Возможно, племяннику гипнотизера удалось бы уйти, но он зацепился ногой за ремень от ружья и растянулся на полу. Сенькин и сторож набросились на него, подмяли под себя.
– Ай-ай-ай, – сказал председатель, закрывая сейф. – Грубо. Не похоже на Александра Скифина.
– Что вам от меня надо? – закричал Сашка, тяжело дыша. – Что это за спектакль?
– Десять лет принудительных работ, – заржал Сенькин. – Это только за один сейф. А там, наверно, у тебя еще кое-что найдется.
– Я никакой не грабитель… Я даже не пятнадцатисуточник… Я сейчас все расскажу… пустите меня!
– Отпустите, – приказал председатель.
Сашка поднялся с пола.
Председатель сел за стол, посмотрел на свет бутылку.
– По сто грамм наберется. Садись поближе, Александр Скифин. У меня есть к тебе деловой разговор. А вы идите отдыхать. Благодарю за участие.
Сашка присел к столу.
– Вообще-то мне ваш нос сразу подозрительным показался. Дрыгался на ходу. И голос похож.
– Мало было времени для репетиции. Уборка.
– Я уже хотел удрать, да сторож убедил. Уж очень здорово вас критиковал.
– Талантливый, черт, – согласился председатель. – Это он сам придумал… меня разделывать. Он деда Щукаря так сыграл, что все три дня с больными животами ходили. Ну, ладно, рассказывай свою биографию.
* * *
Отвязать яблоню от Мотикова не было никакой возможности, ножа не оказалось, и они пошли к бабке Василисе так. Хорошо, что была глубокая ночь и никто не мог видеть этого странного, почти фантастического зрелища. К человеку привязана яблоня, он шагает со связанными толстой веревкой руками, над его головой шелестят листья, корни волокутся по земле. Время от времени с ветвей срываются яблоки и со стуком падают на землю и на голову человеку.
– Штук десять их на меня кинулось, – рассказывал Мотиков. – Двоих я через себя бросил, одного зажал под мышку, другого ногами… Темно слишком было и ямы какие-то… Я бы все равно их раскидал, – споткнулся. Привязали они меня к яблоне и ушли. Да разве это яблоня? Три раза дернул. Пошел искать тебя. Откуда они взялись, а, Саш? Десять таких лбов. Как будто ждали.
Племянник гипнотизера сорвал висевшее над головой чемпиона яблоко и надкусил его.
– В этом-то все и дело, Мотя… Они разыграли пьесу с нашим участием. Знаешь, как называется? «Скифин и другие, не считая милиционера…» А вкусную ты яблоню выдрал, Мотя, завтра надо вернуть хозяину… Пока, Мотя, мы валяли дурака, пирамиду строили да движок утопляли, они черти, эту пьесу репетировали… Сенькин, гад, придумал, что у него в райцентре знакомые рецидивисты… ну и все такое.
– А зачем они это сделали, Саша?
– Чтобы поймать меня в момент вскрытия сейфа. Теперь, Мотя, я связан по рукам и ногам…
– Дай яблочко, – попросил чемпион. – Во рту пересохло.
Скиф сорвал яблоко и скормил его Мотикову.
Они пошли дальше.
– Что ж нам теперь будет? – спросил чемпион.
– Он предложил на выбор: или сдаст нас в милицию, или мне отработать у него главным инженером три года.
Мотиков остановился.
– Да кто он такой? – зарычал чемпион так, что сорвалось два яблока. – Пьесу какую-то… Его дело хлеб растить! Коров доить! А он пьесы дурацкие играет!
– В этом-то, Мотя, все и дело. Это знаешь кто? Это мим, что в нашем институте учился. Ты помнишь, что о нем рассказывали? Мы тогда только на первый курс поступили. Он кого хочешь изобразить мог. Он один раз так ректора изобразил, что родная дочка не узнала и поцеловала его в щечку. Знаешь, на чем мы сгорели, Мотя? На этих самых откреплениях. Там было написано: «Колхоз такой-то в услугах тов. не нуждается». А пятнадцатисуточник разве тов.? В этом-то и все дело, Мотя. Тут он и подключил к нам свою самодеятельность. А она у него первая в области. А мы с тобой, Мотя, уши развесили. Подожди, я схожу за ножом.
