Вам осталось одно…
Но Теппан уже не стал дослушивать, что ему осталось… Закрыв лицо руками, выскочил вон.
Белозеров решил сразу же взять быка за рога. Через юриста Переломова он предложил рабочим избрать новую делегацию и прислать к нему для переговоров.
Вместо делегации стачечный комитет, который к этому времени стал полностью большевистским, находясь на нелегальном положении, прислал одного человека, Архипа Буланова, предварительно договорившись с Переломовым, что представитель стачкома не будет арестован или задержан полицией.
Белозеров принял Буланова в своем служебном кабинете, пол которого от стены до стены был застлан мягкими коврами. Когда Архип вошел, главный управляющий сидел за столом. На нем была темно-зеленая вельветовая куртка с прямым воротником, застегнутая до широкого, мясистого подбородка, заросшего густой темноватой шерстью.
– Почему один явился? – пристально рассматривая чернобрового, чисто выбритого Архипа, спросил Белозеров.
– Если уж схватят, так одного меня, – ответил Буланов.
– И ты нисколько не боишься? – Белозеров усмехнулся.
– Я просил бы вас, господин главный управляющий, не тыкать меня.
Сидевший у окошка Переломов кашлянул громко и опустил голову.
– Что, что? – Белозеров так был ошарашен, что привстал и тут же снова опустился в кресло.
– Мне бы хотелось, господин Белозеров, чтобы разговор наш происходил без свидетелей, – спокойно продолжал Буланов.
– Вы слышите? – обращаясь к адвокату, спросил Белозеров.
– Да, ваше превосходительство! – Переломов вскочил.
– Он мне, Белозерову, начинает диктовать? До чего я дожил! Но если я, главный управляющий, не соглашусь удалить своего доверенного, тогда что? – закуривая толстую сигару, спросил Белозеров.
– Тогда не будет у нас откровенного разговора, – ответил Буланов.
– Вы, значит, ему не доверяете? – кивая на юриста, спросил Белозеров.
– Да, не доверяем, – подтвердил Буланов.
Переломов, оскорбившись, пожал плечами и попросил разрешения удалиться. Склонив голову, Белозеров крепко зажал в зубах толстую сигару. Неслыханно было, чтобы им командовали. Но делать было нечего. Прииски не работали уже целый месяц. Каждый день приносил громадные убытки. Акции обесценились. Прервав свои мысли, он вскинул голову, исподлобья взглянув на Буланова, резко спросил:
– Мне тоже не доверяют?
В комнате густо плавал пахучий сигарный дым. На зеленое сукно письменного стола и бумаги лег квадрат солнечного света.
– Было бы удивительно, господин управляющий, если бы рабочие после всего случившегося продолжали верить администрации, – ответил Буланов.
Сигара, которую держал в зубах Белозеров, переместилась из одного угла рта в другой. Все в нем клокотало, но он быстро взял себя в руки.
– Удивительно, – повторил он сквозь зубы. – А когда шахты стоят, это никого не удивляет? По-вашему, я дурак, что буду за здорово живешь кормить всех этих дармоедов? Я скорее дам переломить себе череп, чем смирюсь с таким положением!
– Да полно, господин управляющий. Я ведь не для этого послан. – Буланов, как наставляли его Черепахин и другие члены стачкома, держался с достоинством.
– Ну и кто же вас сюда послал? – смягчившись, спросил Белозеров, понимая, что он проявляет излишнюю горячность.
– Меня послали рабочие.
– Что было велено передать?
– Они отказываются от каких бы то ни было переговоров через выборных товарищей.
– Чего же хотят твои любезные товарищи?
– Отправки в Россию.
– Скатертью дорога! – Брови Белозерова сдвинулись.
– Я так и передам.
– Передай, что мы на днях начинаем выселение. Кто не хочет работать, пусть едет куда угодно, но только не за счет правления!
– Вся загвоздка в том, господин управляющий, что правление нарушило договор…
– Старая песня! Я предпочитаю само золото, а не шлиф, в котором оно живет… – перебил его Белозеров.
– Тогда вызывайте опять войска и начинайте действовать. – Архип Буланов встал.
– Мы найдем иные средства. – Руки Белозерова побледнели и судорожно смяли потухшую сигару.
– Вам видней.
– Теперь каждый червяк будет искать гнилой корешок… Мнение… А что мне до этого общественного мнения? Оно добычу золота не увеличит! Повторяю, что разобью себе голову, а работать заставлю!
– Полагаю, господин управляющий, что мне пора уходить. Вижу, что с вами договориться все равно, что на тигрице жениться! – не удержался от шутки Архип.
– Как это понимать?
