Вместо того чтобы оставить тушу и вернуться домой за ножом, он взвалил оленя на плечи и направился к дому.
Неподалеку от хижины протекал ручей. Здесь Макджоувэн и свалил добычу на траву, и здесь же нашла его Джемма.
— Иди сюда, девочка, — весело обратился он к ней, увидев ее. Я покажу тебе способ, которым шотландские охотники разделывают оленя. Ты…
Но Джемма, побелев как полотно, отступила назад. Она не отрываясь смотрела на окровавленную оленью тушу с вывороченными внутренностями, затем повернулась и побежала прочь, но споткнулась, упала на колени. И тут ее вырвало.
Коннор, который никак не мог забыть кошмара болезни Джеммы, не на шутку перепугался и в считанные доли секунды оказался возле девушки. При этом он не мог даже прикоснуться к ней, так как руки его были испачканы кровью. Ему не оставалось ничего другого, как бормотать слова утешения.
— Джемма, девочка…
— Оставьте меня!
— Джемма…
— Убирайтесь, вы, убийца!
Коннор вздрогнул. Уже очень давно она не разговаривала с ним подобным тоном. В бессильном гневе он молча смотрел, как она медленно идет к хижине. Навстречу ей с лаем выскочил Поп, Джемма взяла песика на руки и вошла в дом.
Нахмурившись, Макджоувэн принялся за свое кровавое дело. Черт бы побрал эту девчонку! Кто мог предположить, что она так остро воспримет это? Правильно разделанная и засоленная оленина сохранится в течение долгого времени. Да, это было прекрасное животное, гордое и величественное, с ветвистыми рогами. Но разве у них есть выбор в этой жестокой борьбе за выживание?!
Несмотря на то что он был крайне огорчен происшедшим, Коннор проделал всю работу очень тщательно. Затем, как следует вымывшись в ручье, и отскоблив всю кровь при помощи песка, он вернулся в хижину. Поп лежал под столом; он задумчиво посмотрел на Макджоувэна, но не предпринял никаких попыток атаковать его. Очевидно, запах крови действовал на него так же подавляюще, как и на его хозяйку. Джемма варила суп.
— Вот, — произнес Коннор, Ловким движением он отрезал несколько ломтиков мяса и бросил их в кастрюлю. Вскоре комната наполнилась восхитительным ароматом оленьего мяса. Коннор улыбнулся, видя, как потягивает носом Джемма.
— В холодный осенний день нет ничего лучше тушеной оленины, — желая задобрить Джемму, осторожно сказал он.
— Вы правы, — ответила девушка.
«Буря миновала», — с облегчением подумал Коннор. Он решил дождаться, когда Джемма вместе с Попом уйдет гулять к озеру, и тогда закончить засолку мяса и очистить шкуру. Из шкуры он предполагал сшить Джемме теплые рукавицу. Ее тоненькие перчатки не годились для здешних холодов.
Позже ночью, когда Джемма уже спала, Коннор, сидя за работой, вдруг почувствовал, что испытывает удовольствие, мастеря вещь своими руками. Ему вообще очень нравился тот образ жизни, которую они вели в хижине старого Додсона. Сами добывали себе еду, сами готовили. Не то чтобы он собирался провести так остаток своей жизни, добывая в поте лица хлеб насущный. Но в глубине души Коннор осознавал, что пройдет время, и он будет вспоминать эти дни, проведенные в уединении с Джеммой, как самые счастливые, и сожалеть о них словно об утраченном чуде.
Идиллия была бы полной, если б Джемма наконец пустила его в свою постель. Сколько уже прошло дней, с тех пор как он вернулся из Гленарриса? Пять? Шесть? Вполне достаточно, чтобы ее «проблемы» закончились. Находиться все время рядом с Джеммой, работая бок о бок в тесной кухне, а ночью предаваться печали об обладании этой упрямой бестией было для Коннора невыносимой пыткой.
Да, он хотел ее. И Джемма, как предполагал Коннор, тоже его хотела. Иначе, как объяснить недвусмысленные взгляды, которые она иногда бросала на него украдкой, думая, что он ничего не замечает. Подчас, разгоряченные работой, смеясь какой-нибудь шутке, они вдруг замирали, встретившись взглядами. И глаза их, полные страсти, говорили больше, чем слова.
Уже поздно. Пора спать. Отложив работу, Коннор вышел наружу вдохнуть морозного ночного воздуха. Поднялся сильный ветер, небо было затянуто тяжелыми тучами. Макджоувэн хорошо знал такую погоду: к утру наверняка выпадет снег.
Сжавшись от холода, Коннор спустился к загону пони. Наполнив свежей водой оба ведра — одно для пони и второе для них самих — на тот случай, если источник к утру замерзнет, он тихонько вернулся в дом. Подбавив торфа в очаг, Макджоувэн разделся и забрался в свою самодельную постель на полу. Вскоре он уже крепко спал. И Джемма господствовала в его снах…
— Коннор!
