«Внимание! Стой!» — обозначала задранная вверх рука. Все мгновенно замирали и стояли столько, сколько стоял он. «Вперед!» — указывала опущенная горизонтально ладонь, и колонна приходила в движение. Без единого лишнего слова или звука. Только жесты и плавное скольжение ног над землей.
«Стоп!»
Движение ладоней навстречу друг другу — сошлись в группу. Два пальца вверх — «два человека» — большой палец в сторону — «идут в данном направлении». Два пальца вверх — «следующие двое», большой палец в другую сторону — «в другом направлении». Один палец — «я сам», тычок в землю — «остаюсь на месте». Большой палец, растопыренная пятерня и еще раз пятерня — «сбор через один час десять минут».
И мгновенно все расходятся. Никаких дополнительных разъяснений, протестов или вопросов. Каждый знает, что делает. Каждый делает свое дело. Встреча через час десять плюс-минус одна минута. Как ты умудришься отыскать в темноте место сбора, как сможешь рассчитать время, чтобы не опоздать, — твои проблемы. Справишься — уложился в нормативы. Нет — штрафбат.
Сурово?
Значит, справишься.
По законам военного времени все ветераны попали бы в штрафбат. Все опоздали на пять, а кто и на пятнадцать минут. Ветераны подходили, печально разводя руки. Этот жест в практике разведки был новым, но тем не менее понятным — ну что поделать, мужики, возраст. Ноги не те, глаза не те, сердце и голова тоже не те. Поизносилось все, в былые нормативы не влезает.
Сан Саныч демонстрировал облаченный в черную перчатку кулак, энергично шевеля губами, беззвучно ругался, но в целом был доволен своей ветеранской командой. После стольких лет простоя могли бы и вовсе заблудиться или, того хуже, скончаться от физических перегрузок и душевных волнений от инфаркта где-нибудь под ближайшим кустом. Снова ладони навстречу. Сошлись плотной кучей, встали на землю на колени, наклонились, сомкнувшись головами, накинули сверху одну за другой плащ-палатки, в кромешной темноте зажгли фонарик с заклеенным на две трети стеклом. Ни один лучик его не вышел за пределы импровизированного, из человеческих тел и защитной ткани, убежища. Ни один звук не просочился.
— Ну, кто что видел?
— Северная, северо-западная и западная стороны объекта соответствуют описанию. Освещение среднее: шесть уличных фонарей, прожектор вблизи ворот, двухсот — трехсотсвечовые лампы над входами в помещение. В удалении ста-четырехсот метров от забора две высотки, с которых возможен обзор внутренних территорий. Передвижений личного состава и транспорта не зафиксировано.
— Юг, юго-восток, восток. Совпадение с планом. Дополнительное освещение в районе гаража. Одна подходящая для организации наблюдений высотка. Со стороны юго-юго-запада вблизи забора заболоченные участки грунта, в обход которых проложена слабо протоптанная тропинка. Сегодня и вчера по тропинке никто не проходил. Людей, транспорта не замечено.
— Что будем делать?
— Надо продолжать наблюдение. То, что мы увидели, слишком мало для того, чтобы делать какие-либо выводы. Предлагаю два НП поднять на высоту хотя бы десяти метров. Один — поставить вблизи дороги, возле ворот. Еще один на высотке с северной стороны. Анатолий в арьергарде, на случай непредвиденных обстоятельств.
— Другие предложения? Тишина. Других предложений нет.
— Тогда приступаем.
Потушили фонарик, сбросили вниз плащ-палатки, походной колонной, словно лесные призраки, двинулись к намеченным точкам.
Первое облюбованное для наблюдательного пункта место. Три близко расположенные друг к другу, почти сросшиеся березы.
Тише, чем сама тишина, разговор жестами.
— Кто?
— Михась. Он самый легкий.
— Давай!
— Один не смогу. Подмогните.
Сан Саныч и Анатолий подставили колена.
Михась, опершись на плечи друзей, встал на эту шаткую ступеньку, приподнялся по стволу, ухватился за сук. И на этом все закончилось. Подтянуться, обвить ветку ногой, перебросить тело дальше он не смог. Сил не хватило.
— Жрать надо меньше, чтобы задница не отвисала! — показал Сан Саныч.
— На себя погляди! Тоже ж… не из самых маленьких, — ткнул в седалищное место Полковнику Михась.
