И ты бы мог, Уилл...
- Нет, - сказал он. - Довольно. Довольно, черт побери.
- Хорошо. - Она провела ладонью по одеялу - погладила его ногу. - Ты
только не волнуйся. Может, налить тебе чаю?
В дверь постучали.
- Войдите, - сказал Уилл.
Вошел Кравцов, всклокоченный, в широко распахнутой на груди белой
тенниске и помятых брюках.
- Ну, как вы тут? - начал он с порога и осекся. - Простите, не
помешал?
- Нет. Норма, это инженер Кравцов из России. Кравцов, это Норма
Хемптон, корреспондентка.
Норма тряхнула золотистой гривой и, улыбаясь, протянула Кравцову
руку.
- Очень рада. О вас писали во всем мире, мистер Кравцов. Читатели
"Дейли телеграф" будут рады прочесть несколько слов, которые вы пожелаете
для них...
- Подожди, Норма, это потом, - сказал Уилл. - Вы давно вернулись с
плота?
- Только что. Как вы себя чувствуете?
- Врач, кажется, уложил меня надолго. Ну, рассказывайте.
Кравцов, торопясь и волнуясь, рассказал о том, как Черный столб
притянул и унес тележку с контейнером.
- Вот как! Что же это - магнитное явление или, может, гравитационное?
- Не знаю, Уилл. Странная аномалия.
- А Морозов что говорит?
- Морозов помалкивает. Сказал только, что горизонтальная сила
притяжения растет по мере приближения к столбу не прямо пропорционально, а
в возрастающей степени.
- Что же будет дальше?
- Дальше? Новые измерения. Ведь сегодня были грубые, первичные.
Теперь на плоту установят дистанционные приборы постоянного действия. Они
будут передавать все данные оттуда на "Фукуока-мару". Ну, Уилл, я рад, что
вам лучше. Пойду.
- Мистер Кравцов, - сказала Норма Хемптон. - Вы должны рассказать мне
подробнее о столбе.
Кравцов посмотрел на нее.
"Сколько ей лет? - подумал он. - Лицо молодое, и фигура... А руки -
старые. Тридцать? Пятьдесят?"
- Вы что-нибудь ели сегодня? - спросил Уилл.
- Нет.
- Вы сумасшедший. Сейчас же идите. Норма, оставь мистера Кравцова в
покое.
- В восемь часов будет пресс-конференция, миссис Хемптон, - сказал
Кравцов.
- Почему в восемь? Назначена на шесть.
- Перенесли на восемь.
Кравцов кивнул и пошел к двери. Он распахнул дверь и столкнулся с
Али-Овсадом.
- Осторожно, эй! - сказал старый мастер; он держал в руках заварной
чайник в розовых цветочках. - Я так и знал, что ты здесь. Иди, кушай, -
проговорил он строго. - Голодный ходишь-бродишь, совсем кушать забыл.
- Иду, иду. - Кравцов, улыбаясь, зашагал по коридору. От голода его
слегка поташнивало.
Али-Овсад вошел в каюту Уилла, искоса глянул на Норму, поставил
чайник на стол.
- Пей чай, инглиз, - сказал он. - Я сам заварил, хороший чай,
азербайджанский. Такого нигде нет.

19
Косматая шапка туч накрыла океан. Свежел ветер, сгущалась вечерняя
синь. На "Фукуока-мару" зажглись якорные огни. Покачивало.
У входа в салон, в котором должна была состояться пресс-конференция,
Кравцова придержал за локоть румяный молодой человек.
- Товарищ Кравцов, - сказал он, дружелюбно глядя серыми улыбчивыми
глазами. - Неуловимый товарищ Кравцов, разрешите представиться:
Оловянников, спецкор "Известий".
- Очень рад. - Кравцов пожал ему руку.
- Вчера не хотел беспокоить, а сегодня утром пытался поймать вас за
фалды, но вы бежали со страшной силой. Будучи вежливым человеком, вы мне
кинули английское извинение...
- Это были вы? - Кравцов усмехнулся. - Извините, товарищ Оловянников.
На сей раз - по-русски.
- Охотно, Александр Витальевич. Возможно, вам небезынтересно будет
узнать, что перед отлетом из Москвы я звонил вашей жене...
- Вы звонили Марине?!
- Я звонил Марине и заключил из ее слов, что она прекрасно к вам
относится.
- Что еще она говорила? - вскричал Кравцов, проникаясь горячей
симпатией к улыбчивому спецкору.
- Говорила, что очень вас ждет. Что дома все в порядке, что ваш Вовка
- разбойник и все больше напоминает характером своего папку...
Кравцов засмеялся и принялся трясти руку Оловянникова.
- Как вас зовут? - спросил он.
- Лев Григорьевич. Если хотите, можно без отчества. Мама ваша
здорова, она тоже просила передать привет и что ждет. С Вовкой поговорить
не удалось - он спал младенческим сном. Марина просила захватить для вас
журналы на испанском, но я, к сожалению, спешил в аэропорт...
- Большущее вам спасибо. Лев Григорьевич!
- Не за что.
Они вошли в салон и сели рядом на диванчике возле стены.
В ожидании начала мировая пресса шумно переговаривалась, курила,
смеялась. Норма Хемптон загнала в угол Штамма и, потрясая львиной гривой и
блокнотом, извлекала из австрийца какие-то сведения. Али-Овсад,
принарядившийся, в синем костюме с орденами, подошел к Кравцову и сел
рядом, заставив потесниться его соседей. Кравцов познакомил его с
Оловянниковым, и Али-Овсад сразу начал рассказывать спецкору о своих
давних и сложных отношениях с прессой.
- Про меня очень много писали, - степенно текла его речь. - Всегда
писали: мастер Али-Овсад стоит на буровой вышке. Я читал, думал: разве
Али-Овсад всегда стоит на буровой вышке? У Али-Овсада семья есть, брат
есть - агроном, виноград очень хорошо знает, сыновья есть. Почему надо
всегда писать, что мастер Али-Овсад стоит на буровой-муровой?
- Вы правы, Али-Овсад, - посмеиваясь, сказал Оловянников. - Узнаю
нашу газетную братию. Мастера превращать человека в памятник...
- Ай, молодец, правильно сказал! - Али-Овсад поднял узловатый палец.
- Человека - в памятник. Зачем такие слова писать? Других слов - нету?
- Есть, Али-Овсад. Это самое трудное - найти другие, настоящие слова.
В спешке не всегда удается...
- А ты не спеши. Если каждый будет свою работу спешить - работа
плакать будет.
В салон вошли Токунага, Морозов, Брамулья и два незнакомых Кравцову
человека. Они прошли за председательский стол, сели. Разговоры в салоне
стихли.
Поднялся Токунага. Замигали вспышки "блицев". В притихшем салоне
раздался высокий голос японца:
- Господа журналисты, от имени президиума МГГ я имею честь открыть
пресс-конференцию. Оговорюсь сразу, что пока мы можем сообщить вам только
самые первоначальные сведения и некоторые предположения, которые, - я
подчеркиваю это, господа, - ни в какой мере не претендуют на абсолютную
истинность и нуждаются в многократной проверке.
Два переводчика переводили гладкую, несколько церемонную речь японца
на русский и английский языки.
- Итак, что произошло? - продолжал Токунага. - Шесть лет назад на
глубине сорока двух километров от уровня океана было приостановлено
бурение сверхглубокой скважины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31