А также на то, что у вас есть чувство справедливости. Конечно, я подумал о вас дурно, но вы не должны забывать, что до этого я вас никогда не видел.
– И тем не менее заранее прониклись ко мне неприязнью! – жестко произнесла Кейт.
– Да, я знаю, что виноват. Надеюсь, это послужит мне уроком.
– Я тоже надеюсь, но мне что-то не верится, – заявила Кейт, с трудом удерживаясь от смеха. Здоровая натура Кейт взяла свое, от тоски ее не осталось и следа; Кейт расхохоталась и искренне призналась: – Откровенно говоря, когда я все хорошенько обдумала, я поняла, что не имею оснований винить вас в неприязненном отношении ко мне. Наверное, по моим поступкам и вправду можно было подумать, что я хочу женить на себе Торкила. Дело в том, что мне и в голову не приходило держать Торкила на расстоянии, ведь он еще совсем ребенок, а я старше его на много лет. Тетя сказала, что ему, бедняжке, недостает общения со сверстниками, а ведь это и на самом деле так! По правде говоря, мне его очень жаль!
Филипп внимательно посмотрел на нее.
– Правда?
– Да, правда. А вам его разве не жаль?
– Да, мне его тоже очень жаль, – согласился Филипп.
Однако Кейт показалось, что Филипп произнес эти слова с нескрываемым равнодушием, и она подумала, что он не любит Торкила.
– Я вижу, вы так не думаете, – сказала она. – Но я верю, что, если бы его не держали здесь, он бы скорее исправился! Это ужасно, что его никуда не отпускают!
– Неужели?
– Да, ужасно. Тетушка считает, что жизнь в Лондоне пагубно скажется на здоровье Торкила, она панически боится, что он там заболеет. Думаю, она опасается, что он с головой окунется в светскую жизнь и учинит какую-нибудь из ряда вон выходящую глупость, ведь его так легко вывести из себя. По-видимому, она совершенно права, ведь Торкил совсем не разбирается в людях и непременно попадет под влияние любителей устраивать кутежи, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
– Иными словами, золотой молодежи, – сказал Филипп, и в глазах его мелькнула улыбка.
– Значит, так их называют? Да, Торкилу действительно грозит опасность попасть под влияние этих людей, и я разделяю беспокойство своей тети на этот счет. Но я не могу понять одного – почему его нужно постоянно держать в Стейплвуде и не разрешать никуда выезжать? Почему бы тетушке не свозить его на воды, может быть, они ему помогли бы, но… – Тут Кейт замолчала, а потом сказала извиняющимся тоном: – Я не должна так говорить. Я знаю, что не должна.
– Боитесь, что я передам ваши слова Минерве? Не бойтесь, не передам.
– Нет, не боюсь, просто нехорошо с моей стороны критиковать тетю.
– Совсем наоборот! Ее надо критиковать, что вы, кстати, и делаете.
– Да, – согласилась Кейт, – я не могу удержаться от критики, но чувствую, что поступаю нехорошо – она столько для меня сделала, и я должна быть ей благодарна.
– Вы любите свою тетю? – неожиданно спросил Филипп.
Кейт снова принялась заплетать косичку на бахроме и медлила с ответом, пока наконец Филипп не коснулся ладонью ее руки и не заставил прекратить это занятие. Кейт подняла голову и, вспыхнув от смущения, сказала:
– О Боже! Я что, опять взялась за свое? Нет, боюсь, я не люблю тетю. Вернее, не очень люблю. Я не знаю, почему не люблю, поскольку она, как мне кажется, любит меня, и в целом, вы знаете…
– Как вам кажется? – перебил ее Филипп, не отнимая своей руки от руки Кейт.
Кейт застенчиво посмотрела ему в глаза и увидела, что они улыбаются, словно предлагая ей говорить совершенно откровенно. Сама не зная почему, Кейт вдруг выпалила:
– Я думаю, что она вообще никого не любит! И мне это очень мешает, только я не могу объяснить почему.
– Не надо ничего объяснять, я вас прекрасно понял. Минерва осыпала вас подарками, вы сказали, что она просто подавила вас своим великодушием, но вы бы так не считали, если бы верили, что она вас искренне любит, правда?
– А, значит, вы меня понимаете! Я хотела бы испытывать к ней благодарность, а не чувство неловкости от того, что она заваливает меня подарками! – Кейт вздохнула и печально продолжила: – Я думала, что сделаю все, что попросит тетушка, но выйти замуж за Торкила я не могу! Об этом просто не может быть речи. Когда тетя сказала, что хочет видеть меня женой своего сына, я подумала, чти она не в своем уме!
Филипп ответил ей не сразу. Потом он заговорил, но тут же замолчал и крепко стиснул зубы, словно стараясь сдержать себя и не проговориться. Наконец он отрывисто произнес:
– Нет! Это навязчивая идея.
Кейт кивнула.