Они уже стояли перед бабкиным домом. Скиф сбегал за ножом и освободил чемпиона. Богатырь расправил отекшие руки.
– Я тоже с тобой останусь, – сказал он. – Куда ты, туда и я.
Друзья сели на скамейку. По вершинам сада прошелестел предутренний ветер. Не то упала роса, не то начинался дождь. Звезд не было. Только на краю неба, у самого горизонта, в мутном пятне угадывалась луна.
– Нет, Мотя, – Скиф покачал головой. – Тебе тут нечего делать. У тебя душа к другому лежит.
– А у тебя лежит?
– С мимом интересно поработать. Да и у меня нет выбора. Вот тебе справка. И всем развезешь. И скажи им, что Скиф всегда держит свое слово.
– Подписал? – ахнул Мотиков.
– Да.
Чемпион задумался.
– Значит, он за одним тобой охотился? – догадался он наконец.
– В этом-то все и дело, Мотя. Ритка ему все растрепала. Ну он и захотел взять меня в свою самодеятельность. Знаешь, как некоторые директора за футболистами охотятся, так он вербует в свою самодеятельность. Ну пошли, собирайся, Мотя. Часов в пять за тобой Сенькин заедет. Наш старый друг. Теперь он, рожа, в моем подчинении будет. Я ему покажу, как на главного инженера верхом садиться. Десять раз заставлю мотор перебрать. Ты заметил, что он у него на трех цилиндрах работает?
– Нет, – сказал чемпион.
– Вот видишь, а еще хотел оставаться. Иди, Мотя, выжимай гири, удивляй публику. Ты напиши, Мотя, как устроишься. Я буду жить у бабки Василисы.
Чемпион вдруг замотал головой и схватил Скифа за плечо.
– Друг, – замычал он. – Ты настоящий друг… Пожертвовал собой…
– Ну, хватит, ну, Мотя…
– Когда буду в цирке работать… всегда в первом ряду посажу… когда ни приедешь… бесплатно. А хочешь, маленькую мартышку пришлю?
– Идем, холодно…
Луна зашла. От реки тянуло сыростью. По дорожке куда-то прыгала по своим делам лягушка. С вишен капало. Не то роса, не то начинался дождь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Ай-ай-ай, – сказал председатель, закрывая сейф. – Грубо. Не похоже на Александра Скифина.
– Что вам от меня надо? – закричал Сашка, тяжело дыша. – Что это за спектакль?
– Десять лет принудительных работ, – заржал Сенькин. – Это только за один сейф. А там, наверно, у тебя еще кое-что найдется.
– Я никакой не грабитель… Я даже не пятнадцатисуточник… Я сейчас все расскажу… пустите меня!
– Отпустите, – приказал председатель.
Сашка поднялся с пола.
Председатель сел за стол, посмотрел на свет бутылку.
– По сто грамм наберется. Садись поближе, Александр Скифин. У меня есть к тебе деловой разговор. А вы идите отдыхать. Благодарю за участие.
Сашка присел к столу.
– Вообще-то мне ваш нос сразу подозрительным показался. Дрыгался на ходу. И голос похож.
– Мало было времени для репетиции. Уборка.
– Я уже хотел удрать, да сторож убедил. Уж очень здорово вас критиковал.
– Талантливый, черт, – согласился председатель. – Это он сам придумал… меня разделывать. Он деда Щукаря так сыграл, что все три дня с больными животами ходили. Ну, ладно, рассказывай свою биографию.
* * *
Отвязать яблоню от Мотикова не было никакой возможности, ножа не оказалось, и они пошли к бабке Василисе так. Хорошо, что была глубокая ночь и никто не мог видеть этого странного, почти фантастического зрелища. К человеку привязана яблоня, он шагает со связанными толстой веревкой руками, над его головой шелестят листья, корни волокутся по земле. Время от времени с ветвей срываются яблоки и со стуком падают на землю и на голову человеку.
– Штук десять их на меня кинулось, – рассказывал Мотиков. – Двоих я через себя бросил, одного зажал под мышку, другого ногами… Темно слишком было и ямы какие-то… Я бы все равно их раскидал, – споткнулся. Привязали они меня к яблоне и ушли. Да разве это яблоня? Три раза дернул. Пошел искать тебя. Откуда они взялись, а, Саш? Десять таких лбов. Как будто ждали.
