– Ты прости уж меня, старую, внучек, да чует мое сердце, что один ты горемыка на свете.
– Но, но, бабка. Говори, но не заговаривайся. Это какой же я горемыка?
– Неухоженный ты, сынок. Бездомный. Вот вас пятеро приехало, все одинаковые, все ободранные, а они опять же не такие. Видно по ним: мать есть и отец и угол свой.
– Тебе бы, бабка, сыщиком работать. В Скотланд-Ярде.
– Ты уж прости, внучек, я тебя еще спрошу о чем-то.
– Валяй.
– Брешут у нас в селе, что фулюганы вы.
– Так оно и есть.
Василиса покачала головой.
– Не верю я. Зачем уж вы приехали нашего Петра Николава дразнить – не мого ума дело. Одно знаю – не фулюганы вы. Скажу так. Уехали те, значь, не по нраву им здесь показалось, не наши они, не деревенские. А тебе, внучек, уезжать не с руки. Так мне чуется. Я тебе так, внучек, скажу, ежели и взаправду у тебе никого нет, поселяйся у меня. Хоть глаза закроешь, когда умру. Свадьбу сыграем. Я уж невестку себе присмотрела. Аптекарша. До чего умница-разумница, хозяйка да ласковая какая.
– Ладно, ладно, пошла чесать. Внучек, наверно, весь в тебя был, – Скиф, ворча, полез на чердак.
Из комнаты вдруг выбежала Рита:
– Я тоже уеду! Я не могу… Ах, какая я дура… Скифин, проводите меня на станцию… Сегодня ночью была бы уже дома… Ах, дура, дура!
– Успокойся, – подал голос Скиф с чердака. – Они заправляться отправились. Я же знал, что этим дело кончится, попросил заехать.
Через полчаса действительно приехала машина. Риту посадили в кабину. Она ежилась от холода и выглядела очень грустной.
– Ну что ж, прощай, Скиф, – сказала она, пожимая Сашке руку. – Спасибо за совет. Ты был прав. Хлебнул бы он со мной горя. Когда все кончишь, передай ему… что я не по вашему заданию… Он действительно мне нравился. Впрочем, теперь это неважно…
– Поехали! – закричал из кузова Циавили. – Хватит выяснять отношения! Всю неделю выясняем отношения!
* * *
Встреча с Патлатым состоялась на «пятачке», где обычно купались ребятишки и стирали белье женщины. «Пятачок» был окружен с трех сторон камышом. Наблюдать за встречей можно было лишь с противоположного берега, но там расстилались на многие километры непроходимые топи.
Патлатый не зря носил свою кличку. Волосы у него на голове росли сразу во все стороны, как трава на лесной палине, когда в нее ударит смерч. И вообще он был каким-то расхлябанным, дергающимся, словно тряпичная кукла.
– Привет, старик, – сказал Патлатый писклявым голосом, протягивая Скифу негнущуюся ладонь. – Из области, говоришь? Женьку Шурупа знаешь?
– Длинный такой?
– Маленький.
– Что за драку сел?
– Не, он на свободе.
– Не знаю.
– А Генку Ворона?
– Ворона знаю. Пьет все.
– Да? Он вроде бы не пил.
– Сейчас запил.
– А как там Никитинский сквер? По-прежнему на дрова пилят?
– Проверяешь?
– Вроде того. Может, ты лягавый.
– У нас Никитинского Сквера нет. Есть Кольцовский.
– Да ты не сомневайся, – вмешался шофер Сенькин, который привез Патлатого. – Они ребята свои, проверенные. В клубе такой шабаш устроили! Я как дружинник еле их выставил.
– Ближе к делу, – сказал Скиф. – Не хочешь браться – не надо. Найдем других.
Патлатый довольно кивнул головой.
– Это по-нашему. Давай потолкуем об условиях. У меня такое правило. Все поровну. Нас трое. Значит, сейф – на троих. Сколько там, по-твоему?
