Слава богу, она благополучно добралась до наших ворот и нашла убежище, прежде чем испустила бы дух от страха.
– Это дьявол в собачьей шкуре! – Дама не позволила мне поднять ее.
– Не стоит делать поспешные выводы.
Я повернулась к собаке. Та насторожила уши в надежде на хорошие новости и смотрела на меня так, словно готова была тотчас порвать с прошлым беспутного зверя и больше никогда не пугать беззащитных женщин. Я не собачница, в основном потому, что мой кот Тобиас не одобрил бы такого увлечения, но собаки никогда не вызывали у меня особой нервозности. – Смотрите, на ней ошейник с биркой. Секунду, не двигайтесь.
Ободряюще улыбнувшись незнакомке, я нагнулась к медному диску, висевшему на мохнатой шее, и прочла надпись.
– Боже! – воскликнула я.
– Его зовут Люцифер? – Дама зажала рукой рот.
– Нет, Хитклифф! – ответила я. – Что означает…
– Что? – в испуге переспросила незнакомка.
– Пес принадлежит или, точнее, принадлежал нашей библиотекарше. Бедная мисс Банч умерла от редкого вируса, заклинившего ее сердце. Иногда жертва вируса-убийцы чувствует симптомы гриппа, но часто вообще не бывает никаких тревожных признаков. Мы пережили шок, а уж Хитклифф тем более, – ласково продолжала я, видя, что собака положила голову на лапы и несколько раз с бесконечной печалью гавкнула, как настоящая плакальщица. – Мисс Банч похоронили сегодня, и эта маленькая сиротка, должно быть, сбежала от приютивших ее людей и последовала за хозяйкой на место ее последнего упокоения.
– Ее призрак! Я видела привидение, оно летать над землей между надгробий. Женщина, вся в черном, с головы до пят, и только фата белая, похожая на огромную паутину на ветру. И она ломать костлявые руки и разговаривать сама с собой. – Гостья побелела от ужаса.
– Высокая худая женщина со сгорбленными плечами? – спросила я.
– Точно!
– Это не мисс Банч. Та была среднего роста и довольно полной. Очевидно, вы повстречали Иону Танбридж, нашу местную знаменитость. Ей почти восемьдесят, и она бродит привидением, фигурально выражаясь, по кладбищу Святого Ансельма с тех пор, как ее жених не явился в церковь на брачную церемонию.
Я вдруг поймала себя на мысли, уж не застряла ли навеки на страницах «Гласа ее господина» в наказание за то, что умяла столько печенья? Неужто отныне моя жизнь превратится в сплошную мелодраму?
– Вот уже почти шестьдесят лет мисс Танбридж не выходит из дома при свете дня, – бормотала я, как заведенная, – но по вечерам ее тянет на кладбище, где она бродит до рассвета. Теперь церковь запирают на ночь, и она уже не может преклонить колени перед алтарем в ожидании шагов нареченного, спешащего объяснить, где же он пропадал полвека.
– Мужчины! Они хуже корзины гнилых яблок.
Гостья наконец встала, и я с облегчением увидела, что Хитклифф не нанес ей значительного физического ущерба, как можно было предположить, когда она колотила по моей двери. Сумочка была цела, если не считать порванного ремешка, и опиралась дама на две ноги. Собака приподнялась, но в ее позе не было ничего вызывающего. Напротив, псина протянула лапу и высунула язык с достоинством неверно понятого животного, готового все простить и забыть.
– Фрау Хаскелл, я вела себя, как трехголовый цыпленок, – пролепетала незнакомка. – Чудо, что я не разбудила вашего мужа и не поставила весь дом на уши.
– Вы опасались за свою жизнь, – успокоила я гостью.
До сих пор я видела ее лишь фрагментарно: лицо, перекошенное от ужаса, руки, отгоняющие неминуемую погибель. Но теперь, когда холл, сбросив наваждение студеных покоев замка сэра Гевина, вновь стал самим собой, я с изумлением всмотрелась в гостью. Это была пухленькая женщина лет шестидесяти, волосы цвета «соль с перцем» заплетены в косички и завязаны алыми бантиками, напоминавшими маки. Одета она была в швейцарский национальный костюм: плотный лиф, широкая юбка, вышитый передник, белые чулки и туфли с пряжками. Понадеявшись, что она не заметила моих выпученных от удивления глаз, я торопливо заговорила:
– У вас есть преимущество передо мной. Вы знаете мое имя, в то время как…
– Кто я такая? – Полуночная визитерша вцепилась обеими руками в сумочку, ее колени подкосились, видимо в книксене. – Я Герта, ваша новая няня!
Глава третья
– Чтоб духу ее здесь не было!
Мой муж вскочил с кровати, прежде чем я успела изложить ситуацию во всех подробностях. В два часа ночи Бен редко бывает в хорошей форме, тем не менее стоило ли вот так, с горящими глазами, носиться по комнате, то и дело ероша и без того спутанные волосы? Не хватало только, чтобы он осведомился, кто здесь хозяин! Фазаны на обоях затрепетали.