– Страху много, а удовольствия ни на грош…
– А вы наглец! – сдерживая ярость, выкрикнул Белозеров.
– Вы сами напрашиваетесь на такой ответ. Счастливо оставаться, господин главный управляющий.
– Погодите! – Белозеров стукнул ребром ладони по столу.
Архип остановился. Повернувшись вполоборота, настороженно косился на вторую дверь, откуда ненароком могли выскочить стражники.
– И что же мы решили? – насмешливо спросил Белозеров. – Как вы лично считаете?
– Я лично считаю, что в солдатики вы уже достаточно наигрались! – твердо проговорил Буланов.
– Ладно. Согласен, что игра в солдатики кончена. Пусть завтра рабочие приходят к моему крыльцу.
Буланов молчал.
– Не верите? Даю слово, что ни полиции, ни стражников не будет. Хоть вы-то мне один раз поверьте!
– Попробуем.
– Что полиции не будет, можете заранее убедиться…
– Об этом вы не заботьтесь. Мы уже теперь ученые… До свидания. – Архип, не оглядываясь, пошел к дверям.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Прибывший на Ленские прииски генерал-губернатор Князев, которого с таким трепетом здесь ожидала администрация, начал свой объезд с Феодосиевского прииска. Некоторые рабочие думали, что приезд такого высокого начальника во все больше обострявшийся момент внесет безусловную ясность. Выразив свое сочувствие пострадавшим семьям, он тут же предложил рабочим приступить к работе. Даже у той малой части забастовщиков, которые питали надежду на что-то, иллюзии рассеялись. Феодосиевцы и андреевцы постановили к работе не приступать. Расценки по новому, предложенному администрацией договору также были отвергнуты. Вместе с приездом губернатора начал усиливаться нажим со стороны администрации и полиции. На Александровском прииске было вывешено объявление, что рабочие, отказавшиеся выходить на работу, утратили право на помещения, которые они занимают, и продовольствие по расчетным книжкам. Рабочие подали Князеву прошение и потребовали переговоров с администрацией. Губернатор пригласил к себе главного управляющего, на квартире которого, кстати сказать, он и остановился в Надеждинске. Одна из комнат, где жил генерал-губернатор, по приказу Белозерова была застлана медвежьими шкурами. После сытного сибирского обеда, мягко ступая по пушистому меху лакированными сапожками, генерал настроен был кротко и благодушно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Но Теппан уже не стал дослушивать, что ему осталось… Закрыв лицо руками, выскочил вон.
Белозеров решил сразу же взять быка за рога. Через юриста Переломова он предложил рабочим избрать новую делегацию и прислать к нему для переговоров.
Вместо делегации стачечный комитет, который к этому времени стал полностью большевистским, находясь на нелегальном положении, прислал одного человека, Архипа Буланова, предварительно договорившись с Переломовым, что представитель стачкома не будет арестован или задержан полицией.
Белозеров принял Буланова в своем служебном кабинете, пол которого от стены до стены был застлан мягкими коврами. Когда Архип вошел, главный управляющий сидел за столом. На нем была темно-зеленая вельветовая куртка с прямым воротником, застегнутая до широкого, мясистого подбородка, заросшего густой темноватой шерстью.
– Почему один явился? – пристально рассматривая чернобрового, чисто выбритого Архипа, спросил Белозеров.
– Если уж схватят, так одного меня, – ответил Буланов.
– И ты нисколько не боишься? – Белозеров усмехнулся.
– Я просил бы вас, господин главный управляющий, не тыкать меня.
Сидевший у окошка Переломов кашлянул громко и опустил голову.
– Что, что? – Белозеров так был ошарашен, что привстал и тут же снова опустился в кресло.
– Мне бы хотелось, господин Белозеров, чтобы разговор наш происходил без свидетелей, – спокойно продолжал Буланов.
– Вы слышите? – обращаясь к адвокату, спросил Белозеров.
– Да, ваше превосходительство! – Переломов вскочил.
– Он мне, Белозерову, начинает диктовать? До чего я дожил! Но если я, главный управляющий, не соглашусь удалить своего доверенного, тогда что? – закуривая толстую сигару, спросил Белозеров.
– Тогда не будет у нас откровенного разговора, – ответил Буланов.
– Вы, значит, ему не доверяете? – кивая на юриста, спросил Белозеров.
– Да, не доверяем, – подтвердил Буланов.
Переломов, оскорбившись, пожал плечами и попросил разрешения удалиться. Склонив голову, Белозеров крепко зажал в зубах толстую сигару. Неслыханно было, чтобы им командовали. Но делать было нечего. Прииски не работали уже целый месяц. Каждый день приносил громадные убытки. Акции обесценились. Прервав свои мысли, он вскинул голову, исподлобья взглянув на Буланова, резко спросил:
– Мне тоже не доверяют?
