Прежде всего я до сих пор не понимаю, как нам с Беном Ганном удалось не свалиться в пропасть, когда нас захватили Тейт и его великан. Тропа была такой узкой – шириной с предплечье, а на нас были кожаные башмаки. Тейту и великану легко было пройти по ней – они ведь хорошо знали это место и чувствовали тропу босыми ступнями. А теперь у меня закружилась голова от одного взгляда на нее. Кто-то из моих матросов споткнулся, но другой помог ему удержаться на ногах.
Не могу точно сказать, как глубока эта пропасть. Возможно, в ней мог бы с верхом поместиться большой амбар. В ней не было ничего, что можно было бы спасти; деятельность, в результате которой создалась эта адская груда, явно продолжалась не один год. Я бы предположил, что Тейт занялся этим через несколько месяцев после того, как мы оставили его на острове. Среди обрывков одежды (там можно было увидеть даже целые костюмы или морскую форму) я заметил не только скелеты целиком, но и отдельные голые кости; каждый раз, когда я видел такое, я отворачивался.
У себя за спиной, чуть дальше вдоль тропы, я услышал рыдания и подумал, что это может быть кто-то из несчастных пленников Тейта. Но то был один из моих людей, потрясенный кошмарным зрелищем.
Я заговорил, не только затем, чтобы отдать приказ, но более для того, чтобы наполнить это страшное место теплым звучанием человеческого голоса:
– Следуйте за мной. Я полагаю, нам предстоит сделать доброе дело.
И я повел их вперед очень медленно, советуя идущим за мной не смотреть ни направо, ни налево. Вскоре, так же, как это было со мной и Беном, мы выбрались на более широкое место, и я увидел запятнанные кровью камни, которые Тейт использовал для того, чтобы лишить людей возможности двигаться. Теперь здесь больше никто не лежал, но я опять заметил две-три голые кости.
Может показаться странным мое признание, что я был способен почувствовать удовольствие в таком кошмарном месте; но я должен честно сказать, что именно это я и почувствовал, когда увидел невысокую арку, сквозь которую проникал дневной свет.
– Смотрите, – крикнул я, – вот арка, через которую я бежал!
– Сэр, – раздался голос одного из наших матросов. – Неужели вы были здесь пленником?
– Да. И здесь могут быть еще другие, кто остался в живых. Поэтому мы сюда и пришли.
– Нет, сэр, – ответил мне другой голос мрачным тоном, – здесь ни одного живого человека нету.
Я подвел их всех к арке, и мы, один за другим, присели на корточки и выглянули наружу. Неужели я мог проскочить здесь? Дух моего отца, молитвы моей матушки – только благодаря им я смог выжить, иных причин я не вижу. Обрыв был почти отвесным; мне представилось, что я все еще могу видеть неясный след сломанных кустов там, где я катился по склону столько недель тому назад. К своему огромному сожалению, я увидел, что неподалеку слева вьется вниз настоящая тропа, по ней-то Тейт и последовал за мной.
Однако моим самым настойчивым воспоминанием, связанным с этой аркой, было то, из-за которого я и пришел сюда. Я смотрел направо и налево, туда, где видел распятых на солнцепеке людей, стоявших на узком выступе скалы перед пещерой. Теперь там никого не было.
Где же они? Я попросил кого-то подержать меня за руку и вылез наружу. Тут я увидел более удобный путь – небольшой проход, высокий, но неширокий, как для худощавого человека; он-то и вел к той крутой тропе, по которой бежал за мной Тейт. Остальные поспешили последовать за мной через эту «дверь», да и кто мог бы винить их за то, что им не хотелось задерживаться в этой бездне зла? Вскоре мы остановились, пройдя полдороги вниз, посередине склона, откуда я мог посмотреть наверх.
Там не было ни души. Ни один смертный не стоял там, распятый и выбеленный солнцем. И внутри пещеры – никого живого. Это означало, что доктор Джеффериз и, что еще печальнее, Бен Ганн погибли. Я уже раньше понял, что Том Тейлор умер, но в тот момент не мог позволить печали завладеть мною.
Меня окликнул один из матросов:
– Сэр!
Я взглянул на него, а он указал пальцем. За тропой, в глубине кустов, стояло жалкое строение, а под его грубым плетеным навесом мы разглядели чьи-то ноги. Мы взвели курки ружей и, по некотором размышлении, двинулись вперед. Я решил, что мы спустимся по тропе до самого низа, а потом снова поднимемся по склону, чтобы подойти к строению сзади. Ничто нам не помешало взобраться туда, ничто не вызвало тревоги.
Вскоре мы стояли в кустарнике, достигавшем нам до плеч, в нескольких футах от задней стенки строения. Я осторожно продвинулся вперед и посмотрел сквозь редко сплетенные ветви. То, что я увидел, не представляло бы угрозы и ребенку. На земляном полу лежали три неподвижных тела. Все трое находились в состоянии полнейшего бессилия, но я чувствовал, что в них еще теплится жизнь. Жестом велев матросам следовать за мной, а затем встать на часах, я бросился ко входу. Три человека, лежавшие навзничь, израненные и оборванные, были доктор Джеффериз, боцман Нунсток и… Бен Ганн.
Бен был первым, над кем я наклонился.
– Бен! Дорогой мой! Как ты? Это Джим.
Он не открывал глаз. Говорят, если начнешь свою жизнь битым, так всю ее и проживешь. Бен был жестоко избит – его лицо, голова, бедные тощие плечи носили следы таких страшных побоев, что я с трудом сдерживал гнев.
– Бен, ты меня слышишь? Это Джим.
Он пробормотал: «Джим…» – и попытался протянуть руку; я взял его ладонь в свои и чуть не разрыдался – такой исхудалой она была.
– Ох, Бен! Бедняга Бен! Что случилось?
Нет ответа.
Все еще держа его за руку, я посмотрел на двух других. Нунсток – человек, которого, при первой встрече с ним, я отметил за его долговязую костлявость, а у доктора Джеффериза, как я припомнил, талия была тонкая, как у девицы. Размышляя о возможной – и ужасной – причине, из-за которой они остались в живых, я со всей полнотой осознал одно: Джозеф Тейт должен умереть. Я не знал, каким образом или от чьей руки, но мне это было безразлично.
Матросы Сильвера все это время стояли молча, словно овцы, пораженно наблюдая, как я обращался сначала к Бену, потом к Джефферизу, который никак не откликнулся, потом к Нунстоку, еще сохранившему малую толику сил. Определив новый, более простой маршрут по склону холма Подзорная труба, я отправил четверых людей к шлюпке – за носилками, медикаментами и припасами. Пятого я послал той же дорогой, но с приказанием свернуть к Сильверу и сообщить ему, где мы находимся и чем стали заниматься.
Затем я призвал остальных помогать мне, и – пусть с весьма ограниченными средствами – мы смогли несколько облегчить состояние моих жестоко изувеченных товарищей.
Раны их были ужасны. Один из матросов отыскал источник чистой воды: в этой части острова, на гребне Лесистого мыса, есть множество ключей и ручьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86