– Содержимое сейфа меня не интересует. Нужна печать.
Патлатый свистнул.
– Вон оно что. Печать… Это дело серьезное. Не, на это я не пойду. Может, ты агент.
Племянник гипнотизера полез в карман и вытащил открепления.
– Я думал, имею дело с настоящим Джеком-потрошителем сейфов, а ты, оказывается, любитель. На, читай. Похоже это на шифрованные донесения за океан? Обыкновенная справка. Не хватает только печати. Шлепнул, и все. Печать положим опять в сейф. Дело плевое. Сам бы сделал, да не умею открывать сейфов. Это, конечно, мой страшный недостаток. Ну так как?
Патлатый подумал.
– Ладно, – пропищал он и дернулся, как паяц. – Сделаем. Только ваша шайка будет вкалывать на меня не неделю, а две. Понял? Я думал, мы денег огребем.
– А какая будет работа? На мокрую я не согласен.
– Работа непыльная. Обчистим пару магазинов и спустим барахлишко в Ростове.
– Это мне по душе. Держи!
Они ударили по рукам. Сенькин разбил.
– На людях мне показываться не стоит, – сказал Патлатый. – Я здесь отсижусь. А вы идите. Встретимся у правления в двенадцать.
Племянник гипнотизера и Сенькин зашагали по тропинке в гору. Шофер, видно, трусил. Он забегал вперед и заглядывал Скифу в лицо.
– Патлатый дело знает, ты не сомневайся, – успокаивал он сам себя. – Сколько он этих сейфов обчистил – ужас. Сейф ему открыть – раз плюнуть. У него пять судимостей.
– Да, он производит неплохое впечатление, – согласился Скиф. – Несмотря, разумеется, на свою отвратительную внешность.
– Ты ему тоже понравился. Я сразу заметил. Тебе правда только печать нужна? Ты, наверно, чек подделать хочешь?
– Да, – оказал Скиф. – Областное отделение государственного банка задолжало мне триста тысяч. И никак, черти, не хотят платить. То неурожай, то гололед, то ящур, а я отдувайся.
* * *
План был прост. До двенадцати ночи сторож обычно для вида околачивался возле охраняемых объектов, а потом шел в правление и заваливался спать. Из правления его должен выманить Мотиков, завести в сады и там привязать к яблоне. После этого путь к сейфу был практически открыт, так как кабинет председателя запирался на примитивный замок, вскрыть который не составляло особого труда.
Ровно в полпервого чемпион принялся за дело. Он набрал в горсть небольших камней, стал кидать ими в окно. Взломщики из-за угла следили за его действиями. Но сторож не появлялся. Тогда чемпион стал кидать кирпичи на железную крышу. Никакой реакции.
– Во дает! – сказал Патлатый. – Пушкой не разбудишь. Придется взять сонного.
Скиф сделал предостерегающий жест.
– В этом-то все и дело. Никто не должен знать, что мы вскрывали сейф. Иначе печать будет недействительной. Сторожа надо обязательно заманить в сады и там привязать. Пока найдут, мы будем уже далеко, а о сейфе никто даже не подумает. Я надеюсь, ты его не поцарапаешь?
– Буду нежен с ним, как с девушкой, – пообещал профессиональный взломщик.
– А может быть, сторожа там нет? – усомнился Сенькин.
Эта мысль никому не приходила в голову.
– Заглянем.
Они осторожно обогнули угол. Дверь правления была приоткрыта, но это еще ничего не значило: она не закрывалась никогда, даже на ночь. Дверь в общую комнату тоже была открыта. Они прошли туда на цыпочках и замерли. Из председательского кабинета доносился громкий возмущенный голос сторожа.
– Ты как стоишь? Ты знаешь, перед кем стоишь? Отвечай, почему у тебя скотина кажный вечер не поена? Ты почему Афоньку Кривого заведующим поставил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32