В комнате густо плавал пахучий сигарный дым. На зеленое сукно письменного стола и бумаги лег квадрат солнечного света.
– Было бы удивительно, господин управляющий, если бы рабочие после всего случившегося продолжали верить администрации, – ответил Буланов.
Сигара, которую держал в зубах Белозеров, переместилась из одного угла рта в другой. Все в нем клокотало, но он быстро взял себя в руки.
– Удивительно, – повторил он сквозь зубы. – А когда шахты стоят, это никого не удивляет? По-вашему, я дурак, что буду за здорово живешь кормить всех этих дармоедов? Я скорее дам переломить себе череп, чем смирюсь с таким положением!
– Да полно, господин управляющий. Я ведь не для этого послан. – Буланов, как наставляли его Черепахин и другие члены стачкома, держался с достоинством.
– Ну и кто же вас сюда послал? – смягчившись, спросил Белозеров, понимая, что он проявляет излишнюю горячность.
– Меня послали рабочие.
– Что было велено передать?
– Они отказываются от каких бы то ни было переговоров через выборных товарищей.
– Чего же хотят твои любезные товарищи?
– Отправки в Россию.
– Скатертью дорога! – Брови Белозерова сдвинулись.
– Я так и передам.
– Передай, что мы на днях начинаем выселение. Кто не хочет работать, пусть едет куда угодно, но только не за счет правления!
– Вся загвоздка в том, господин управляющий, что правление нарушило договор…
– Старая песня! Я предпочитаю само золото, а не шлиф, в котором оно живет… – перебил его Белозеров.
– Тогда вызывайте опять войска и начинайте действовать. – Архип Буланов встал.
– Мы найдем иные средства. – Руки Белозерова побледнели и судорожно смяли потухшую сигару.
– Вам видней.
– Теперь каждый червяк будет искать гнилой корешок… Мнение… А что мне до этого общественного мнения? Оно добычу золота не увеличит! Повторяю, что разобью себе голову, а работать заставлю!
– Полагаю, господин управляющий, что мне пора уходить. Вижу, что с вами договориться все равно, что на тигрице жениться! – не удержался от шутки Архип.
– Как это понимать?
– Страху много, а удовольствия ни на грош…
– А вы наглец! – сдерживая ярость, выкрикнул Белозеров.
– Вы сами напрашиваетесь на такой ответ. Счастливо оставаться, господин главный управляющий.
– Погодите! – Белозеров стукнул ребром ладони по столу.
Архип остановился. Повернувшись вполоборота, настороженно косился на вторую дверь, откуда ненароком могли выскочить стражники.
– И что же мы решили? – насмешливо спросил Белозеров. – Как вы лично считаете?
– Я лично считаю, что в солдатики вы уже достаточно наигрались! – твердо проговорил Буланов.
– Ладно. Согласен, что игра в солдатики кончена. Пусть завтра рабочие приходят к моему крыльцу.
Буланов молчал.
– Не верите? Даю слово, что ни полиции, ни стражников не будет. Хоть вы-то мне один раз поверьте!
– Попробуем.
– Что полиции не будет, можете заранее убедиться…
– Об этом вы не заботьтесь. Мы уже теперь ученые… До свидания. – Архип, не оглядываясь, пошел к дверям.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Прибывший на Ленские прииски генерал-губернатор Князев, которого с таким трепетом здесь ожидала администрация, начал свой объезд с Феодосиевского прииска. Некоторые рабочие думали, что приезд такого высокого начальника во все больше обострявшийся момент внесет безусловную ясность. Выразив свое сочувствие пострадавшим семьям, он тут же предложил рабочим приступить к работе. Даже у той малой части забастовщиков, которые питали надежду на что-то, иллюзии рассеялись. Феодосиевцы и андреевцы постановили к работе не приступать. Расценки по новому, предложенному администрацией договору также были отвергнуты. Вместе с приездом губернатора начал усиливаться нажим со стороны администрации и полиции. На Александровском прииске было вывешено объявление, что рабочие, отказавшиеся выходить на работу, утратили право на помещения, которые они занимают, и продовольствие по расчетным книжкам. Рабочие подали Князеву прошение и потребовали переговоров с администрацией. Губернатор пригласил к себе главного управляющего, на квартире которого, кстати сказать, он и остановился в Надеждинске. Одна из комнат, где жил генерал-губернатор, по приказу Белозерова была застлана медвежьими шкурами. После сытного сибирского обеда, мягко ступая по пушистому меху лакированными сапожками, генерал настроен был кротко и благодушно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91