Заметив, с каким интересом смотрит на яства Кэтлин, Рурк поднялся.
– Миссис Маккензи, вы должны попробовать один из этих только что испеченных круассанов. Они просто восхитительны. – Он протянул ей блюдо. – А вы знаете, как появились круассаны?
– О нет! Только не рассказывай про Марию-Антуанетту! – одновременно выкрикнули Анжела и Томас, хотя и не очень дружно.
– Марию-Антуанетту? – удивилась Кэтлин. Рурк спокойно продолжал наполнять ее тарелку:
– Я расскажу эту историю, когда этих неблагодарных слушателей с нами не будет.
Кэтлин взяла из его рук доверху наполненное блюдо, села рядом с Томасом и тут же предалась чревоугодию. Тот некоторое время смотрел на необычное для него зрелище, потом воскликнул:
– Как я рад, что к тебе вернулся аппетит, Кэтлин!
– Да, – пробормотала Кэтлин с набитым ртом. Потом, проглотив кусок ветчины, подтвердила: – Я сама себя не узнаю.
– Должно быть, помогло средство, которое я вам прописал, – с сомнением произнес Томас.
– Средство? – удивилась Кэтлин, снова принимаясь за еду. Действительно, было какое-то средство, но она его давно потеряла и не хотела вводить в смущение доброго доктора. – Да, видимо, оно помогло, доктор, – промычала она, не прекращая жевать.
К ним присоединился Кин, который с тарелкой в руках сел прямо у ног Кэтлин.
Совсем скоро на тарелке Кэтлин не осталось ни кусочка, и она поднялась.
– Думаю, я бы попробовала этого шоколадного пирога.
– Похоже, у Кэтлин полностью восстановился аппетит, Кин, – с пониманием произнес Томас. – От шоколадных пирогов хорошо набирают вес, но ей это не повредит.
Кин скосил глаза на Кэтлин, которая в этот момент брала со стола яблоко, и протянул:
– Да-а, похоже, доктор, что скоро я ее не узнаю.
– Похоже, она ест за двоих. А не намечается ли у вас ребенок?
Добродушие исчезло из глаз Кина, сменившись тревогой.
– Надеюсь, не так скоро.
– Почему? Ты не хочешь ребенка?
– Конечно, хочу, доктор. Но сейчас она еще слишком слаба. И я боюсь за нее.
Томас внимательно вгляделся в лицо ирландки. Когда она переговаривалась с Роури, в ее голубых глазах вспыхивал свет, а щеки розовели.
– Нет, – покачал головой Томас, – я думаю, ей ничего не угрожает. Погляди на нее – она буквально излучает здоровье. Вот как меняет человека любовь.
– Должен сказать, и я во многом изменился.
К ним подошла Кэтлин, неся две тарелки с шоколадным пирогом. Одну тарелку она протянула Кину, вторую – Томасу. Но Томас, вставая, отрицательно покачал головой;
– Нет, Кэтлин, с меня достаточно. Мне пора возвращаться к жене. – Он дотронулся до плеча Кина и отправился туда, где Роури беседовала с Анжелой и Рурком.
– Как ты думаешь, сколько еще продлится это празднование? – спросила его Анжела. Из-за стен вагона все еще слышались радостные возгласы.
– Возможно, оно будет продолжаться и завтра, – предположил Рурк.
– Во всяком случае, сегодня вечером там не будет ни одного трезвого, – вмешался в разговор Томас.
– Держу пари, что ты хотел бы вернуться к ним, – решила поддразнить его Роури.
– Слушай, рыжая голова, Томас Грэхем всегда трезв как стеклышко, – сказал Томас, но Рурк поперхнулся, и Анжела принялась колотить его по спине.
– Тебе не требуется доктор, дружище? – осведомился Томас.
– Кто этот доктор Грэхем, который всегда трезв как стеклышко? Кто-то из иностранных гостей? – деланно изумился Рурк.
– Это не важно, – произнесла Роури. – Я бы сейчас хотела, чтобы поезд тронулся как можно скорее, и мы бы поехали в Огден. И сегодня вечером я бы хотела отправиться в кровать.
Томас не преминул сообщить Рурку.
– Эта женщина от меня без ума. Она только и мечтает о постели.
– Каждый понимает в меру своей испорченности, – парировала Роури.
– Дорогая, у тебя в уголке рта немного крошек, – тревожно произнес Томас и, когда Роури доверчиво приготовила губы для его салфетки, снял их губами. – М-м-м, на вкус неплохо, – оценил он.
– Томас! – воскликнула смущенная Роури, бросая взгляд на Стюартов.
Но Рурк не нашел в этом ничего предосудительного.
– Как я и говорил раньше, Томас ничуть не изменился.
Томаса в этот момент отвлекла мирная сцена – Кэтлин и Кин тихо беседовали, держа друг друга за руки.
– Видишь их? Молодожены. А мы с Роури еще не провели свой медовый месяц. – Он с сожалением покачал головой. – Не хочу напоминать тебе, старина, но среди нас только вы старая супружеская пара.
– Старая пара! – нарочито возмутилась Анжела.
– Этот парень только хочет сказать, что наша любовь испытана временем, – повернулся к ней Рурк. – А ты, парень, запомни: время и опыт – лучшие учителя в любви.
– Прежде, чем вы возобновите Гражданскую войну, – вмешалась Анжела, – я хочу задать вам вопрос о сегодняшнем дне. Поскольку шпалу из лавра растащили и другие, кажется, тоже, то кто же их восстановит?
– Откуда нам знать? – бросил Томас, – Наверное, одна из китайских бригад.
– Но тот китаец, который сделает это, и будет человеком, сделавшим последний вклад. Если бы я была репортером, я бы его обязательно разыскала.
– Дорогая, это не завершение работ. Это просто поддержание дороги в порядке, – ответил Рурк.
– Завершено… и все растащено на сувениры, – с удивлением произнесла Анжела.
– Ну, мне сувениры не нужны, чтобы я запомнил этот день, – провозгласил Рурк. – Дамы и господа, я хотел бы произнести тост. – Он взял бутылку с шампанским и стал наполнять бокалы.
Все повернулись к Рурку, ожидая обещанный тост.
– Я должен заранее извиниться, если мой тост будет слишком многословным.
– И покажет, как много шампанского выпито, – заметила его жена.
Рурк обнял ее за талию:
– Я просто взволнован этим днем и хочу сказать об этом прямо. – Он поднял свой бокал. – Выпьем за Америку, друзья! За эту молодую нацию, которой нет и столетия и которая еще десять лет назад была разделена на две части. Сегодня мы стали действительно неделимой страной. За Америку, дамы и господа, и за исполнение всех наших мечтаний!
– Отлично сказано, старина, – сказал Томас. И каждый подтвердил это – кивком, как Кин, взглядом, как Кэтлин, тем, как Роури сжала руку Томаса, и тем, как Анжела улыбнулась своему мужу. Все поддержали этот тост.
Неожиданно для всех раздался свисток паровоза, предупреждающий об отправлении поезда. Те, кто намеревался к сегодняшнему вечеру вернуться в Огден, начали поспешно забираться в вагоны.
– Поезд отправляется! – перекрыл смех и возгласы на перроне торжественный голос проводника.
Прошло несколько минут, и поезд двинулся из Промонтори.
Когда они прибыли наконец в Огден, настало время попрощаться с Рурком и Анжелой.
– Я так благодарен тебе и Анжеле! – сказал Кин Стюарту. – Я хочу заплатить вам за кольцо.
Рурк отрицательно покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73