Он почувствовал, как задергался и запульсировал шрам около глаза. Наконец он заговорил:
– Да, Массимину, которую я любил, похитили и убили. Два года спустя от старости и болезней скончалась ее мать. Бобо Позенато, мой зять, с которым мы весьма успешно работали вместе в семейном бизнесе, о чем недвусмысленно свидетельствуют финансовые отчеты компании «Вина Тревизан», исчез вскоре после того, как уволил двоих рабочих, которых сейчас судят. Совсем недавно моя жена умерла от отравления газом в обстоятельствах, которые не перестает смаковать пресса, став жертвой нападения расистов на ее любовника, одного из эмигрантов, кому я старался помочь. – Он выдержал паузу. – Прошу достопочтенный суд меня извинить, если, с вашей точки зрения, я веду себя неподобающим образом, воздерживаясь от публичной демонстрации скорби. Но события последних месяцев, включая пребывание под арестом и несчастный случай, изуродовавший мне лицо, повергли меня в состояние глубокого шока и внутренней опустошенности. Я просто уже не знаю, что думать обо всем этом. Собственно, и сейчас я держусь только на лекарствах.
Это было явным преувеличением, но иногда стоит слегка смирить гордыню ради пользы делу. Так или иначе, вряд ли его сейчас отправят на анализ крови.
– Из сказанного вами следует, что в семье Тревизан остается еще немало невыясненных загадок.
– Боюсь, я не смог бы выразиться точней, – печально ответил Моррис. Образовалась небольшая пауза. Он улыбнулся хорошенькой судье, ожидая, когда игра возобновится.
– Мистер Дэкуорс, – встрепенулся адвокат. – И ваша покойная жена, и ее сестра Антонелла Позенато заявили полиции, что у вас были непростые отношения с Роберто Позенато.
Моррис ничуть не смутился.
– Мы расходились во мнениях по некоторым вопросам управления компанией. Видите ли, когда фирмой руководят сразу двое, и неясно, кто главнее, возникают определенные трудности. Порой каждый начинает тянуть одеяло на себя. Однако во всем, что не касалось – бизнеса, мы прекрасно ладили. В одном из маленьких кафе в Квинто вы встретите немало людей, которые вам расскажут, как часто мы забегали туда поболтать за чашечкой капуччино.
– Ми-истер Дэкуорс, в то утро, когда умерла ваша теща, вы бросились к ней домой и начали рыться в ящиках ее стола. За этим занятием вас застала Антонелла Позенато. Не расскажете ли, что вы там искали?
Моррис почувствовал, что постоянное повторение его плебейской фамилии, да еще с искажениями, начинает его раздражать. Однако твердо решил не показывать виду. Он не раз замечал, что итальянцам просто невдомек, как пошло это звучит по-английски: «Ценой-в-утку». Гадкий утенок! Может, именно поэтому он и решил жить за границей. Моррис тяжело вздохнул.
– К моему большому стыду и сожалению, я искал завещание синьоры Тревизан. Но в этот момент в комнату вошла сестра моей жены, и я сразу понял, что мое поведение непростительно.
– Может быть, вы объясните суду причины такой спешки?
– Жена настояла, чтобы я немедленно попытался найти завещание.
– А, так вы его искали не для себя?
Поколебавшись, Моррис ответил:
– Одна из самых больших ошибок в моей жизни – то, что я слишком стремился потакать всем прихотям жены.
– Каковая, смею напомнить суду, приходилась родной сестрой девушке, в которую вы «были страстно влюблены» всего за год до женитьбы.
Моррис снова закрыл глаза. По залу пробежал отчетливый шепоток. Тихо, без выражения, сквозь сжатые зубы, он произнес:
– Мой психоаналитик объяснил, что я подсознательно испытывал вину перед женой, поскольку больше любил ее сестру. – Он помолчал. – Так или иначе, если эти подробности не слишком важны для вашей линии защиты, я бы попросил не обсуждать их далее. – Голос его вдруг дрогнул, почти сорвался: – Мне кажется, – за последние недели я вынес уже достаточно унижений и издевательств.
Открыв глаза, он нарочно не стал смотреть на блондинку-судью, а уперся взглядом в потолок, в тот угол, где колыхались пышные груди. На миг почудился между ними крестик на цепочке. Быть может, все превратности судьбы в конце концов выйдут ему во спасение.
– А почему, мистер Дэкуорс, вашей жене было так важно первой увидеть завещание?
– Она опасалась, что синьора Тревизан оставит все имущество старшей дочери и ее мужу. У моей жены были сложные отношения с матерью. Они ссорились практически по любому поводу.
– То есть вы тоже были заинтересованы.