– Дорогой, ты ведешь себя как ребенок! – Бен бегал вокруг каминного коврика, я за ним. – Мы же договорились…
– Именно! Договорились… – Мой муж остановился как вкопанный. Обернувшись ко мне, он едва не запутался в пижамных штанинах. Они были на пару сантиметров длиннее его ног и упрямо не желали садиться при стирке. Придется все-таки подшить. Бен рывком затянул тесемку на штанах. – Только сегодня вечером я сказал тебе, прямо и без обиняков, что не готов предоставить убежище осиротевшей собаке мисс Банч!
Я плюхнулась на кровать и прижала ладони к пульсирующим вискам.
– Это прелестный маленький щеночек, очень пугливый, даже чересчур! Но я-то думала, мы говорим о Герте!
– А разве не так зовут этого волкодава?
– Нет! Герта – помощница по хозяйству! – Дабы не запутать мужа окончательно, я не стала уточнять, что милягу Хитклиффа даже с большой натяжкой невозможно причислить к какой-либо породе, на что псу абсолютно наплевать. – Право, Бен, всему есть предел. Ты что, не слушал, о чем я говорила последние пять минут?
– Слушал и выучил душераздирающую историю этой женщины почта наизусть. – Прошлепав к окну, Бен еще плотнее задернул бархатные шторы винного цвета, то ли для того, чтобы выпустить пар, то ли с целью не оставить луне и щелочки для подглядывания. – Она приехала в Англию из Швейцарии около десяти лет назад вместе с мужем. Они держали кафе в Патни – заведение из тех, что специализируются на домашнем йогурте и капуччино с манговым ароматом. Два дня назад ее муженек объявил, что втрескался в зеленоглазую выдру из магазина поношенной одежды…
– Выдрой, – суровым тоном напомнила я, – оказался бывший регбист, громила по имени Роберт Мейерс, и, как Герта пояснила со слезами на глазах, у нее не было никаких шансов одолеть его в честной борьбе. В результате бедная женщина оказалась на улице в чем была – а именно, в альпийской рабочей униформе – и с пакетиком кофейных зерен «мокко». Печальная история.
– Любовь бывает зла. – Бен подсел ко мне на кровать. – Счастье, что Герте хватило мелочи в кошельке, чтобы позвонить Джилл, которая не только пустила ее переночевать, но и подыскала ей работу – у своей старинной подружки, некоей Элли Хаскелл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Это дьявол в собачьей шкуре! – Дама не позволила мне поднять ее.
– Не стоит делать поспешные выводы.
Я повернулась к собаке. Та насторожила уши в надежде на хорошие новости и смотрела на меня так, словно готова была тотчас порвать с прошлым беспутного зверя и больше никогда не пугать беззащитных женщин. Я не собачница, в основном потому, что мой кот Тобиас не одобрил бы такого увлечения, но собаки никогда не вызывали у меня особой нервозности. – Смотрите, на ней ошейник с биркой. Секунду, не двигайтесь.
Ободряюще улыбнувшись незнакомке, я нагнулась к медному диску, висевшему на мохнатой шее, и прочла надпись.
– Боже! – воскликнула я.
– Его зовут Люцифер? – Дама зажала рукой рот.
– Нет, Хитклифф! – ответила я. – Что означает…
– Что? – в испуге переспросила незнакомка.
– Пес принадлежит или, точнее, принадлежал нашей библиотекарше. Бедная мисс Банч умерла от редкого вируса, заклинившего ее сердце. Иногда жертва вируса-убийцы чувствует симптомы гриппа, но часто вообще не бывает никаких тревожных признаков. Мы пережили шок, а уж Хитклифф тем более, – ласково продолжала я, видя, что собака положила голову на лапы и несколько раз с бесконечной печалью гавкнула, как настоящая плакальщица. – Мисс Банч похоронили сегодня, и эта маленькая сиротка, должно быть, сбежала от приютивших ее людей и последовала за хозяйкой на место ее последнего упокоения.
– Ее призрак! Я видела привидение, оно летать над землей между надгробий. Женщина, вся в черном, с головы до пят, и только фата белая, похожая на огромную паутину на ветру. И она ломать костлявые руки и разговаривать сама с собой. – Гостья побелела от ужаса.
– Высокая худая женщина со сгорбленными плечами? – спросила я.
– Точно!
– Это не мисс Банч. Та была среднего роста и довольно полной. Очевидно, вы повстречали Иону Танбридж, нашу местную знаменитость. Ей почти восемьдесят, и она бродит привидением, фигурально выражаясь, по кладбищу Святого Ансельма с тех пор, как ее жених не явился в церковь на брачную церемонию.
Я вдруг поймала себя на мысли, уж не застряла ли навеки на страницах «Гласа ее господина» в наказание за то, что умяла столько печенья? Неужто отныне моя жизнь превратится в сплошную мелодраму?
