В Монторио он решил поселиться именно для того, чтобы обособиться от англоязычной компании. Эта братия большей частью обитала в ветхих древних домах неподалеку от центра. У иностранцев, обосновавшихся в Вероне, была навязчивая идея: надо непременно жить в центре, слиться, так сказать, со старой Италией, чтобы под боком были все эти музеи и шикарные магазины (а иначе зачем вообще сюда приезжать?), но поскольку цены на жилье в приличных районах были совершенно непомерными, они с радостью селились в обшарпанных и грязных однокомнатных квартирках в полуразрушенном и вонючем районе вокруг Понте Пьетра. Моррис тоже с удовольствием жил бы в центре, но только в более изысканном и богатом районе, и уж в любом случае не в жалкой среде иммигрантов. Он выбрал квартиру в Монторио, потому что она была современной и удобной и, по итальянским меркам, не слишком гнусно обставлена. Вселившись, Моррис первым делом убрал всех этих мадонн с дешевых распродаж и распятия, закупленные в супермаркете, так что теперь стены радовали глаз своей наготой, если не считать двух со вкусом подобранных эстампов – подарка одного богатого ученика, – да софитов, которые он подвесил в каждом углу, чтобы комната сияла ослепительной белизной.
Моррис оседлал кухонный стул, прямо на разделочном столе разложил ужин – пармезан с черствым хлебом, и запил его стаканом вальполичеллы. Он покрутил старый ламповый приемник, настроил на «Би-Би-Си». Передавали какую-то викторину. Слышимость была не ахти, викторина и того хуже. Моррис морщился от глупейших вопросов, но заставлял себя слушать – своего рода лекарство. Никогда не вредно напомнить себе, что ты правильно поступил, уехав из родной страны.
Без четверти десять Моррис позвонил Массимине. Он едва-едва успел – еще пятнадцать минут, и та легла бы спать. Теперь, после того как он отдохнул, поел, сменил носки и обувь, его итальянский звучал почти идеально, и Моррис готов был сразиться с матерью Массимины.
С девушкой он познакомился на занятиях английского, которые вел в школе. Массимина была безнадежна, несмотря на все свое прилежание, а впереди грозно маячили экзамены в лицее.
Она дожидалась своего автобуса на той же остановке, что и Моррис, и тот, заметив, что симпатичная и опрятная девушка с интересом поглядывает на него, взял за правило угощать ее бокалом вина в соседнем баре – благо автобуса приходилось ждать почти полчаса. У Массимины было широкое, открытое, дружелюбное лицо, покрытое веснушками; в ответ на расспросы она с такой безыскусной откровенностью расписала, какие богачи обитают в провинции, что Моррис, заинтересовавшись, несколько раз даже сводил ее в кино (на фильмы, которые сам давно хотел посмотреть); при расставании каждый раз брал руки девушки в свои и осторожно целовал ее в застенчиво-веснушчатые щеки. Массимине было всего семнадцать с половиной, фигурка стройная, но одаренная с итальянской щедростью. В классическом лицее Массимина провалилась по всем предметам и была сослана в обычную школу.
В предыдущую пятницу Моррис попросил ее стать его fidanzata .
На этот раз трубку сняла старшая сестра Антонелла.
– Это вы прислали цветы? – спросила она. Моррис отметил холодок в голосе.
А кто же еще?
– Они ей понравились? – спросил он самым подходящим, на его взгляд, тоном: напряженно, чуть затаив дыхание. И с безразличием к тому, что может подумать старшая сестрица.
Но Массимине цветы определенно понравились, так как она вырвала у сестры трубку:
– Morri !
– Cara !
– Ti ringrazio tantissimo, tantissimo, sono bellissimi, mai visto fiori cosм belli .
Стоимость двух уроков, мрачно подумал Моррис. Самый неподходящий сезон для цветочных даров. По крайней мере, розы, похоже, сделали свое дело. Моррис еще окончательно не решил, стоит ли ему жениться на Массимине, даже если ее семья позволит их отношениям зайти так далеко. Он полагал, что, скорее всего, не стоит. Чтобы жениться, надо быть настоящим безумцем. И все же он колебался. Он действовал не из чистого озорства, вовсе нет. Моррис хотел проверить, возможен ли такой поворот; узнать, удастся ли в крайнем случае спастись подобным образом. С недавних пор он все чаще испытывал неприятное чувство, будто в нем что-то меняется, что перед ним открываются новые пути, которые прежде просто не пришли бы ему в голову. Взять хотя бы, к примеру, тот глупый случай с папкой. Словно с него окончательно сняли какой-то запрет.
– Scusami cara? – Он потерял нить разговора.
Ее мать хочет встретиться с ним и поговорить.
– Отлично. Когда?
– Мама говорит, как можно скорее, Морри-и-ис. Например, завтра вечером. Мама хочет, чтобы ты пришел к ужину. Она немного волнуется, что до сих пор незнакома с тобой и все такое.
Завтра он работает допоздна, ответил Моррис. Несомненно, такое трудолюбие произведет хорошее впечатление. Молодой человек, который трудится в поте лице.
– Тогда послезавтра или в пятницу?
Моррис лихорадочно соображал. Очевидно, придется обаять старуху, чтобы не вякала лишний раз. Он с этим справится. Непременно справится. На этот счет Моррис не испытывал никаких сомнений. Но визит состоится только в тот день, который выберет он, а не они.
– Мама говорит, я не смогу больше ходить на занятия, пока ты не получишь ее одобрения! – расстроенно пожаловалась Массимина.
А ведь девчонка начинала ему по-настоящему нравиться. Она совсем не походила на тех заносчивых девиц в коротких юбчонках, за которыми он считал себя обязанным волочиться в студенческие годы. Девицы эти никогда за словом в карман не лезли, а если ты отвечал тем же, из их ухоженных высокообразованных головок немедленно прорастала щетина противоречия.
Приду в среду, пообещал Моррис самым кротким голосом. В самом крайнем случае, в четверг.
* * *
Глава вторая
На обложке ежедневника из синего сафьяна значился 1977-й год, но дни недели совпадали с 1983-м. Моррис обнаружил книжицу в своей квартирке, наряду с другими бумагами, что остались от прежнего жильца, ныне пребывавшем в лучшем из миров. Отметив сегодняшние уроки и подсчитав заработок, Моррис погрузился в ванну и задумался о завтрашнем дне. Все та же беготня по городу. Два урока в школе, затем Альберто, затем опять школа, потом Матильда и снова проклятая школа. Утром еще надо что-то сделать с молнией на парадных брюках, найти какой-нибудь крем для кожи – обработать папку, – купить сыра, хлеба, жидкость для мытья посуды, средство против перхоти (господи, это у него-то, у Морриса, перхоть!) и, разумеется, талончики на автобус. Намыливая выбритые подмышки, он рассчитывал наиболее экономный путь по воображаемой карте города.
Нет, это невыносимо. День за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем он едва сводит концы с концами. С точки зрения карьеры, продвижения по социальной лестнице, финансового успеха, наконец, последние два с половиной года прошли впустую, абсолютно впустую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67