тогда в бою возьмем. Как в сорок первом.
— Так боя не будет. Будет бойня. Они стрелки — мы малоподвижные мишени.
— Ну, не знаю. Тогда остается только милиция.
— Вот что, мужики, — вступил в разговор молчавший до того Семен, — есть у меня одно соображение.
— Говори, не тяни кота за хвост.
— Помните дело Конопатого?
— В сорок девятом? Это когда они при захвате Сашку Трофимова положили?
— В сорок восьмом. И не одного только Сашку. А еще трех человек из местной милиции. Крепкая была банда. Из бывших фронтовиков. Бились до последнего патрона. А когда выхода не осталось, подорвались гранатой.
— Ну и что? Им теперь, в связи с изменившимся историческим подходом, ордена дают, памятники ставят, вдовам пенсии назначают. Что из того?
— А то, что я тогда их дело вел и все подчистки делал. Основные, проходящие по делу лица погибли, но второстепенные-то остались. На них меня и бросили. Бояться свидетелям уже было нечего, вот они и разговорились. В том числе несколько логовищ Конопатого указали. Пришлось мне тогда по «малинам» да по лесам-буеракам помотаться.
— Ты к делу переходи. Не на пионерском слете с воспоминаниями выступаешь.
— А дело состоит в том, что на одном заброшенном хуторе мы раскопали склад оружия. Совершенно случайно раскопали. Больше там ничего не было — ни ценностей, ни документов. Ничего. Одни только стволы. Но в количествах даже по тем временам немалых. Небольшой партизанский отряд можно было вооружить.
— Ну правильно. Только война кончилась. Тогда оружия на руках населения было, что сегодня в столовых вилок. Любой участковый стволы мешками сдавал. На вес. В те времена за конфискацию оружия орденок было не заработать.
— Вот и мы так подумали. Дополнительным складом оружия начальство не удивишь, его и так изъяли сверх всяких норм. Главных подследственных, которые могут о том складе вспомнить, — нет. Дополнительных вещдоков не требуется. А таскать их, между прочим и в немалых количествах, предстояло на собственном горбу. И оформлять — сто листов испишешь, до полного истирания пальцев. В общем, решили мы это дело замять Ребята были свои, и никому не хотелось лишний раз спины на погрузочно-разгрузочных работах ломать. Засыпали мы тот склад и забыли о нем, словно его и не было.
— И что, так и не всплыло это дело?
— Так и не всплыло.
— И ты хочешь сказать, что это оружие до сей поры в том месте лежит, нас дожидается?
— Может, и лежит, а может, и нет. Времени-то сколько прошло.
— А может, ты по старости лет что подзабыл или перепутал? Может, его после того изъяли?
— Ничего я не забыл. Все я помню. Даже то, что ты мне деньги за билет на футбол в пятьдесят третьем году не отдал. А я его, между прочим, с рук, за двойную цену покупал.
— Действительно память выдающаяся. Больше не сомневаюсь, пока ты что-нибудь еще не припомнил.
— Значит, если ты поднапряжешься, то сможешь то место вспомнить?
— Ну, если поднапрягусь.
— И, значит, если мы вооружимся…
— То пойдем выручать пленников.
— Да вы что, ребята! Это же уголовка! Это же статья за вооруженный бандитизм!
— Да ладно тебе, Толя, с твоим крючкотворством. Какой бандитизм? Так, мелкое хулиганство выживших из ума дедушек. Ну кто нас сажать будет за такую мразь? От силы в психушку свозят, чтобы удостоверить умственную невменяемость. Кому мы на нарах со своими ишиаса-ми нужны? Но даже если станут судить, мы ж до приговора не доживем. Пока следствие, пока то да се. Мы же в зале суда скончаемся. Или ты себе сто лет намерил?
— Короче, где склад? — подвел итог бесплодным рассуждениям Сан Саныч.
— Да не так уж и далеко. Километров шестьдесят-семьдесят от города.
— Это тогда было семьдесят, а сейчас, пожалуй, меньше. Как говорится — новостройки шагают в поля!
— Так что ж мы сидим?
— А кто сидит?
— Толя, открывай гараж, выгоняй свой «Студебекер». Баки под завязку. Форма одежды рабочая. Да, не забудьте шанцевый инструмент.
На сборы сорок пять секунд плюс поправка на возраст.
Через полтора часа потрепанного вида «уазик» выруливал со двора.
— Командуй, штурман.
— Юго-юго-восток. До поселка Гусиная слобода. А там скажу. Если вспомню.
— Ты уж постарайся. А то под трибунал.
— По какой дороге поедем? — спросил водитель.
— А в чем разница?
— Одна хорошая, но длинная. Другая короткая, но разбитая.
— По короткой! Какие могут быть сомнения, — оживились ветераны. — Прямой путь ближе к цели. Ты же не таксист, чтобы кренделя выписывать.
— Верти динаму, водила. Труба зовет!
В машине трясло, как в «козле», прыгающем по разбитой фронтовой дороге. Пенсионеры-разведчики подскакивали, сталкивались, наваливались друг на друга. Их животы вздрагивали в такт каждой выбоине. Им было неудобно, но весело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73