– Вот уже почти шестьдесят лет мисс Танбридж не выходит из дома при свете дня, – бормотала я, как заведенная, – но по вечерам ее тянет на кладбище, где она бродит до рассвета. Теперь церковь запирают на ночь, и она уже не может преклонить колени перед алтарем в ожидании шагов нареченного, спешащего объяснить, где же он пропадал полвека.
– Мужчины! Они хуже корзины гнилых яблок.
Гостья наконец встала, и я с облегчением увидела, что Хитклифф не нанес ей значительного физического ущерба, как можно было предположить, когда она колотила по моей двери. Сумочка была цела, если не считать порванного ремешка, и опиралась дама на две ноги. Собака приподнялась, но в ее позе не было ничего вызывающего. Напротив, псина протянула лапу и высунула язык с достоинством неверно понятого животного, готового все простить и забыть.
– Фрау Хаскелл, я вела себя, как трехголовый цыпленок, – пролепетала незнакомка. – Чудо, что я не разбудила вашего мужа и не поставила весь дом на уши.
– Вы опасались за свою жизнь, – успокоила я гостью.
До сих пор я видела ее лишь фрагментарно: лицо, перекошенное от ужаса, руки, отгоняющие неминуемую погибель. Но теперь, когда холл, сбросив наваждение студеных покоев замка сэра Гевина, вновь стал самим собой, я с изумлением всмотрелась в гостью. Это была пухленькая женщина лет шестидесяти, волосы цвета «соль с перцем» заплетены в косички и завязаны алыми бантиками, напоминавшими маки. Одета она была в швейцарский национальный костюм: плотный лиф, широкая юбка, вышитый передник, белые чулки и туфли с пряжками. Понадеявшись, что она не заметила моих выпученных от удивления глаз, я торопливо заговорила:
– У вас есть преимущество передо мной. Вы знаете мое имя, в то время как…
– Кто я такая? – Полуночная визитерша вцепилась обеими руками в сумочку, ее колени подкосились, видимо в книксене. – Я Герта, ваша новая няня!
Глава третья
– Чтоб духу ее здесь не было!
Мой муж вскочил с кровати, прежде чем я успела изложить ситуацию во всех подробностях. В два часа ночи Бен редко бывает в хорошей форме, тем не менее стоило ли вот так, с горящими глазами, носиться по комнате, то и дело ероша и без того спутанные волосы? Не хватало только, чтобы он осведомился, кто здесь хозяин! Фазаны на обоях затрепетали.
– Дорогой, ты ведешь себя как ребенок! – Бен бегал вокруг каминного коврика, я за ним. – Мы же договорились…
– Именно! Договорились… – Мой муж остановился как вкопанный. Обернувшись ко мне, он едва не запутался в пижамных штанинах. Они были на пару сантиметров длиннее его ног и упрямо не желали садиться при стирке. Придется все-таки подшить. Бен рывком затянул тесемку на штанах. – Только сегодня вечером я сказал тебе, прямо и без обиняков, что не готов предоставить убежище осиротевшей собаке мисс Банч!
Я плюхнулась на кровать и прижала ладони к пульсирующим вискам.
– Это прелестный маленький щеночек, очень пугливый, даже чересчур! Но я-то думала, мы говорим о Герте!
– А разве не так зовут этого волкодава?
– Нет! Герта – помощница по хозяйству! – Дабы не запутать мужа окончательно, я не стала уточнять, что милягу Хитклиффа даже с большой натяжкой невозможно причислить к какой-либо породе, на что псу абсолютно наплевать. – Право, Бен, всему есть предел. Ты что, не слушал, о чем я говорила последние пять минут?
– Слушал и выучил душераздирающую историю этой женщины почта наизусть. – Прошлепав к окну, Бен еще плотнее задернул бархатные шторы винного цвета, то ли для того, чтобы выпустить пар, то ли с целью не оставить луне и щелочки для подглядывания. – Она приехала в Англию из Швейцарии около десяти лет назад вместе с мужем. Они держали кафе в Патни – заведение из тех, что специализируются на домашнем йогурте и капуччино с манговым ароматом. Два дня назад ее муженек объявил, что втрескался в зеленоглазую выдру из магазина поношенной одежды…
– Выдрой, – суровым тоном напомнила я, – оказался бывший регбист, громила по имени Роберт Мейерс, и, как Герта пояснила со слезами на глазах, у нее не было никаких шансов одолеть его в честной борьбе. В результате бедная женщина оказалась на улице в чем была – а именно, в альпийской рабочей униформе – и с пакетиком кофейных зерен «мокко». Печальная история.
– Любовь бывает зла. – Бен подсел ко мне на кровать. – Счастье, что Герте хватило мелочи в кошельке, чтобы позвонить Джилл, которая не только пустила ее переночевать, но и подыскала ей работу – у своей старинной подружки, некоей Элли Хаскелл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73