Вы, наверно, не слышали и выстрелов, потому что ветер дул в другую сторону.
— А где же остальные?
— Все разъехались, кроме барона, — он вас ждет. Ваш шофер спит в доме.
— Как и следовало ожидать, — сказал полковник.
— Разложи уток как положено, — сказал старший егерь лодочнику, который был и егерем тоже. — Мне надо записать их в охотничью книгу.
— В мешке у нас еще селезень, у него подбито крыло.
— Хорошо. Я за ним присмотрю.
— Я пойду повидаюсь с бароном. С вами я еще не прощаюсь.
— Вам надо хорошенько согреться, полковник, — сказал старший егерь. — Сегодня настоящий мороз. Полковник направился в дом.
— Мы еще увидимся, — сказал он лодочнику.
— Да, полковник, — ответил тот.
Барон Альварито стоял посреди комнаты, у камина. Он улыбнулся своей застенчивой улыбкой и сказал, как всегда, негромко:
— Обидно, что вам сегодня не удалось пострелять как следует.
— Нас совсем затянуло льдом. Но я все равно получил большое удовольствие.
— Вы очень замерзли?
— Не очень.
— Давайте чего-нибудь поедим.
— Спасибо. Я не голоден. А вы ели?
— Да. Остальные поехали по домам, и я отдал им свою машину. Вы довезете меня до Латизаны или куда-нибудь поблизости? Оттуда я уже доберусь.
— Конечно.
— Вот беда, что вода замерзла. Виды на охоту были прекрасные.
— За лагуной, наверно, тьма уток.
— Да. Но они там не останутся, раз у них вся пища подо льдом. Ночью двинутся на юг.
— Неужели все улетят?
— Все, кроме наших местных уток, которые тут вывелись. Те побудут здесь, пока вся вода не замерзнет.
— Обидно, что с охотой так получилось.
— Обидно, что вам пришлось столько ехать из-за нескольких уток.
— Я люблю всякую охоту, — сказал полковник. — И я люблю Венецию. Барон Альварито отвел глаза и протянул руки к огню.
— Да, — сказал он. — Все мы любим Венецию. А вы, может, больше всех.
Полковнику не хотелось вести светскую беседу на эту тему, и он только сказал:
— Вы-то знаете, как я ее люблю.
— Знаю, — ответил барон. Взгляд у него был рассеянный — Помолчав, он сказал: — Пора будить вашего шофера. — А он поел?
— Поел и поспал, а потом опять поел и опять поспал. И немножко почитал книжку с картинками, которую привез с собой.
— Комиксы, — сказал полковник.
— Надо бы мне научиться их читать, — сказал барон. Он улыбнулся застенчивой, затаенной улыбкой. — Вы бы не могли их мне достать в Триесте?
— Сколько хотите, — сказал полковник. — И похождения сверхчеловека, и уж совсем фантастические. Почитайте их вместо меня. Послушайте, Альварито, что с егерем, который был на моей лодке? Поначалу он просто видеть меня не мог.
— Это из-за вашего мундира. Военная форма союзников всегда на него так действует. Видите ли, его чересчур ретиво освобождали. — То есть как?
— Когда пришли марокканцы, они изнасиловали его жену и дочь.
— Мне, пожалуй, надо чего-нибудь выпить, — сказал полковник.
— Там, на столе, есть граппа.
ГЛАВА 44
Они довезли барона до огромных ворот и аллеи, посыпанной гравием, — вилла, к счастью, стояла больше чем в шести милях от ближайшего военного объекта и не пострадала от бомбежки.
Полковник распрощался с Альварито, тот пригласил его приезжать на охоту хоть каждое воскресенье.
— Может, вы все-таки к нам зайдете?
— Нет, мне надо назад, в Триест. Передайте привет Ренате.
— Непременно. Это ее портрет лежит у вас на заднем сиденье?
— Да.
— Я скажу ей, что вы хорошо поохотились и что портрет в полной сохранности.
— И не забудьте передать ей привет.
— Не забуду.
— Ciao, Альварито, большое спасибо.
— Ciao, полковник. Если можно говорить ciao полковнику.
— А вы забудьте, что я полковник.
— Это очень трудно. До свиданья, полковник.
— В случае непредвиденных обстоятельств, попросите ее зайти в «Гритти» и взять портрет.
— Хорошо, полковник.
— Ну, кажется, все.
— Прощайте, полковник.
ГЛАВА 45
Они выехали на дорогу, и ранняя тьма стала сгущать вокруг.
— Сверните налево, — сказал полковник.
— Но ведь та дорога не на Триест, господин полковник, — сказал Джексон.
— Ну и шут с ней, с дорогой на Триест. Я приказал вам свернуть налево. Вы думаете, на свете только одна дорога на Триест?
— Нет, господин полковник. Я только хотел обратить внимание господина полковника…
— А вас, черт возьми, никто не просит обращать мое внимание на что бы то ни было! И пока я сам не заговорю, извольте молчать.
— Слушаюсь, господин полковник.
