Водители, проезжая мимо нее на допустимой скорости, проехав еще метров сто, как бы оказавшись на стартовой черте, выжимали педаль газа и уносились вперед.
К счастью по дороге домой это было последнее приключение этого дня и к вечеру, еще засветло, мы со Стеном уже были дома.
* * *
Путь вниз был гораздо стремительней восхождения. Даже свой кабинет в министерстве он стал воспринимать, как напоминания о скоротечности великих мечтаний. Наставник вновь напомнил ему, что главное чего от него ожидают это ратификации договора с Ватиканом. Но все его попытки вынести договор, хотя бы на обсуждение кабинета правительства, натыкались на явное не желание делать это со стороны коллег министров. Традиции не принятия католической церкви, заложенные еще во время бунта, под предводительством Яна Гуса, не обещали популярности подписавшим договор с Ватиканом, а, учитывая отсутствие обязательств пред церковью у альянса самых сильных сегодня партий, делало подписания его и вовсе безнадежным делом.
Не лучше сложился и разговор с вновь избранным лидером его партии. Он сорвался уже через пять минут разговора:
– Да можешь ты своей тупой головой хотя бы представить, сколько сделали отцы церкви для всех нас. Ты бы вообще вспомнил, что наша партия называется христианско-демократической.
– Ты на меня не ори. Если наша партия и называется христианско-демократической, но не католическо-демократической. А я тебе напомню, что к христианам относятся и православные и чешско-братская церковь и лютеране. То, что ты предлагаешь, моментально лишит нас, их поддержки. Это во-первых. Во-вторых, я лично ни каких обязательств перед католической церкви. И, в-третьих, даже если бы я и согласился с твоими доводами, то в правительстве все равно не собрать необходимого количества голосов для подписания договора, не говоря уже о ратификации в парламенте.
– Можешь ты понять, наконец, что ты лишаешь всю партию поддержки такого мощного института, как католическая церковь.
– Ну, насчет этого я не стал бы столь категорично говорить. Мы еще посмотрим, кто кому сегодня больше нужен – они нам или мы им. А вот с тобой я хотел поговорить о другом. Ты уже подумал, чем будешь заниматься после ухода с министерского поста.
– Хочешь меня снять, но этим ты потеряешь место в кабинете. Думаешь найти мне замену, на которую все согласятся.
– Зачем же так. Но не забывай – кабинет не вечен. Как максимум он просуществует до следующих выборов, да и те не за горами. И хочу предупредить тебя заранее, на ведущие посты после новых выборов не рассчитывай.
Он понимал, что безработным он не станет, что практически гарантировано, сохранит за собой место депутата в новом парламенте. Но перспектива лишиться власти, стать рядовым депутатом была для него не намного лучше перспективы стать безработным. А самое страшное каждый день видеть, как эти люди, которых он не считал достойными и собственных подметок, будут каждый день наслаждаться властью.
При воспоминании о Попове его и вовсе перекосило, так как если бы он съел целый лимон. И что хуже всего, он не мог, открыто предпринять против него ни каких мер. После разговора с Наставником, недвусмысленно приказавшего ему оставить это занятие, любые его действия, воспринимались бы, как акт неповиновения.
Взвесив все, он все же взял телефон и набрал номер начальника контрразведки. В прошлом он дважды помог ему погасить возникавшие вокруг службы скандалы и не без оснований считал, что имеет право обратиться с просьбой.
– Могу я рассчитывать на вашу помощь в разрешении одной маленькой проблемы.
– Если это в наших силах, то мы сделаем для пана министра все возможное.
– Думаю, что вам не составит труда моя просьба, да и резонанса ее исполнение не вызовет.
– В таком случае внимательно вас слушаю.
– Я бы вас попросил организовать временное участие в делах одного русского переводчика, который живет у нас. Знаете, что-нибудь не навязчивое, к примеру, кирпич на голову упадет или ногу сломает и полежит в больнице.
– Ну, что-нибудь подобное мы организуем, а может его вообще ликвидировать?
– Да нет, нужно, что бы он был обездвижен недели на две – три.
– Хорошо, что-нибудь не навязчивое мы ему организуем.
Он положил трубку и задумался. Затем, собравшись с духом, набрал еще один номер.
– Милан? Узнали? Хорошо. Я попрошу вас пока, что звонить мне каждый вечер. Даже если ни что происходить не будет.
Сделав все это, он не почувствовал облегчения.