Решили изменить тактику. Сан Саныч и Борис опустились на колени, Михась взобрался им на плечи. Теперь нижнему ряду ветеранов надо было встать, чтобы поднять стоящего на них товарища на высоту роста. С тем, чтобы там он мог оседлать ветку. Но встать они не смогли. Они пыхтели, кряхтели, шатались, цеплялись руками за гладкий ствол и наконец уронили Михася на выступающие из земли корни. Упал он молча, не раскрыв рта, не издав ни звука, как и положено разведчику. На этом героические сходства и закончились. Раньше они подобные гимнастические упражнения проделывали легко и красиво без какой-либо помощи извне. Раз-два — и готово. Теперь, чтобы усесться на вершину дерева, в пору было его подпиливать и валить на землю.
— Ну? — мотнул головой Сан Саныч.
— А черт его знает, — пожал плечами Михась.
— Может, попробовать его убедить? — показал свой пудовый кулак Анатолий.
— Не поможет, — безнадежно махнул Сан Саныч. — Рожденный ползать взлететь не сможет. Даже с помощью мер физического убеждения.
Старики сели на землю возле дерева. Нет, все-таки они не были разведчиками. Они только изображали их. В меру сил.
— Может, пирамиду? — показал пальцами Борис.
— Да ты что! Мы простую лесенку изобразить не смогли!
— А если с помощью шеста?
— Где его взять, шест? И как его поднять? С нашими-то силенками.
Выход нашел Семен. Он расстегнул, снял с пояса ремень и завязал на его конце петлю.
— То есть если он не захочет одолеть это деревце, то мы его… — показал на петлю и на шею Михася Борис. — Как не выполнившего боевой приказ?
Михась красноречиво постучал костяшками пальцев по лбу.
Семен подвязал к петле веревку и протянул ее Михасю.
Борис оживленно закивал. Мол, конечно, должен избавить от греха друзей, должен сам, не вынеся позора переедания и связанного с тем избыточного, мешающего оседлать березу, веса.
Михась перешагнул через петлю, поднял ее по ногам до туловища, затянул на бедрах. К другому концу веревки Семен подвязал небольшой камень и швырнул его в листву. Камень с шумом, который всем показался оглушительным, упал обратно на землю. Семен прицелился еще раз, но его схватил за руку Сан Саныч.
— Тише! — прижал он палец к губам, потом снял плащ-палатку и растянул ее между руками. Остальные сделали то же самое. Теперь камень не мог упасть на землю, не мог шумом падения демаскировать разведчиков.
— Бросай! — показал Сан Саныч большим пальцем вверх.
Семен бросил один раз, второй, третий. Каждый раз камень падал в растянутую ткань. Практически без звука. На четвертый он перекинулся через ветку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
«Стоп!»
Движение ладоней навстречу друг другу — сошлись в группу. Два пальца вверх — «два человека» — большой палец в сторону — «идут в данном направлении». Два пальца вверх — «следующие двое», большой палец в другую сторону — «в другом направлении». Один палец — «я сам», тычок в землю — «остаюсь на месте». Большой палец, растопыренная пятерня и еще раз пятерня — «сбор через один час десять минут».
И мгновенно все расходятся. Никаких дополнительных разъяснений, протестов или вопросов. Каждый знает, что делает. Каждый делает свое дело. Встреча через час десять плюс-минус одна минута. Как ты умудришься отыскать в темноте место сбора, как сможешь рассчитать время, чтобы не опоздать, — твои проблемы. Справишься — уложился в нормативы. Нет — штрафбат.
Сурово?
Значит, справишься.
По законам военного времени все ветераны попали бы в штрафбат. Все опоздали на пять, а кто и на пятнадцать минут. Ветераны подходили, печально разводя руки. Этот жест в практике разведки был новым, но тем не менее понятным — ну что поделать, мужики, возраст. Ноги не те, глаза не те, сердце и голова тоже не те. Поизносилось все, в былые нормативы не влезает.
Сан Саныч демонстрировал облаченный в черную перчатку кулак, энергично шевеля губами, беззвучно ругался, но в целом был доволен своей ветеранской командой. После стольких лет простоя могли бы и вовсе заблудиться или, того хуже, скончаться от физических перегрузок и душевных волнений от инфаркта где-нибудь под ближайшим кустом. Снова ладони навстречу. Сошлись плотной кучей, встали на землю на колени, наклонились, сомкнувшись головами, накинули сверху одну за другой плащ-палатки, в кромешной темноте зажгли фонарик с заклеенным на две трети стеклом. Ни один лучик его не вышел за пределы импровизированного, из человеческих тел и защитной ткани, убежища. Ни один звук не просочился.
— Ну, кто что видел?
— Северная, северо-западная и западная стороны объекта соответствуют описанию. Освещение среднее: шесть уличных фонарей, прожектор вблизи ворот, двухсот — трехсотсвечовые лампы над входами в помещение. В удалении ста-четырехсот метров от забора две высотки, с которых возможен обзор внутренних территорий. Передвижений личного состава и транспорта не зафиксировано.