— Извините, Джексон. Я хотел сказать, что знаю, куда ехать, и мне хочется спокойно подумать.
— Так точно, господин полковник. Они ехали по старой дороге, которую он так хорошо помнил, и полковник думал: «Ну вот, я послал четыре обещанных утки в „Гритти“. Охота была не очень удачная, жене того парня не много достанется перьев. Да, от перьев ей проку не будет. Но утки крупные, жирные — просто объедение. Эх, забыл дать Бобби колбасы». И написать Ренате записку не было времени. «Но что бы я мог написать в записке, кроме того, что мы уже сказали друг другу?» Он сунул руку в карман и достал карандаш и блокнот. Включив лампочку для чтения карты, он раненой рукой написал заглавными печатными буквами короткий приказ.
— Спрячьте в карман, Джексон, и, если придется, действуйте соответственно. Если произойдет то, что здесь указано, выполняйте.
— Слушаюсь, господин полковник, — сказал Джексон и, взяв свободной рукой сложенный листок, сунул его в верхний левый карман мундира.
«Ну а теперь отдыхай, — сказал себе полковник. — У тебя осталась одна забота — о себе, а это уже роскошь. Армии Соединенных Штатов ты больше не нужен. Тебе это ясно дали понять. С девушкой своей ты простился, и она простилась с тобой. Тут дело обстоит совсем просто. Стрелял ты хорошо, и Альварито все понимает. Ну что ж. Так какого же черта ты волнуешься? Ты же не из тех хлюстов, которые беспокоятся, что с ними будет, когда уже все равно ничем не поможешь? Думаю, что ты не такой».
И тут его схватило — он этого ждал с тех пор, как они собрали чучела.
«Еще два раза — и конец, — думал он, — хотя мне обещали, что я выдержу четыре. Я всегда был везучий, как последний сукин сын». Тут его опять схватило, и очень сильно.
— Джексон, — сказал он, — знаете, что однажды сказал генерал Томас Джексон? В тот раз, когда его настигла безвременная кончина? Я даже выучил это наизусть. За достоверность, конечно, не ручаюсь. Но так, во всяком случае, передают. «А. П. Хиллу приготовиться к атаке», — сказал он. Потом начал бредить. А потом сказал: «Нет, нет, давайте переправимся и отдохнем там, за рекой, в тени деревьев».
— Очень интересно, господин полковник, — сказал Джексон. — Верно, это был Джексон Каменная Стена, господин полковник?
Полковник хотел ответить, но осекся, потому что его схватило в третий раз и стиснуло так, что он понял:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— А где же остальные?
— Все разъехались, кроме барона, — он вас ждет. Ваш шофер спит в доме.
— Как и следовало ожидать, — сказал полковник.
— Разложи уток как положено, — сказал старший егерь лодочнику, который был и егерем тоже. — Мне надо записать их в охотничью книгу.
— В мешке у нас еще селезень, у него подбито крыло.
— Хорошо. Я за ним присмотрю.
— Я пойду повидаюсь с бароном. С вами я еще не прощаюсь.
— Вам надо хорошенько согреться, полковник, — сказал старший егерь. — Сегодня настоящий мороз. Полковник направился в дом.
— Мы еще увидимся, — сказал он лодочнику.
— Да, полковник, — ответил тот.
Барон Альварито стоял посреди комнаты, у камина. Он улыбнулся своей застенчивой улыбкой и сказал, как всегда, негромко:
— Обидно, что вам сегодня не удалось пострелять как следует.
— Нас совсем затянуло льдом. Но я все равно получил большое удовольствие.
— Вы очень замерзли?
— Не очень.
— Давайте чего-нибудь поедим.
— Спасибо. Я не голоден. А вы ели?
— Да. Остальные поехали по домам, и я отдал им свою машину. Вы довезете меня до Латизаны или куда-нибудь поблизости? Оттуда я уже доберусь.
— Конечно.
— Вот беда, что вода замерзла. Виды на охоту были прекрасные.
— За лагуной, наверно, тьма уток.
— Да. Но они там не останутся, раз у них вся пища подо льдом. Ночью двинутся на юг.
— Неужели все улетят?
— Все, кроме наших местных уток, которые тут вывелись. Те побудут здесь, пока вся вода не замерзнет.
— Обидно, что с охотой так получилось.
— Обидно, что вам пришлось столько ехать из-за нескольких уток.
— Я люблю всякую охоту, — сказал полковник. — И я люблю Венецию. Барон Альварито отвел глаза и протянул руки к огню.
— Да, — сказал он. — Все мы любим Венецию. А вы, может, больше всех.
Полковнику не хотелось вести светскую беседу на эту тему, и он только сказал:
— Вы-то знаете, как я ее люблю.
— Знаю, — ответил барон. Взгляд у него был рассеянный — Помолчав, он сказал: — Пора будить вашего шофера. — А он поел?
— Поел и поспал, а потом опять поел и опять поспал. И немножко почитал книжку с картинками, которую привез с собой.