Ну, хорошо загонит он Попова в больницу, а дальше что? Самому лезть обыскивать квартиру. Ведь вновь обратиться к русским, не поставив в известность Наставника не получиться. Остается полагаться только на этого мелкого человечишку – хозяина его квартиры. Но это все впереди, время придет, может и еще какая-нибудь возможность появиться.
* * *
Утром я отогнал машину Вацлаву и, оставив его копаться в ней, занялся накопившимися у меня переводами. «Холодный душ» ожидал меня вечером, когда я забирал машину.
– Не понимаю, как ты вообще мог ездить раньше, – сказал он, – в проводе, который я заменил нет десяти сантиметров токопроводящего сердечника, – и увидев мою улыбку добавил, – не относись к этому так легковесно. Случись такой сбой во время движения на итальянской автомагистрали, я готов поставить сто к одному, ты не избежал бы аварии.
Пообещав ему регулярно заглядывать, особенно перед дальними поездками, и так и не придумав ни каких объяснений, я выкинул эту проблему из головы, тем более, что сам уже переставал понимать, что около меня происходит.
После встречи с профессором Егоровым, мои патентные споры с американцами смешались с тамплиерами и их последователями и мне нужно было хоть как то во всем разобраться, и прежде всего получить консультации.
Взяв в руки телефон, я прежде всего набрал номер Кьяры. Несмотря на то, что эта процедура уже становилась для меня одной из привычек, каждый раз я с замиранием сердца ожидал, что вот именно сегодня она отзовется. Задумываясь о ней, я вспоминая, отдельные ее черты и поймал себя на мысли, что как бы она не выглядела, для меня она все равно была бы самой прекрасной женщиной на свете.
Затем я позвонил Эрхардту в Венгрию, но он сославшись на занятость, отказался со мной встретиться в ближайшее время. Тогда я позвонил Шандору:
– Как хорошо, что ты мне звонишь, я именно сейчас начал набирать твой телефон. Я собираюсь ехать в Польшу буквально через несколько дней и планировал проезжая через твой город, о котором ты столько рассказывал, сделать остановку и пойти с тобой попить пива.
Занимательным в этом разговоре было все: и то, что Шандор по пути в Польшу собирался ехать через наш город, и то, что насколько я его знаю, пиво он пил лишь в крайних случаях, при необходимости, а уж о том, что о городе я ему ничего не рассказывал и говорить не приходится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
К счастью по дороге домой это было последнее приключение этого дня и к вечеру, еще засветло, мы со Стеном уже были дома.
* * *
Путь вниз был гораздо стремительней восхождения. Даже свой кабинет в министерстве он стал воспринимать, как напоминания о скоротечности великих мечтаний. Наставник вновь напомнил ему, что главное чего от него ожидают это ратификации договора с Ватиканом. Но все его попытки вынести договор, хотя бы на обсуждение кабинета правительства, натыкались на явное не желание делать это со стороны коллег министров. Традиции не принятия католической церкви, заложенные еще во время бунта, под предводительством Яна Гуса, не обещали популярности подписавшим договор с Ватиканом, а, учитывая отсутствие обязательств пред церковью у альянса самых сильных сегодня партий, делало подписания его и вовсе безнадежным делом.
Не лучше сложился и разговор с вновь избранным лидером его партии. Он сорвался уже через пять минут разговора:
– Да можешь ты своей тупой головой хотя бы представить, сколько сделали отцы церкви для всех нас. Ты бы вообще вспомнил, что наша партия называется христианско-демократической.
– Ты на меня не ори. Если наша партия и называется христианско-демократической, но не католическо-демократической. А я тебе напомню, что к христианам относятся и православные и чешско-братская церковь и лютеране. То, что ты предлагаешь, моментально лишит нас, их поддержки. Это во-первых. Во-вторых, я лично ни каких обязательств перед католической церкви. И, в-третьих, даже если бы я и согласился с твоими доводами, то в правительстве все равно не собрать необходимого количества голосов для подписания договора, не говоря уже о ратификации в парламенте.
– Можешь ты понять, наконец, что ты лишаешь всю партию поддержки такого мощного института, как католическая церковь.
– Ну, насчет этого я не стал бы столь категорично говорить. Мы еще посмотрим, кто кому сегодня больше нужен – они нам или мы им. А вот с тобой я хотел поговорить о другом. Ты уже подумал, чем будешь заниматься после ухода с министерского поста.
– Хочешь меня снять, но этим ты потеряешь место в кабинете. Думаешь найти мне замену, на которую все согласятся.
