Уже после установления советской власти, зная о его грамотности, новые власти предложили ему стать начальником шахты. Но он отказался, ссылаясь на то, что забойщик он забойщик и есть. Так и проводили его на пенсию по старости из забойщиков. Теперь он целые дни проводил в своей библиотеке. Старался привить любовь к книгам детям.
Приезд этого иностранца в городке не прошел не замеченным. Как-то странно одетый, по-русски он говорил со странным выговором, пересыпая речь словами «имеют», приговаривая «себе собственному». На улице он выспрашивал, где живет книжник Георгий. Ему показали дом, и он старательно поблагодарив, вошел в него. Никто так и не узнал о чем шел их разговор, но через четыре часа он выскочил из дома. А вслед ему Георгий, выйдя на крыльцо, во весь голос напутствовал:
– И скажи ему, что не бывать этому никогда. Сам на то не пойду, пока жив, буду, а помру, так детям накажу.
Иностранец этот, быстро собравшись, в тот же день, исчез из города и больше в нем не появлялся.
А еще через полгода, Георгий Андреевич простыл и слег, по-видимому, года проведенные в забое тоже не прошли бесследно. Врач, пришедший по вызову, посоветовал ему съездить в больницу. Здесь его осмотрели и сразу же определили в палату.
– Все милая моя Маша, не выйду я отсюда, – сказал он пришедшей его проведать жене, – пришли ко мне старшего говорить с ним буду, отцовский наказ дам.
Вскоре Георгия Андреевича не стало. В медицинском заключении было указано, что причиной его смерти стал отек легких. Но беда, как известно не приходит одна. Вскоре после смерти отца, пропал из дому и старший из сыновей. Просто ушел в один из дней и больше не вернулся. Поговаривали, что поехал он в Ташкент, а может в Самарканд. Говорили, и то, что его убили лихие люди.
Тяжело переживая обрушившееся на нее горе, вдова Георгия Андреевича, почему-то решила, что все беды пришли из-за книг бывших в доме, и в ту зиму сожгла их все. В ту зиму весь город был залеплен бумажным пеплом, разлетавшимся черными снежинкам из трубы дома Поповых. А весной она собрала все оставшиеся деньги, кое-что продала, и вместе со всеми детьми уехала на поиски своего старшего сына. Дом, простоявший год после отъезда семьи было решено временно передать детскому саду. А так как наследники не объявлялись, то и решение это не пересматривалось.
* * *
– Так что до сегодняшнего дня дом оставался в собственности семьи Поповых. Ну, вот, пожалуй, и все, что я могу вам рассказать, Сергей Николаевич, не знаю, может быть, вы хотели бы еще что-либо узнать?
– Во-первых, и не знаю, как вас благодарить, а все же скажите, возможно, узнать о происхождении моего деда о его действительных корнях.
– Боюсь, это навсегда останется тайной. Даже то, что имел место разговор между околоточным надзирателем и священником, я случайно узнала благодаря тому, что вместе с церковной книгой к нам в архив попал личный дневник отца Никона. Я пробовала найти какие-либо документы околотка, но их во время революции сожгли, да если честно не думаю, что там что-либо было.
– В таком случае мне остается лишь поблагодарить вас еще раз и считать свою миссию полностью выполненной.
– А может, Сергей Николаевич, для вас сделать выписку о праве собственности на дом, все-таки он и по сегодняшним меркам не так уж мал, да и в хорошем состоянии, – спросил Иван Алексеевич.
– Иван Алексеевич, вы говорили, что в нем детский сад? – спросил я и, увидев его утвердительный кивок, продолжил, – так вот пусть и остается детям, а менять мы ни чего не будем, что бы ни у кого не возникло желания его приватизировать и выгнать детей. Свое же и зарабатываю сам.
Когда мы вышли из архива, был уже вечер, и мы с Иваном Алексеевичем совершили прогулку до вокзала, где я купил себе билет на поезд идущий до Москвы, а затем устроили небольшой прощальный ужин в ресторанчике на половине пути между вокзалом и гостиницей.
На прощанье Иван Алексеевич записал мне свой номер телефона и предложил звонить, если у меня возникнут какие-либо проблемы.
– Сергей вас проводить?
– Мне кажется это лишнее. Билет у меня есть. К тому же я хотел бы пройтись сам по улицам города, где прошла история моей семьи, просто посмотреть по сторонам.
– В таком случае счастливого пути.
Я действительно решил посвятить оставшееся до отъезда время прогулке по городу, бесцельной, предпринимаемой мной с одной целью – ощутить атмосферу города, За время моих странствий у меня выработался порядок таких прогулок.
