Вину, как водится, свалили на мертвых, которые сраму не имут. Командира комиссовали.
В герои вышел единственный оставшийся боеспособным офицер — капитан Крашенинников. Которого за «умелое командование личным составом в условиях навязанного противником боя» и спасение своего ротного командира представили к награде. И дали роту. Но уже не за заслуги, а потому что офицеров в части осталось всего ничего.
После окончания училища прошло чуть больше полутора лет, а Крашенинников вышел в ротные и стал в части, куда пришел лейтенантом, «стариком». Такая вот, замешанная на чужой крови, карьера...
Разгром автоколонны наделал много шума, и в часть понаехали проверяющие. И не только проверяющие.
— Так вы никогда их не одолеете. Бессмысленно носиться по лесам за разрозненными малочисленными отрядами бандитов, которые к тому же из местных, знающих здесь каждую тропинку жителей. Они будут проходить у вас между пальцев, как вода. Разве только к каждому кусту по солдату поставить, — рассуждал приехавший из Москвы подполковник. — Но на это, пожалуй, и дивизии будет мало, а вас тут дай бог если два батальона наберется...
— Так что же делать?
— То, что немцы делали в Белоруссии и на Украине, где им партизаны особенно сильно досаждали. Тропы перекрывать, выявлять среди местного населения пособников, устраивать, ставить, организовывать партизанские отряды...
— Как так отряды?
— Не настоящие отряды — лжеотряды. Чтобы потом объединяться с настоящими, выявлять их базы и уничтожать.
— Так, может, здесь то же самое попробовать?
— Попробуем. Для того я сюда и прибыл...
Подполковнику понравился инициативный, быстро все схватывающий и, судя по всему, боевой, раз с новеньким орденом на кителе, капитан.
Ему и партизанить...
Очень скоро в окрестных лесах объявился новый, до того никому не известный отряд не согласных с советской властью патриотов, называвших себя «Борцами за свободу и независимость латышского народа». Энкавэдэшники и милиция активно расспрашивали местное население о местонахождении, численности и составе отряда. С воздуха разбрасывались листовки, обещающие за любую информацию о «борцах» награду.
Но не листовки делали отряду рекламу — дела.
За неполный месяц было зарегистрировано четыре нападения на представителей советской власти и военных.
Делалось это просто — командиру отряда заранее сообщалось, когда и где нужно ставить засаду. В одну из машин, на которую должно было быть совершено нападение, затаскивали трупы погибших накануне и свезенных в одно место солдат. В кабину, рядом с водителем — усаживали и привязывали к спинкам сидений, в крытый брезентом кузов — сыпали внавал.
В условленном месте отряд «нападал» на автоколонну, устраивая бешеную пальбу. От них «отбивались», а потом вытаскивали Из обстреленной машины и раскладывали на земле «погибших». Которых видели проезжающие мимо местные жители.
Пару раз, для достоверности, проводили против «борцов» масштабные облавы.
Но вечно расстреливать транспортные колонны было нельзя. Тем более что настоящие лесные братья на военных нападали нечасто, предпочитая иметь дело со слабо вооруженной милицией и гражданскими служащими. И подполковник Сергеев из Москвы предложил провести показательное наказание «предателей».
— Но как я могу?.. Это же мирное население!
— Можешь! Или ты думал, тебе без крови поверят? Не поверят! Они там не дураки! Им нужны акции, которые они смогут проверить.
— Может, еще лучше одну машину?
— На расстрелах трупов славы не сделать. Пора выбираться из леса. Пора показывать лица. Так что личный состав отряда придется поменять. Рязанские физиономии нам больше не нужны. Я попросил прислать нам латвийских товарищей. Возьмешь их под свое командование. Ребята все надежные, проверенные, коммунисты.
— Но я ведь тоже не прибалт.
— Но немного похож. Поэтому, по легенде, у тебя мать будет латышка, а отец русский. Но воспитывал тебя отец, поэтому латышского языка ты не помнишь.
— По какой легенде?
— Легенда — это вымышленная биография. Которую ты должен знать лучше настоящей. Так вот, по легенде, ты был призван в ряды Красной Армии, закончил краткосрочные курсы — все равно твою военную выправку не скроешь, — дезертировал, организовал отряд, полгода удачно воевал, но потом тебя выследили особисты, и пришлось с боями уйти сюда, в Литву, где ты продолжаешь бороться с советской властью.
Это если без подробностей.
Теперь ты решил наказать изменников, продавшихся Советам, как это делал у себя в Латвии.
— Я приказал местным особистам подобрать тебе людей, связанных с лесными братьями. Ты ведь не обязан знать, что они служат и нашим и вашим. А тебя совесть мучить не будет.
Капитан вздохнул облегченно.
— В деревню придешь под утро, они всегда приходят под утро, захватишь председателя сельсовета и участкового милиционера и повесишь или расстреляешь, это как душе угодно, в присутствии местного населения. Можешь считать, что приводишь в исполнение приговор военного трибунала.
Только будь готов к тому, что сопротивляться они будут по-настоящему. Так что не подставляйся...
Отряд «борцов» пришел в деревню на рассвете. В дом председателя удалось войти без шума, откинув финкой щеколду. Председатель спал с женой в грубо сколоченной кровати, и его взяли «тепленьким».
С милиционером по-тихому не получилось. В его дворе забрехала собака, и он, мгновенно проснувшись, метнулся к окну. Собаку прибили выдернутым из забора колом, но было поздно. Милиционер вышиб прикладом стекло и резанул по двору длинной очередью из «ППШ».
Выкурить его из дома быстро не удалось, и один из «борцов» зашвырнул внутрь гранату. Автомат замолк.
Внутри нашли смертельно раненного, в исподнем, милиционера, в погребе жену и двух испуганно прижавшихся к ней детей.
Их, конечно, не тронули, захлопнув приподнятую крышку.
Мертвого милиционера отволокли на площадь, туда же привели председателя сельсовета.
— За измену литовскому народу... — без вдохновения сказал капитан.
— Все равно будет по-нашему! Да здравствует советская власть! — крикнул председатель.
Его застрелили и бегом ушли из деревни...
Лишь потом, позже, капитан понял, что его обманули. Не могли председатель и милиционер быть предателями. Не могли! Разве стал бы участковый палить из «ППШ», если бы был предателем? Нет, он вначале попытался бы разобраться, кто к нему из леса пришел. А вдруг свои... И председатель... Так изменники не умирают...
Подполковник сразу все понял.
— Возможно, это была ошибка особистов. Но даже если это так, пусть — так, но все равно лучше потерять двух человек, чем двадцать или двести. Вспомни бой на мосту. И подумай, что бы было, если бы вы знали о засаде заранее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85