Макджоувэн приоткрыл глаза и сощурился: вся хижина была залита ярким светом, пробивавшимся в узкие окна. В потоке этого света кружился вожделенный объект его снов, облаченный в тот самый наряд вечных девственниц — с высоким воротом и длинным, до пят, подолом.
— Что? — прохрипел он спросонья.
— Коннор, на улице снег!
— Бог мой, Джемма, — застонал Макджоувэн, — вы что, для этого меня разбудили? — с этими словами он спрятал голову под одеяло.
— Но это так красиво! Везде снег, много снега! Я никогда не думала, что горы, покрытые снегом, так красивы! Ну посмотрите же, вы, лежебока!
Коннор открыл один глаз. Джемма стояла, склонившись над ним, вся сияя от восторга словно ребенок. Ее маленькая курчавая головка дополняла эту иллюзию. Макджоувэн опустил взгляд ниже, где сквозь ткань ночной сорочки проступала округлость ее восхитительной груди. Вот именно, иллюзию. Потому что в этой обольстительной женщине нет ничего детского. Она была сама прелесть и соблазн во плоти. И Коннор не устоял. Он вытащил руку из-под одеяла и схватил Джемму за запястье. В мгновение ока девушка оказалась рядом с ним.
— Коннор!
По крайней мере в голосе ее не чувствовалось раздражения, а это уже кое-что. Ободренный, Коннор провел рукой по ее волосам, с удовольствием отмечая про себя, что они приобретают свою былую шелковистость.
— Что? — спросил он лениво.
— Отпустите меня!
— И не подумаю. Вы сами виноваты — вьетесь вокруг моей постели, почти раздетая, соблазняете меня.
— Вовсе нет, — возразила Джемма.
Но оба они знали, что так оно и есть. Приподняв девушку словно пушинку, Коннор положил ее на себя. Однако толстое одеяло мешало ему со всей полнотой ощутить теплоту и тяжесть тела, которого он так жаждал. Приподняв Джемму еще раз, он быстрым движением откинул одеяло и уложил ее рядом с собой.
— Так лучше, не правда ли? — спросил Коннор, заглядывая девушке в глаза. Та лишь улыбнулась в ответ. Он обнял ее, она положила голову ему на плечо, и так они лежали не шевелясь какое-то время. Это был первый по-настоящему интимный момент их супружества, полный гармонии и обоюдного согласия.
Однако Коннор не способен был долго оставаться спокойным, чувствуя прикосновение соблазнительного тела Джеммы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Неподалеку от хижины протекал ручей. Здесь Макджоувэн и свалил добычу на траву, и здесь же нашла его Джемма.
— Иди сюда, девочка, — весело обратился он к ней, увидев ее. Я покажу тебе способ, которым шотландские охотники разделывают оленя. Ты…
Но Джемма, побелев как полотно, отступила назад. Она не отрываясь смотрела на окровавленную оленью тушу с вывороченными внутренностями, затем повернулась и побежала прочь, но споткнулась, упала на колени. И тут ее вырвало.
Коннор, который никак не мог забыть кошмара болезни Джеммы, не на шутку перепугался и в считанные доли секунды оказался возле девушки. При этом он не мог даже прикоснуться к ней, так как руки его были испачканы кровью. Ему не оставалось ничего другого, как бормотать слова утешения.
— Джемма, девочка…
— Оставьте меня!
— Джемма…
— Убирайтесь, вы, убийца!
Коннор вздрогнул. Уже очень давно она не разговаривала с ним подобным тоном. В бессильном гневе он молча смотрел, как она медленно идет к хижине. Навстречу ей с лаем выскочил Поп, Джемма взяла песика на руки и вошла в дом.
Нахмурившись, Макджоувэн принялся за свое кровавое дело. Черт бы побрал эту девчонку! Кто мог предположить, что она так остро воспримет это? Правильно разделанная и засоленная оленина сохранится в течение долгого времени. Да, это было прекрасное животное, гордое и величественное, с ветвистыми рогами. Но разве у них есть выбор в этой жестокой борьбе за выживание?!
Несмотря на то что он был крайне огорчен происшедшим, Коннор проделал всю работу очень тщательно. Затем, как следует вымывшись в ручье, и отскоблив всю кровь при помощи песка, он вернулся в хижину. Поп лежал под столом; он задумчиво посмотрел на Макджоувэна, но не предпринял никаких попыток атаковать его. Очевидно, запах крови действовал на него так же подавляюще, как и на его хозяйку. Джемма варила суп.
— Вот, — произнес Коннор, Ловким движением он отрезал несколько ломтиков мяса и бросил их в кастрюлю. Вскоре комната наполнилась восхитительным ароматом оленьего мяса. Коннор улыбнулся, видя, как потягивает носом Джемма.
— В холодный осенний день нет ничего лучше тушеной оленины, — желая задобрить Джемму, осторожно сказал он.