Первым делом я доехал до вокзала и сдал сумку в камеру хранения. Посмотрев, что у меня в запасе еще около трех часов свободного времени, я решил половину его двигаться от вокзала, а затем вернуться.
Выйдя из здания вокзала, я остановился, решая в какую сторону мне пойти. В этот момент прямо передо мной остановился джип, из которого вылезли два крепких типа. Не соотнося их появления с собственной персоной, я попытался обойти джип, но они перекрыли мне дорогу.
– Садитесь в машину. С вами хотят поговорить.
– Ребята вы меня с кем-то путаете, я здесь случайный человек.
– Садитесь, или нам придется оказывать первую помощь человеку, которому стало плохо, и все равно мы вас в него посадим, – в их словах ощущалась такая решимость, что я ни на секунду не усомнился в реальности такого развития событий.
Попытка осмотреться утешила меня не больше. Джип остановился за знаком «Проезд запрещен». Однако привокзальные милиционеры стыдливо прятали глаза, не замечая столь явного нарушения. Было ясно, что на их помощь рассчитывать не приходится. Решив положиться на судьбу, я сел в джип. Ребятки уселись по обеим сторонам от меня, и мы куда-то поехали.
Примерно через пятнадцать минут езды мы въехали на территорию садового товарищества и подъехали к небольшому деревянному домику.
Комната, в которую мы вошли, мебелью загромождена не была. Столик похожий на те, что делались для столовых, в советское время, стоящий возле окна и несколько колченогих стульев стоящих посредине комнаты, представляли всю ее обстановку.
– Садитесь, – мой сопровождающий указал мне на один из стульев.
Второй из моих сопровождающих прошел куда-то внутрь домика.
Оставшийся отошел мне за спину и, собираясь с ним заговорить, я начал поворачивать голову. В тот же самый момент, я ощутил холодное лезвие ножа у себя на шее.
– Сиди и не дергайся.
Решив не искушать судьбу, я сосредоточился на том, это было передо мной – фанерной стене, когда-то давно покрашенной синей масляной краской, и ситцевой занавеске в мелкий цветочек, двумя полотнищами закрывавшей проход в глубь домика.
Через пару минут полотнища раздвинулись, и в комнату вошел мужчина лет тридцати. Он молча подошел к свободному стулу, стоящему передо мной и оседлал его, сложив руки на спинку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Приезд этого иностранца в городке не прошел не замеченным. Как-то странно одетый, по-русски он говорил со странным выговором, пересыпая речь словами «имеют», приговаривая «себе собственному». На улице он выспрашивал, где живет книжник Георгий. Ему показали дом, и он старательно поблагодарив, вошел в него. Никто так и не узнал о чем шел их разговор, но через четыре часа он выскочил из дома. А вслед ему Георгий, выйдя на крыльцо, во весь голос напутствовал:
– И скажи ему, что не бывать этому никогда. Сам на то не пойду, пока жив, буду, а помру, так детям накажу.
Иностранец этот, быстро собравшись, в тот же день, исчез из города и больше в нем не появлялся.
А еще через полгода, Георгий Андреевич простыл и слег, по-видимому, года проведенные в забое тоже не прошли бесследно. Врач, пришедший по вызову, посоветовал ему съездить в больницу. Здесь его осмотрели и сразу же определили в палату.
– Все милая моя Маша, не выйду я отсюда, – сказал он пришедшей его проведать жене, – пришли ко мне старшего говорить с ним буду, отцовский наказ дам.
Вскоре Георгия Андреевича не стало. В медицинском заключении было указано, что причиной его смерти стал отек легких. Но беда, как известно не приходит одна. Вскоре после смерти отца, пропал из дому и старший из сыновей. Просто ушел в один из дней и больше не вернулся. Поговаривали, что поехал он в Ташкент, а может в Самарканд. Говорили, и то, что его убили лихие люди.
Тяжело переживая обрушившееся на нее горе, вдова Георгия Андреевича, почему-то решила, что все беды пришли из-за книг бывших в доме, и в ту зиму сожгла их все. В ту зиму весь город был залеплен бумажным пеплом, разлетавшимся черными снежинкам из трубы дома Поповых. А весной она собрала все оставшиеся деньги, кое-что продала, и вместе со всеми детьми уехала на поиски своего старшего сына. Дом, простоявший год после отъезда семьи было решено временно передать детскому саду. А так как наследники не объявлялись, то и решение это не пересматривалось.
