Путешественники вернулись в «Ритц» довольные и слегка опьяневшие от впечатлений. Пожелав донье Лукреции спокойной ночи, Плуто направился в свою комнату.
– Постой, Модесто, – попросила женщина с лукавой улыбкой. – У меня сюрприз. Закрой глаза.
Заинтригованный Плуто тотчас подчинился. Лукреция медленно приблизилась к нему, обняла и поцеловала, сначала легко и осторожно, потому что Модесто медлил, но через мгновение он разомкнул губы, позволив ей коснуться язычком своего неба. Плуто вложил в этот поцелуй всю свою любовь, всю нежность, все воображение, всю силу и (если она у него была) всю душу. Он обнял донью Лукрецию за талию, осторожно, готовый отступить при малейшем признаке недовольства, но женщина и не думала отстраняться.
– Теперь можно открыть глаза?
– Можно.
«И тогда он посмотрел на нее, но не холодным взглядом искушенного развратника, маркиза де Сада, – подумал дон Ригоберто, – нет, то был страстный взгляд, полный целомудренного обожания, взгляд мистика в момент духовного воспарения».
– Он сильно возбудился? – ляпнул дон Ригоберто и тут же прикусил язык. – Глупый вопрос. Извини, Лукреция.
– Он сильно возбудился, но ничего не предпринял. И не стал меня удерживать.
– Ты была просто обязана провести с ним ночь, – пожурил супругу дон Ригоберто. – Ты и так злоупотребила его благородством. Или нет. Возможно, ты поступила правильно. Ну да, пожалуй. Чувственность неотделима от ритуала, игры, театрального действа, она не терпит спешки. В промедлении кроется великая мудрость. Суета превращает нас в животных. Ты знаешь, что половой акт у ослов, обезьян, свиней и кроликов длится не более двенадцати секунд?
– Зато жабы могут совокупляться сорок дней и сорок ночей без перерыва. Я прочла об этом у Жана Ростана , в книге «От насекомого к человеку».
– Счастливцы, – покачал головой дон Ригоберто. – Ты весьма проницательна, Лукреция.
– Модесто тоже так говорил, – заявила донья Лукреция, мысленно возвращаясь в Восточный экспресс, летящий сквозь европейскую ночь, чтобы скорее попасть в Венецию. – На следующий день, в нашем купе в стиле belle epoque.
Чуть позже она прочла на карточке, вложенной в букет, который ожидал ее в отеле «Чиприани» на солнечном острове Джудекка: «Лукреции, прекрасной в жизни и мудрой в любви».
– Постой, постой, – остановил жену дон Ригоберто. – Вы ехали в одном купе?
– Двухместном. Я на верхней полке, а он на нижней.
– Но тогда…
– Нам пришлось переодеваться прямо на полках. Но в купе было почти совсем темно: я погасила свет и оставила только ночник.
– Подожди, переодеваться – это слишком общо, – встрепенулся дон Ригоберто. – Можно поподробнее?
Донья Лукреция продолжала рассказ. Когда пришло время ложиться, – исторический Восточный экспресс несся среди австрийских и немецких лесов, на опушках которых изредка попадались деревеньки – Модесто объявил, что выйдет в коридор.
– Не нужно, все равно ничего не видно, – ответила донья Лукреция.
Чтобы не стеснять ее, инженер забился на нижнюю полку. Она раздевалась неторопливо, но и не слишком медленно, аккуратно складывая каждую вещь: платье, сорочку, лифчик, чулки, пояс. Ночник под разрисованным вручную абажуром в форме шампиньона бросал свет на ее шею, плечи, грудь, живот, ягодицы, бедра, колени, лодыжки. Наконец донья Лукреция натянула шелковую китайскую пижаму с драконами.
– Я буду расчесывать волосы и спущу ноги вниз, – сообщила она. – Если хочешь, можешь их поцеловать. Только не выше колен.
Были то муки Тантала? Или небывалые наслаждения? Дон Ригоберто соскользнул на ковер, и Лукреция вытянула ноги, чтобы он смог осыпать их поцелуями от колен до кончиков пальцев, как Плуто в Восточном экспрессе.
– Я обожаю тебя, – прошептал дон Ригоберто.
– Я обожаю тебя, – эхом отозвался Модесто.
– А теперь – спать, – приказала донья Лукреция.
Путешественники прибыли в Венецию импрессионистским утром, когда в аквамариновом небе сияло по-летнему жаркое солнце; на катере, который нес их по кудрявым волнам в «Чиприани», Модесто прочел донье Лукреции небольшую лекцию о дворцах и соборах Гран-Канала.
– Я начинаю ревновать, любовь моя, – предупредил дон Ригоберто.
– Если так, давай закончим, милый, – предложила донья Лукреция.
– Ни в коем случае, – испугался ее муж. – Храбрецы смотрят смерти в глаза, как Джон Уэйн .
С балкона «Чиприани» открывался вид на пожелтевшие ветви сада, башенки Сан-Марко и расположенные по берегам Канала дворцы. У входа поджидала гондола. Вскоре их захватил круговорот каналов и мостов, над мутной зеленоватой водой кружили чайки, по обе стороны Канала высились темные церкви, и приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть изображения святых, украшавшие их фронтоны. Путешественники видели бесчисленных Тицианов и Веронезе, Беллини и Пьомбо, конные статуи и мозаики на фасаде кафедрального собора и жирных голубей, лениво подбиравших на мостовой сухие кукурузные зерна. В полдень пришло время знаменитой пиццы в ресторане «Флориан» и традиционной фотографии за столом. На закате они продолжили прогулку под аккомпанемент хорошо поставленного голоса гида, сыпавшего датами, именами и примечательными фактами. В половине восьмого, отдохнув и переодевшись в номере, выпили по коктейлю «Беллини», возлежа на пышных коврах и мавританских подушках в «Даниэли», а в назначенный срок – ровно в девять – заняли столик в баре «Гарри». За соседним столом сидела (предусмотренная программой) божественная Катрин Денев. Плуто сказал то, что должен был сказать:
– Ты куда красивее, Лукре.
– И? – настаивал дон Ригоберто. Прежде чем отправиться на катере обратно в Джудекку, Модесто и донья Лукреция побродили, взявшись за руки, по пустынным улочкам. В отель они вернулись в полночь. Донья Лукреция зевала.
– И? – подгонял жену дон Ригоберто.
– Боюсь, после такого долгого дня я глаз не сомкну, – пожаловалась донья Лукреция. – К счастью, у меня есть проверенное средство.
– Какое? – спросил Модесто.
– Какое средство? – эхом повторил дон Ригоберто.
– Контрастное джакузи, – ответила донья Лукреция, направляясь в свою комнату. Прежде чем за ней закрылась дверь, инженер успел заглянуть в огромную светлую ванную, выложенную белой плиткой и украшенную изразцами. – Ты не наполнишь его, пока я переодеваюсь?
Дон Ригоберто нетерпеливо заерзал:
– И?
Донья Лукреция переодевалась неторопливо, словно в запасе у нее была целая вечность. Надев банный халат и обернув голову полотенцем, она вернулась в ванную. Вода в джакузи энергично бурлила и булькала пузырьками.
– Я добавил ароматическую соль, – смущенно признался Модесто. – Ничего?
– Великолепно, – похвалила донья Лукреция, пробуя воду кончиками пальцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80