– Зачем же так. Но не забывай – кабинет не вечен. Как максимум он просуществует до следующих выборов, да и те не за горами. И хочу предупредить тебя заранее, на ведущие посты после новых выборов не рассчитывай.
Он понимал, что безработным он не станет, что практически гарантировано, сохранит за собой место депутата в новом парламенте. Но перспектива лишиться власти, стать рядовым депутатом была для него не намного лучше перспективы стать безработным. А самое страшное каждый день видеть, как эти люди, которых он не считал достойными и собственных подметок, будут каждый день наслаждаться властью.
При воспоминании о Попове его и вовсе перекосило, так как если бы он съел целый лимон. И что хуже всего, он не мог, открыто предпринять против него ни каких мер. После разговора с Наставником, недвусмысленно приказавшего ему оставить это занятие, любые его действия, воспринимались бы, как акт неповиновения.
Взвесив все, он все же взял телефон и набрал номер начальника контрразведки. В прошлом он дважды помог ему погасить возникавшие вокруг службы скандалы и не без оснований считал, что имеет право обратиться с просьбой.
– Могу я рассчитывать на вашу помощь в разрешении одной маленькой проблемы.
– Если это в наших силах, то мы сделаем для пана министра все возможное.
– Думаю, что вам не составит труда моя просьба, да и резонанса ее исполнение не вызовет.
– В таком случае внимательно вас слушаю.
– Я бы вас попросил организовать временное участие в делах одного русского переводчика, который живет у нас. Знаете, что-нибудь не навязчивое, к примеру, кирпич на голову упадет или ногу сломает и полежит в больнице.
– Ну, что-нибудь подобное мы организуем, а может его вообще ликвидировать?
– Да нет, нужно, что бы он был обездвижен недели на две – три.
– Хорошо, что-нибудь не навязчивое мы ему организуем.
Он положил трубку и задумался. Затем, собравшись с духом, набрал еще один номер.
– Милан? Узнали? Хорошо. Я попрошу вас пока, что звонить мне каждый вечер. Даже если ни что происходить не будет.
Сделав все это, он не почувствовал облегчения.
Ну, хорошо загонит он Попова в больницу, а дальше что? Самому лезть обыскивать квартиру. Ведь вновь обратиться к русским, не поставив в известность Наставника не получиться. Остается полагаться только на этого мелкого человечишку – хозяина его квартиры. Но это все впереди, время придет, может и еще какая-нибудь возможность появиться.
* * *
Утром я отогнал машину Вацлаву и, оставив его копаться в ней, занялся накопившимися у меня переводами. «Холодный душ» ожидал меня вечером, когда я забирал машину.
– Не понимаю, как ты вообще мог ездить раньше, – сказал он, – в проводе, который я заменил нет десяти сантиметров токопроводящего сердечника, – и увидев мою улыбку добавил, – не относись к этому так легковесно. Случись такой сбой во время движения на итальянской автомагистрали, я готов поставить сто к одному, ты не избежал бы аварии.
Пообещав ему регулярно заглядывать, особенно перед дальними поездками, и так и не придумав ни каких объяснений, я выкинул эту проблему из головы, тем более, что сам уже переставал понимать, что около меня происходит.
После встречи с профессором Егоровым, мои патентные споры с американцами смешались с тамплиерами и их последователями и мне нужно было хоть как то во всем разобраться, и прежде всего получить консультации.
Взяв в руки телефон, я прежде всего набрал номер Кьяры. Несмотря на то, что эта процедура уже становилась для меня одной из привычек, каждый раз я с замиранием сердца ожидал, что вот именно сегодня она отзовется. Задумываясь о ней, я вспоминая, отдельные ее черты и поймал себя на мысли, что как бы она не выглядела, для меня она все равно была бы самой прекрасной женщиной на свете.
Затем я позвонил Эрхардту в Венгрию, но он сославшись на занятость, отказался со мной встретиться в ближайшее время. Тогда я позвонил Шандору:
– Как хорошо, что ты мне звонишь, я именно сейчас начал набирать твой телефон. Я собираюсь ехать в Польшу буквально через несколько дней и планировал проезжая через твой город, о котором ты столько рассказывал, сделать остановку и пойти с тобой попить пива.
Занимательным в этом разговоре было все: и то, что Шандор по пути в Польшу собирался ехать через наш город, и то, что насколько я его знаю, пиво он пил лишь в крайних случаях, при необходимости, а уж о том, что о городе я ему ничего не рассказывал и говорить не приходится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94