— Вы правы, — ответила девушка.
«Буря миновала», — с облегчением подумал Коннор. Он решил дождаться, когда Джемма вместе с Попом уйдет гулять к озеру, и тогда закончить засолку мяса и очистить шкуру. Из шкуры он предполагал сшить Джемме теплые рукавицу. Ее тоненькие перчатки не годились для здешних холодов.
Позже ночью, когда Джемма уже спала, Коннор, сидя за работой, вдруг почувствовал, что испытывает удовольствие, мастеря вещь своими руками. Ему вообще очень нравился тот образ жизни, которую они вели в хижине старого Додсона. Сами добывали себе еду, сами готовили. Не то чтобы он собирался провести так остаток своей жизни, добывая в поте лица хлеб насущный. Но в глубине души Коннор осознавал, что пройдет время, и он будет вспоминать эти дни, проведенные в уединении с Джеммой, как самые счастливые, и сожалеть о них словно об утраченном чуде.
Идиллия была бы полной, если б Джемма наконец пустила его в свою постель. Сколько уже прошло дней, с тех пор как он вернулся из Гленарриса? Пять? Шесть? Вполне достаточно, чтобы ее «проблемы» закончились. Находиться все время рядом с Джеммой, работая бок о бок в тесной кухне, а ночью предаваться печали об обладании этой упрямой бестией было для Коннора невыносимой пыткой.
Да, он хотел ее. И Джемма, как предполагал Коннор, тоже его хотела. Иначе, как объяснить недвусмысленные взгляды, которые она иногда бросала на него украдкой, думая, что он ничего не замечает. Подчас, разгоряченные работой, смеясь какой-нибудь шутке, они вдруг замирали, встретившись взглядами. И глаза их, полные страсти, говорили больше, чем слова.
Уже поздно. Пора спать. Отложив работу, Коннор вышел наружу вдохнуть морозного ночного воздуха. Поднялся сильный ветер, небо было затянуто тяжелыми тучами. Макджоувэн хорошо знал такую погоду: к утру наверняка выпадет снег.
Сжавшись от холода, Коннор спустился к загону пони. Наполнив свежей водой оба ведра — одно для пони и второе для них самих — на тот случай, если источник к утру замерзнет, он тихонько вернулся в дом. Подбавив торфа в очаг, Макджоувэн разделся и забрался в свою самодельную постель на полу. Вскоре он уже крепко спал. И Джемма господствовала в его снах…
— Коннор!
Макджоувэн приоткрыл глаза и сощурился: вся хижина была залита ярким светом, пробивавшимся в узкие окна. В потоке этого света кружился вожделенный объект его снов, облаченный в тот самый наряд вечных девственниц — с высоким воротом и длинным, до пят, подолом.
— Что? — прохрипел он спросонья.
— Коннор, на улице снег!
— Бог мой, Джемма, — застонал Макджоувэн, — вы что, для этого меня разбудили? — с этими словами он спрятал голову под одеяло.
— Но это так красиво! Везде снег, много снега! Я никогда не думала, что горы, покрытые снегом, так красивы! Ну посмотрите же, вы, лежебока!
Коннор открыл один глаз. Джемма стояла, склонившись над ним, вся сияя от восторга словно ребенок. Ее маленькая курчавая головка дополняла эту иллюзию. Макджоувэн опустил взгляд ниже, где сквозь ткань ночной сорочки проступала округлость ее восхитительной груди. Вот именно, иллюзию. Потому что в этой обольстительной женщине нет ничего детского. Она была сама прелесть и соблазн во плоти. И Коннор не устоял. Он вытащил руку из-под одеяла и схватил Джемму за запястье. В мгновение ока девушка оказалась рядом с ним.
— Коннор!
По крайней мере в голосе ее не чувствовалось раздражения, а это уже кое-что. Ободренный, Коннор провел рукой по ее волосам, с удовольствием отмечая про себя, что они приобретают свою былую шелковистость.
— Что? — спросил он лениво.
— Отпустите меня!
— И не подумаю. Вы сами виноваты — вьетесь вокруг моей постели, почти раздетая, соблазняете меня.
— Вовсе нет, — возразила Джемма.
Но оба они знали, что так оно и есть. Приподняв девушку словно пушинку, Коннор положил ее на себя. Однако толстое одеяло мешало ему со всей полнотой ощутить теплоту и тяжесть тела, которого он так жаждал. Приподняв Джемму еще раз, он быстрым движением откинул одеяло и уложил ее рядом с собой.
— Так лучше, не правда ли? — спросил Коннор, заглядывая девушке в глаза. Та лишь улыбнулась в ответ. Он обнял ее, она положила голову ему на плечо, и так они лежали не шевелясь какое-то время. Это был первый по-настоящему интимный момент их супружества, полный гармонии и обоюдного согласия.
Однако Коннор не способен был долго оставаться спокойным, чувствуя прикосновение соблазнительного тела Джеммы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87