— Комиксы, — сказал полковник.
— Надо бы мне научиться их читать, — сказал барон. Он улыбнулся застенчивой, затаенной улыбкой. — Вы бы не могли их мне достать в Триесте?
— Сколько хотите, — сказал полковник. — И похождения сверхчеловека, и уж совсем фантастические. Почитайте их вместо меня. Послушайте, Альварито, что с егерем, который был на моей лодке? Поначалу он просто видеть меня не мог.
— Это из-за вашего мундира. Военная форма союзников всегда на него так действует. Видите ли, его чересчур ретиво освобождали. — То есть как?
— Когда пришли марокканцы, они изнасиловали его жену и дочь.
— Мне, пожалуй, надо чего-нибудь выпить, — сказал полковник.
— Там, на столе, есть граппа.
ГЛАВА 44
Они довезли барона до огромных ворот и аллеи, посыпанной гравием, — вилла, к счастью, стояла больше чем в шести милях от ближайшего военного объекта и не пострадала от бомбежки.
Полковник распрощался с Альварито, тот пригласил его приезжать на охоту хоть каждое воскресенье.
— Может, вы все-таки к нам зайдете?
— Нет, мне надо назад, в Триест. Передайте привет Ренате.
— Непременно. Это ее портрет лежит у вас на заднем сиденье?
— Да.
— Я скажу ей, что вы хорошо поохотились и что портрет в полной сохранности.
— И не забудьте передать ей привет.
— Не забуду.
— Ciao, Альварито, большое спасибо.
— Ciao, полковник. Если можно говорить ciao полковнику.
— А вы забудьте, что я полковник.
— Это очень трудно. До свиданья, полковник.
— В случае непредвиденных обстоятельств, попросите ее зайти в «Гритти» и взять портрет.
— Хорошо, полковник.
— Ну, кажется, все.
— Прощайте, полковник.
ГЛАВА 45
Они выехали на дорогу, и ранняя тьма стала сгущать вокруг.
— Сверните налево, — сказал полковник.
— Но ведь та дорога не на Триест, господин полковник, — сказал Джексон.
— Ну и шут с ней, с дорогой на Триест. Я приказал вам свернуть налево. Вы думаете, на свете только одна дорога на Триест?
— Нет, господин полковник. Я только хотел обратить внимание господина полковника…
— А вас, черт возьми, никто не просит обращать мое внимание на что бы то ни было! И пока я сам не заговорю, извольте молчать.
— Слушаюсь, господин полковник.
— Извините, Джексон. Я хотел сказать, что знаю, куда ехать, и мне хочется спокойно подумать.
— Так точно, господин полковник. Они ехали по старой дороге, которую он так хорошо помнил, и полковник думал: «Ну вот, я послал четыре обещанных утки в „Гритти“. Охота была не очень удачная, жене того парня не много достанется перьев. Да, от перьев ей проку не будет. Но утки крупные, жирные — просто объедение. Эх, забыл дать Бобби колбасы». И написать Ренате записку не было времени. «Но что бы я мог написать в записке, кроме того, что мы уже сказали друг другу?» Он сунул руку в карман и достал карандаш и блокнот. Включив лампочку для чтения карты, он раненой рукой написал заглавными печатными буквами короткий приказ.
— Спрячьте в карман, Джексон, и, если придется, действуйте соответственно. Если произойдет то, что здесь указано, выполняйте.
— Слушаюсь, господин полковник, — сказал Джексон и, взяв свободной рукой сложенный листок, сунул его в верхний левый карман мундира.
«Ну а теперь отдыхай, — сказал себе полковник. — У тебя осталась одна забота — о себе, а это уже роскошь. Армии Соединенных Штатов ты больше не нужен. Тебе это ясно дали понять. С девушкой своей ты простился, и она простилась с тобой. Тут дело обстоит совсем просто. Стрелял ты хорошо, и Альварито все понимает. Ну что ж. Так какого же черта ты волнуешься? Ты же не из тех хлюстов, которые беспокоятся, что с ними будет, когда уже все равно ничем не поможешь? Думаю, что ты не такой».
И тут его схватило — он этого ждал с тех пор, как они собрали чучела.
«Еще два раза — и конец, — думал он, — хотя мне обещали, что я выдержу четыре. Я всегда был везучий, как последний сукин сын». Тут его опять схватило, и очень сильно.
— Джексон, — сказал он, — знаете, что однажды сказал генерал Томас Джексон? В тот раз, когда его настигла безвременная кончина? Я даже выучил это наизусть. За достоверность, конечно, не ручаюсь. Но так, во всяком случае, передают. «А. П. Хиллу приготовиться к атаке», — сказал он. Потом начал бредить. А потом сказал: «Нет, нет, давайте переправимся и отдохнем там, за рекой, в тени деревьев».
— Очень интересно, господин полковник, — сказал Джексон. — Верно, это был Джексон Каменная Стена, господин полковник?
Полковник хотел ответить, но осекся, потому что его схватило в третий раз и стиснуло так, что он понял:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54