Племянник гипнотизера сорвал висевшее над головой чемпиона яблоко и надкусил его.
– В этом-то все и дело, Мотя… Они разыграли пьесу с нашим участием. Знаешь, как называется? «Скифин и другие, не считая милиционера…» А вкусную ты яблоню выдрал, Мотя, завтра надо вернуть хозяину… Пока, Мотя, мы валяли дурака, пирамиду строили да движок утопляли, они черти, эту пьесу репетировали… Сенькин, гад, придумал, что у него в райцентре знакомые рецидивисты… ну и все такое.
– А зачем они это сделали, Саша?
– Чтобы поймать меня в момент вскрытия сейфа. Теперь, Мотя, я связан по рукам и ногам…
– Дай яблочко, – попросил чемпион. – Во рту пересохло.
Скиф сорвал яблоко и скормил его Мотикову.
Они пошли дальше.
– Что ж нам теперь будет? – спросил чемпион.
– Он предложил на выбор: или сдаст нас в милицию, или мне отработать у него главным инженером три года.
Мотиков остановился.
– Да кто он такой? – зарычал чемпион так, что сорвалось два яблока. – Пьесу какую-то… Его дело хлеб растить! Коров доить! А он пьесы дурацкие играет!
– В этом-то, Мотя, все и дело. Это знаешь кто? Это мим, что в нашем институте учился. Ты помнишь, что о нем рассказывали? Мы тогда только на первый курс поступили. Он кого хочешь изобразить мог. Он один раз так ректора изобразил, что родная дочка не узнала и поцеловала его в щечку. Знаешь, на чем мы сгорели, Мотя? На этих самых откреплениях. Там было написано: «Колхоз такой-то в услугах тов. не нуждается». А пятнадцатисуточник разве тов.? В этом-то и все дело, Мотя. Тут он и подключил к нам свою самодеятельность. А она у него первая в области. А мы с тобой, Мотя, уши развесили. Подожди, я схожу за ножом.
Они уже стояли перед бабкиным домом. Скиф сбегал за ножом и освободил чемпиона. Богатырь расправил отекшие руки.
– Я тоже с тобой останусь, – сказал он. – Куда ты, туда и я.
Друзья сели на скамейку. По вершинам сада прошелестел предутренний ветер. Не то упала роса, не то начинался дождь. Звезд не было. Только на краю неба, у самого горизонта, в мутном пятне угадывалась луна.
– Нет, Мотя, – Скиф покачал головой. – Тебе тут нечего делать. У тебя душа к другому лежит.
– А у тебя лежит?
– С мимом интересно поработать. Да и у меня нет выбора. Вот тебе справка. И всем развезешь. И скажи им, что Скиф всегда держит свое слово.
– Подписал? – ахнул Мотиков.
– Да.
Чемпион задумался.
– Значит, он за одним тобой охотился? – догадался он наконец.
– В этом-то все и дело, Мотя. Ритка ему все растрепала. Ну он и захотел взять меня в свою самодеятельность. Знаешь, как некоторые директора за футболистами охотятся, так он вербует в свою самодеятельность. Ну пошли, собирайся, Мотя. Часов в пять за тобой Сенькин заедет. Наш старый друг. Теперь он, рожа, в моем подчинении будет. Я ему покажу, как на главного инженера верхом садиться. Десять раз заставлю мотор перебрать. Ты заметил, что он у него на трех цилиндрах работает?
– Нет, – сказал чемпион.
– Вот видишь, а еще хотел оставаться. Иди, Мотя, выжимай гири, удивляй публику. Ты напиши, Мотя, как устроишься. Я буду жить у бабки Василисы.
Чемпион вдруг замотал головой и схватил Скифа за плечо.
– Друг, – замычал он. – Ты настоящий друг… Пожертвовал собой…
– Ну, хватит, ну, Мотя…
– Когда буду в цирке работать… всегда в первом ряду посажу… когда ни приедешь… бесплатно. А хочешь, маленькую мартышку пришлю?
– Идем, холодно…
Луна зашла. От реки тянуло сыростью. По дорожке куда-то прыгала по своим делам лягушка. С вишен капало. Не то роса, не то начинался дождь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32