— Юг, юго-восток, восток. Совпадение с планом. Дополнительное освещение в районе гаража. Одна подходящая для организации наблюдений высотка. Со стороны юго-юго-запада вблизи забора заболоченные участки грунта, в обход которых проложена слабо протоптанная тропинка. Сегодня и вчера по тропинке никто не проходил. Людей, транспорта не замечено.
— Что будем делать?
— Надо продолжать наблюдение. То, что мы увидели, слишком мало для того, чтобы делать какие-либо выводы. Предлагаю два НП поднять на высоту хотя бы десяти метров. Один — поставить вблизи дороги, возле ворот. Еще один на высотке с северной стороны. Анатолий в арьергарде, на случай непредвиденных обстоятельств.
— Другие предложения? Тишина. Других предложений нет.
— Тогда приступаем.
Потушили фонарик, сбросили вниз плащ-палатки, походной колонной, словно лесные призраки, двинулись к намеченным точкам.
Первое облюбованное для наблюдательного пункта место. Три близко расположенные друг к другу, почти сросшиеся березы.
Тише, чем сама тишина, разговор жестами.
— Кто?
— Михась. Он самый легкий.
— Давай!
— Один не смогу. Подмогните.
Сан Саныч и Анатолий подставили колена.
Михась, опершись на плечи друзей, встал на эту шаткую ступеньку, приподнялся по стволу, ухватился за сук. И на этом все закончилось. Подтянуться, обвить ветку ногой, перебросить тело дальше он не смог. Сил не хватило.
— Жрать надо меньше, чтобы задница не отвисала! — показал Сан Саныч.
— На себя погляди! Тоже ж… не из самых маленьких, — ткнул в седалищное место Полковнику Михась.
Решили изменить тактику. Сан Саныч и Борис опустились на колени, Михась взобрался им на плечи. Теперь нижнему ряду ветеранов надо было встать, чтобы поднять стоящего на них товарища на высоту роста. С тем, чтобы там он мог оседлать ветку. Но встать они не смогли. Они пыхтели, кряхтели, шатались, цеплялись руками за гладкий ствол и наконец уронили Михася на выступающие из земли корни. Упал он молча, не раскрыв рта, не издав ни звука, как и положено разведчику. На этом героические сходства и закончились. Раньше они подобные гимнастические упражнения проделывали легко и красиво без какой-либо помощи извне. Раз-два — и готово. Теперь, чтобы усесться на вершину дерева, в пору было его подпиливать и валить на землю.
— Ну? — мотнул головой Сан Саныч.
— А черт его знает, — пожал плечами Михась.
— Может, попробовать его убедить? — показал свой пудовый кулак Анатолий.
— Не поможет, — безнадежно махнул Сан Саныч. — Рожденный ползать взлететь не сможет. Даже с помощью мер физического убеждения.
Старики сели на землю возле дерева. Нет, все-таки они не были разведчиками. Они только изображали их. В меру сил.
— Может, пирамиду? — показал пальцами Борис.
— Да ты что! Мы простую лесенку изобразить не смогли!
— А если с помощью шеста?
— Где его взять, шест? И как его поднять? С нашими-то силенками.
Выход нашел Семен. Он расстегнул, снял с пояса ремень и завязал на его конце петлю.
— То есть если он не захочет одолеть это деревце, то мы его… — показал на петлю и на шею Михася Борис. — Как не выполнившего боевой приказ?
Михась красноречиво постучал костяшками пальцев по лбу.
Семен подвязал к петле веревку и протянул ее Михасю.
Борис оживленно закивал. Мол, конечно, должен избавить от греха друзей, должен сам, не вынеся позора переедания и связанного с тем избыточного, мешающего оседлать березу, веса.
Михась перешагнул через петлю, поднял ее по ногам до туловища, затянул на бедрах. К другому концу веревки Семен подвязал небольшой камень и швырнул его в листву. Камень с шумом, который всем показался оглушительным, упал обратно на землю. Семен прицелился еще раз, но его схватил за руку Сан Саныч.
— Тише! — прижал он палец к губам, потом снял плащ-палатку и растянул ее между руками. Остальные сделали то же самое. Теперь камень не мог упасть на землю, не мог шумом падения демаскировать разведчиков.
— Бросай! — показал Сан Саныч большим пальцем вверх.
Семен бросил один раз, второй, третий. Каждый раз камень падал в растянутую ткань. Практически без звука. На четвертый он перекинулся через ветку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73