* * *
– Так что до сегодняшнего дня дом оставался в собственности семьи Поповых. Ну, вот, пожалуй, и все, что я могу вам рассказать, Сергей Николаевич, не знаю, может быть, вы хотели бы еще что-либо узнать?
– Во-первых, и не знаю, как вас благодарить, а все же скажите, возможно, узнать о происхождении моего деда о его действительных корнях.
– Боюсь, это навсегда останется тайной. Даже то, что имел место разговор между околоточным надзирателем и священником, я случайно узнала благодаря тому, что вместе с церковной книгой к нам в архив попал личный дневник отца Никона. Я пробовала найти какие-либо документы околотка, но их во время революции сожгли, да если честно не думаю, что там что-либо было.
– В таком случае мне остается лишь поблагодарить вас еще раз и считать свою миссию полностью выполненной.
– А может, Сергей Николаевич, для вас сделать выписку о праве собственности на дом, все-таки он и по сегодняшним меркам не так уж мал, да и в хорошем состоянии, – спросил Иван Алексеевич.
– Иван Алексеевич, вы говорили, что в нем детский сад? – спросил я и, увидев его утвердительный кивок, продолжил, – так вот пусть и остается детям, а менять мы ни чего не будем, что бы ни у кого не возникло желания его приватизировать и выгнать детей. Свое же и зарабатываю сам.
Когда мы вышли из архива, был уже вечер, и мы с Иваном Алексеевичем совершили прогулку до вокзала, где я купил себе билет на поезд идущий до Москвы, а затем устроили небольшой прощальный ужин в ресторанчике на половине пути между вокзалом и гостиницей.
На прощанье Иван Алексеевич записал мне свой номер телефона и предложил звонить, если у меня возникнут какие-либо проблемы.
– Сергей вас проводить?
– Мне кажется это лишнее. Билет у меня есть. К тому же я хотел бы пройтись сам по улицам города, где прошла история моей семьи, просто посмотреть по сторонам.
– В таком случае счастливого пути.
Я действительно решил посвятить оставшееся до отъезда время прогулке по городу, бесцельной, предпринимаемой мной с одной целью – ощутить атмосферу города, За время моих странствий у меня выработался порядок таких прогулок.
Первым делом я доехал до вокзала и сдал сумку в камеру хранения. Посмотрев, что у меня в запасе еще около трех часов свободного времени, я решил половину его двигаться от вокзала, а затем вернуться.
Выйдя из здания вокзала, я остановился, решая в какую сторону мне пойти. В этот момент прямо передо мной остановился джип, из которого вылезли два крепких типа. Не соотнося их появления с собственной персоной, я попытался обойти джип, но они перекрыли мне дорогу.
– Садитесь в машину. С вами хотят поговорить.
– Ребята вы меня с кем-то путаете, я здесь случайный человек.
– Садитесь, или нам придется оказывать первую помощь человеку, которому стало плохо, и все равно мы вас в него посадим, – в их словах ощущалась такая решимость, что я ни на секунду не усомнился в реальности такого развития событий.
Попытка осмотреться утешила меня не больше. Джип остановился за знаком «Проезд запрещен». Однако привокзальные милиционеры стыдливо прятали глаза, не замечая столь явного нарушения. Было ясно, что на их помощь рассчитывать не приходится. Решив положиться на судьбу, я сел в джип. Ребятки уселись по обеим сторонам от меня, и мы куда-то поехали.
Примерно через пятнадцать минут езды мы въехали на территорию садового товарищества и подъехали к небольшому деревянному домику.
Комната, в которую мы вошли, мебелью загромождена не была. Столик похожий на те, что делались для столовых, в советское время, стоящий возле окна и несколько колченогих стульев стоящих посредине комнаты, представляли всю ее обстановку.
– Садитесь, – мой сопровождающий указал мне на один из стульев.
Второй из моих сопровождающих прошел куда-то внутрь домика.
Оставшийся отошел мне за спину и, собираясь с ним заговорить, я начал поворачивать голову. В тот же самый момент, я ощутил холодное лезвие ножа у себя на шее.
– Сиди и не дергайся.
Решив не искушать судьбу, я сосредоточился на том, это было передо мной – фанерной стене, когда-то давно покрашенной синей масляной краской, и ситцевой занавеске в мелкий цветочек, двумя полотнищами закрывавшей проход в глубь домика.
Через пару минут полотнища раздвинулись, и в комнату вошел мужчина лет тридцати. Он молча подошел к свободному стулу, стоящему передо мной и оседлал его, сложив руки на спинку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94