– И еще я хотел бы попросить обращаться ко мне на ты.
– Принимается, – она снова рассмеялась.
Этот чудный вечер, как мне показалось, закончился очень быстро и, увидев на часах сколько времени прошло, я вначале не поверил и решил, что время на них, кто-то просто переставил. Уже прощаясь, я спросил:
– Что мне нужно сделать, чтобы вновь тебя увидеть?
– Лучше всего позвонить по телефону.
– Но я не знаю твоего номера, – чуть ли не со стоном выдохнул я.
– Ну это поправимо, снова засмеялась она, – и достав из своей сумочки ручку и визитку быстро написала на ее обратной стороне телефонный номер, – это мой личный телефон, – прибавила она, – теперь мне надо еще заехать в комиссариат, завезти тетрадь, и успеть, – она взглянула на часы, – выспаться перед работой. А вы со Стеном?
– Мы? Мы поедем в гостиницу и тоже будем спать до завтра, точнее уже до сегодня, – добавил я вспомнив который сейчас час.
Я плохо знаю итальянские обычаи, но рискнул и на прощанье поцеловал ей руку.
Не долго раздумывая, мы со Стеном поехали в уже знакомую нам гостиницу. Мама Си встретила нас на этот раз со словами:
– О, синьор, рада видеть вас вновь, – она демонстрировала знание немецкого, о чем я во время своего прошлого визита и не подозревал.
– Могли бы мы остановиться у вас?
– Ну конечно, – она что-то набрала на клавиатуре компьютера, – и, если вы хотите, то тот же номер, в котором вы жили, сейчас свободен.
– Это будет просто замечательно.
– А ко мне вы можете обращаться синьора Креспа.
После этого краткого обмена любезностями, мы со Стеном поднялись в уже знакомый нам номер.

* * *
Утром, когда я проснулся, солнце уже вовсю светило в окно номера. Похоже, поздно вставать в этой гостинице становилось моей привычкой. Вылезать из кровати совершенно не хотелось. Вчерашний день, вобравший в себя такое количество событий, вычерпал все мои силы. Воспоминания о произошедшем приобрели оттенок нереальности. С трудом заставив себя подняться, я умылся и спустился в холл гостиницы. Время завтрака, обычное для всех гостиниц уже прошло, но сеньора Креспа, увидев меня, засуетилась и настояла, чтобы я позавтракал. Еще вчера меня поразило, насколько изменилось ее отношение ко мне. Я не знал, чему это приписать: или тому, что в прошлый раз, ожидая от меня – русского пьяного дебоша на всю ночь и выяснения отношений с остальными постояльцами, и после нашего со Стеном спокойного пребывания, она внесла нас в перечень приличных постояльцев, или же тому, что вчера мы ужинали с Кьярой – подобные сведения разносятся в маленьких городках с такой молниеносной скоростью, что еще до окончания нашего ужина вполне могли долететь и сюда.
В столовой никого не было. Сеньора Креспа принесла мне тарелку с горячими тонкими сосисками, миску нарезанных овощей и корзинку со свежими. еще теплыми булочками. Затем на столе как по волшебству появилось оливковое масло, уксус и специи. Завершали мой завтрак кофе и стакан свежего сока. В ответ на мою искреннюю благодарность, высказанную с неожиданным для меня самого южным темпераментом, она улыбнулась и пожелала мне приятного аппетита.
Позавтракав, я решил сегодня никуда не ехать, а немного поработать и собраться с мыслями в этом спокойном месте. Улочки, по которым мы со Стеном отправились гулять, несли на себе отпечаток лучших времен, сейчас ушедших, но кто знает, может быть, когда-нибудь возвратящихся сюда. В этом Фаэдис не отличался от десятков провинциальных городков разбросанных по всей Европе, где мне довелось побывать.
Прогуляв и покормив Стена, я попытался взяться за переводы, но сегодня работа не шла. В голове моей крутились мысли о том, как я позвоню Кьяре, что скажу и не окажется ли все ее хорошее ко мне отношение лишь плодом моей фантазии. Я проверил почту и обнаружил заказ на три новых перевода, столь же щедро оплачиваемых, но в отличие от предыдущих, не требующих от меня срочного исполнения. Решив устроить себе выходной, я взялся листать записи Руджеро, причем по своей давней вредной привычке, начав с конца. И первый же лист, который я просмотрел, то есть последний лист его записей, просто заинтриговал меня. На нем был схематично нарисован герб, который Руджеро показывал мне в подвале своего дома и под ним написано профессор Егоров, затем адрес в Пиране и телефон. Посмотрев на карту я обнаружил, что Пиран находится на средиземноморском побережье Словении, в нескольких десятках километров отсюда. Не в состоянии на чем-нибудь сосредоточиться, я набрал номер телефона профессора.
– Добрый день, – на всякий случай по-английски сказал я, – можно услышать профессора Егорова.
– Добрый день, – ответил мне также по-английски мягкий женский голос, – к сожалению профессора сейчас нет.
– А когда я мог бы его услышать?
– Думаю, сразу же по его возвращению из Америки.
– Точно не могу сказать, но при нашем разговоре он обещал, что скорее всего будет в ближайшие несколько дней.
Я поблагодарил собеседницу и мы распрощались. Наступило время сиесты и я решился позвонить Кьяре. Набирая телефонный номер, я по порядку построил в голове все, что ей скажу, но стоило ей ответить и все построения мои рухнули, развалились, как карточный домик под ураганным ветром, я только и смог сказать.
– Кьяра, здравствуй.
– Здравствуй, Сережа, – сказала она, мне нравилось все и то как она произносила мое имя смягчая, как и все «е», так что имя звучало Серьежа.
– Кьяра, а когда я смогу тебя увидеть?
– Ну, до выходных это очень трудно, а, скорее, просто невозможно, – она похоже улыбалась, – а вот в выходные мы могли бы встретиться.
У меня моментально появились триста тридцать три довода для поездки в Пиран.
– Кьяра, ты знаешь, я как раз несколько дней должен пробыть в Пиране, это тут недалеко, а на выходные могу приехать.
– Почему обязательно приехать, мы вполне можем встретиться и в Пиране, он мне кстати очень нравится.
– Я буду ждать тебя и каждый день звонить тебе, я страшно хочу видеть тебя или хотя бы слышать твой голос!.
– Мне твой голос тоже нравится.
Поболтав еще немного мы попрощались. Желания приниматься за переводы так и не появилось, поэтому я решил еще покопаться в тетради Руджеро.
Записи на английском чередовались с записями на итальянском, причем, как мне показалось, без какой-либо видимой системы. Итальянского, я к сожалению, не знал и потому решил пока прочесть ту часть тетради которая была написана по-английски. Она в основном была посвящена Бафомету, о котором Руджеро рассказывал мне в тот памятный вечер и в его записях я нашел много того, о чем он в тот вечер не говорил, а может я просто уже не слышал, когда он рассказывал.

* * *
«…Расшифровать настоящую сущность Бафомета, видимо, весьма старого символа,.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94