– Естественно, – согласился Моррис, – в той степени, в какой это касалось и меня. Но, повторяю, когда в комнату, рыдая, вошла моя невестка, я понял, как глупо и оскорбительно себя вел. Я почувствовал себя последним мерзавцем.
– Да уж, – процедил адвокат.
Моррис отлично понимал, что этот тип делает главную ставку на свою импозантную внешность. Однако именно Моррису удалось привлечь внимание самой симпатичной из судей. Возможно, как раз благодаря готовности признавать свои ошибки и посыпать голову пеплом?
– И как, нашли вы завещание?
– Нет.
– Почему же?
– Я признался Антонелле, и она сообщила, что завещание у Бобо.
– И вы тут же побежали ссориться с ним?
Моррис глубоко вздохнул – пусть все видят, как ему трудно удержаться в рамках.
– Не совсем «тут же». Скорее наоборот. Какое-то время я провел с Антонеллой: она очень переживала. Потом заскочил в кафе в Квинцано, что сейчас, насколько мне известно, достоверно установлено. Мне хотелось спокойно все обдумать. Затем я поехал на Вилла-Каритас, где живут эмигранты, чтобы выяснить, что там все-таки стряслось с увольнениями, и поговорил с одним из них, по имени Кваме…
– Которого впоследствии обнаружили мертвым в постели вашей жены, – поспешил перебить его адвокат.
На задних скамьях послышался шум. Моррис стиснул зубы.
– Как видно, в том, что касается оскорбительных манер, – обратился он к судьям, – мне далеко до господина адвоката.
Пожилой судья сочувственно заметил, что при разбирательстве столь неприятных дел невозможно избежать обид.
– Проявите терпение, синьор Дакуорт.
Адвокат опять раскрыл было рот, но тут уже Моррис его перебил:
– Позвольте мне закончить. Как было сказано, я побывал в нескольких местах и лишь затем поехал в офис побеседовать с Бобо об увольнениях и о завещании.
– И застали офис в том состоянии, которое позже описали полиции?
– А также присутствующим здесь.
Адвокат шваркнул об стол папку с документами, без особого успеха пытаясь придать ситуации драматизм.
– А скажите-ка нам, ми-истер Дэкуорс, почему вскоре после этих событий вас арестовали и продержали несколько недель в тюрьме?
Моррис изо всех сил старался следовать совету судьи – да-да, он будет терпелив. Он вновь возвел глаза к потолку и стал разглядывать пышную грудь Мими на небрежно отреставрированных ренессансных сводах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Да, Массимину, которую я любил, похитили и убили. Два года спустя от старости и болезней скончалась ее мать. Бобо Позенато, мой зять, с которым мы весьма успешно работали вместе в семейном бизнесе, о чем недвусмысленно свидетельствуют финансовые отчеты компании «Вина Тревизан», исчез вскоре после того, как уволил двоих рабочих, которых сейчас судят. Совсем недавно моя жена умерла от отравления газом в обстоятельствах, которые не перестает смаковать пресса, став жертвой нападения расистов на ее любовника, одного из эмигрантов, кому я старался помочь. – Он выдержал паузу. – Прошу достопочтенный суд меня извинить, если, с вашей точки зрения, я веду себя неподобающим образом, воздерживаясь от публичной демонстрации скорби. Но события последних месяцев, включая пребывание под арестом и несчастный случай, изуродовавший мне лицо, повергли меня в состояние глубокого шока и внутренней опустошенности. Я просто уже не знаю, что думать обо всем этом. Собственно, и сейчас я держусь только на лекарствах.
Это было явным преувеличением, но иногда стоит слегка смирить гордыню ради пользы делу. Так или иначе, вряд ли его сейчас отправят на анализ крови.
– Из сказанного вами следует, что в семье Тревизан остается еще немало невыясненных загадок.
– Боюсь, я не смог бы выразиться точней, – печально ответил Моррис. Образовалась небольшая пауза. Он улыбнулся хорошенькой судье, ожидая, когда игра возобновится.
– Мистер Дэкуорс, – встрепенулся адвокат. – И ваша покойная жена, и ее сестра Антонелла Позенато заявили полиции, что у вас были непростые отношения с Роберто Позенато.
Моррис ничуть не смутился.
– Мы расходились во мнениях по некоторым вопросам управления компанией. Видите ли, когда фирмой руководят сразу двое, и неясно, кто главнее, возникают определенные трудности. Порой каждый начинает тянуть одеяло на себя. Однако во всем, что не касалось – бизнеса, мы прекрасно ладили. В одном из маленьких кафе в Квинто вы встретите немало людей, которые вам расскажут, как часто мы забегали туда поболтать за чашечкой капуччино.
– Ми-истер Дэкуорс, в то утро, когда умерла ваша теща, вы бросились к ней домой и начали рыться в ящиках ее стола. За этим занятием вас застала Антонелла Позенато. Не расскажете ли, что вы там искали?
Моррис почувствовал, что постоянное повторение его плебейской фамилии, да еще с искажениями, начинает его раздражать. Однако твердо решил не показывать виду. Он не раз замечал, что итальянцам просто невдомек, как пошло это звучит по-английски: «Ценой-в-утку». Гадкий утенок! Может, именно поэтому он и решил жить за границей. Моррис тяжело вздохнул.
– К моему большому стыду и сожалению, я искал завещание синьоры Тревизан. Но в этот момент в комнату вошла сестра моей жены, и я сразу понял, что мое поведение непростительно.
– Может быть, вы объясните суду причины такой спешки?
– Жена настояла, чтобы я немедленно попытался найти завещание.
– А, так вы его искали не для себя?
Поколебавшись, Моррис ответил:
– Одна из самых больших ошибок в моей жизни – то, что я слишком стремился потакать всем прихотям жены.
– Каковая, смею напомнить суду, приходилась родной сестрой девушке, в которую вы «были страстно влюблены» всего за год до женитьбы.
Моррис снова закрыл глаза. По залу пробежал отчетливый шепоток. Тихо, без выражения, сквозь сжатые зубы, он произнес:
– Мой психоаналитик объяснил, что я подсознательно испытывал вину перед женой, поскольку больше любил ее сестру. – Он помолчал. – Так или иначе, если эти подробности не слишком важны для вашей линии защиты, я бы попросил не обсуждать их далее. – Голос его вдруг дрогнул, почти сорвался: – Мне кажется, – за последние недели я вынес уже достаточно унижений и издевательств.
Открыв глаза, он нарочно не стал смотреть на блондинку-судью, а уперся взглядом в потолок, в тот угол, где колыхались пышные груди. На миг почудился между ними крестик на цепочке. Быть может, все превратности судьбы в конце концов выйдут ему во спасение.
– А почему, мистер Дэкуорс, вашей жене было так важно первой увидеть завещание?
– Она опасалась, что синьора Тревизан оставит все имущество старшей дочери и ее мужу. У моей жены были сложные отношения с матерью. Они ссорились практически по любому поводу.
– То есть вы тоже были заинтересованы.
– Естественно, – согласился Моррис, – в той степени, в какой это касалось и меня. Но, повторяю, когда в комнату, рыдая, вошла моя невестка, я понял, как глупо и оскорбительно себя вел. Я почувствовал себя последним мерзавцем.
– Да уж, – процедил адвокат.
Моррис отлично понимал, что этот тип делает главную ставку на свою импозантную внешность. Однако именно Моррису удалось привлечь внимание самой симпатичной из судей. Возможно, как раз благодаря готовности признавать свои ошибки и посыпать голову пеплом?
– И как, нашли вы завещание?
– Нет.
– Почему же?
– Я признался Антонелле, и она сообщила, что завещание у Бобо.
– И вы тут же побежали ссориться с ним?
Моррис глубоко вздохнул – пусть все видят, как ему трудно удержаться в рамках.
– Не совсем «тут же». Скорее наоборот. Какое-то время я провел с Антонеллой: она очень переживала. Потом заскочил в кафе в Квинцано, что сейчас, насколько мне известно, достоверно установлено. Мне хотелось спокойно все обдумать. Затем я поехал на Вилла-Каритас, где живут эмигранты, чтобы выяснить, что там все-таки стряслось с увольнениями, и поговорил с одним из них, по имени Кваме…
– Которого впоследствии обнаружили мертвым в постели вашей жены, – поспешил перебить его адвокат.
На задних скамьях послышался шум. Моррис стиснул зубы.
– Как видно, в том, что касается оскорбительных манер, – обратился он к судьям, – мне далеко до господина адвоката.
Пожилой судья сочувственно заметил, что при разбирательстве столь неприятных дел невозможно избежать обид.
– Проявите терпение, синьор Дакуорт.
Адвокат опять раскрыл было рот, но тут уже Моррис его перебил:
– Позвольте мне закончить. Как было сказано, я побывал в нескольких местах и лишь затем поехал в офис побеседовать с Бобо об увольнениях и о завещании.
– И застали офис в том состоянии, которое позже описали полиции?
– А также присутствующим здесь.
Адвокат шваркнул об стол папку с документами, без особого успеха пытаясь придать ситуации драматизм.
– А скажите-ка нам, ми-истер Дэкуорс, почему вскоре после этих событий вас арестовали и продержали несколько недель в тюрьме?
Моррис изо всех сил старался следовать совету судьи – да-да, он будет терпелив. Он вновь возвел глаза к потолку и стал разглядывать пышную грудь Мими на небрежно отреставрированных ренессансных сводах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82