– Я знаю, что вы имеете в виду, – леди Брум озабочена тем, кому достанется Стейплвуд и не прервется ли род Брумов. Но дело на самом деле в другом!
– Вы ошибаетесь!
– Нет, думаю, что нет. Мне кажется, что ей хочется одного: держать Торкила под каблуком, и не только сейчас, но и всегда! И я думаю, что она уверена – если Торкил женится на мне, то ей удастся сохранить над ним власть, поскольку я не буду противостоять ей или не попытаюсь увезти его отсюда, или… или не буду стараться лишить ее власти.
– Вне всякого сомнения.
– Конечно, ужасно так думать о своей тете, но что еще мне остается делать? – сказала Кейт. – Видите ли, еще отец рассказывал мне, сколь честолюбива его сестра, поэтому я считала, что леди Брум постарается подыскать для него блестящую партию. Но, конечно же, если он женится на девушке из высшего света, то тетушка не сможет держать ее здесь в… в повиновении, правда? Даже если жена Торкила и не будет возражать против того, чтобы леди Брум управляла домом и их семейной жизнью, она же не захочет похоронить себя в Стейплвуде!
– Разумеется, не захочет. И более того, Кейт, такая девушка не будет одинокой, как вы. У нее будут родители, братья и сестры и, конечно же, дальние родственники – дяди, тети и кузены.
– Ну, если уж на то пошло, – заявила Кейт, – то у меня тоже есть дальние родственники. Я с ними не знакома, но…
– Все дело в этом «но»! – перебил ее Филипп. – Их ведь совсем не волнует ваше благополучие.
– О нет, я не это хотела сказать. Большинство из них даже не знает о моем существовании.
– Именно поэтому Минерва и считает, что лучше вас жены для Торкила не найти.
Филипп произнес это медленно, тщательно подбирая слова. Глаза Кейт расширились, она пытливо вглядывалась в лицо Филиппа. Беспокойство ее усилилось, и она осторожно сказала:
– Я вижу, вы думаете, что леди Брум хотела… принудить меня, иными словами, заставить меня выйти замуж за Торкила силой, но уверяю вас, это не так! Она просто предложила мне стать женой ее сына! Я ответила ей, что никогда не соглашусь на это, и, хотя она попросила меня обдумать ее предложение, я уверена, она понимает, что я не передумаю.
Услышав эти слова, Филипп, словно поддавшись какому-то внутреннему порыву, схватил руки Кейт и, сжав их, произнес с чувством:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– И тем не менее заранее прониклись ко мне неприязнью! – жестко произнесла Кейт.
– Да, я знаю, что виноват. Надеюсь, это послужит мне уроком.
– Я тоже надеюсь, но мне что-то не верится, – заявила Кейт, с трудом удерживаясь от смеха. Здоровая натура Кейт взяла свое, от тоски ее не осталось и следа; Кейт расхохоталась и искренне призналась: – Откровенно говоря, когда я все хорошенько обдумала, я поняла, что не имею оснований винить вас в неприязненном отношении ко мне. Наверное, по моим поступкам и вправду можно было подумать, что я хочу женить на себе Торкила. Дело в том, что мне и в голову не приходило держать Торкила на расстоянии, ведь он еще совсем ребенок, а я старше его на много лет. Тетя сказала, что ему, бедняжке, недостает общения со сверстниками, а ведь это и на самом деле так! По правде говоря, мне его очень жаль!
Филипп внимательно посмотрел на нее.
– Правда?
– Да, правда. А вам его разве не жаль?
– Да, мне его тоже очень жаль, – согласился Филипп.
Однако Кейт показалось, что Филипп произнес эти слова с нескрываемым равнодушием, и она подумала, что он не любит Торкила.
– Я вижу, вы так не думаете, – сказала она. – Но я верю, что, если бы его не держали здесь, он бы скорее исправился! Это ужасно, что его никуда не отпускают!
– Неужели?
– Да, ужасно. Тетушка считает, что жизнь в Лондоне пагубно скажется на здоровье Торкила, она панически боится, что он там заболеет. Думаю, она опасается, что он с головой окунется в светскую жизнь и учинит какую-нибудь из ряда вон выходящую глупость, ведь его так легко вывести из себя. По-видимому, она совершенно права, ведь Торкил совсем не разбирается в людях и непременно попадет под влияние любителей устраивать кутежи, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
– Иными словами, золотой молодежи, – сказал Филипп, и в глазах его мелькнула улыбка.
– Значит, так их называют? Да, Торкилу действительно грозит опасность попасть под влияние этих людей, и я разделяю беспокойство своей тети на этот счет. Но я не могу понять одного – почему его нужно постоянно держать в Стейплвуде и не разрешать никуда выезжать? Почему бы тетушке не свозить его на воды, может быть, они ему помогли бы, но… – Тут Кейт замолчала, а потом сказала извиняющимся тоном: – Я не должна так говорить. Я знаю, что не должна.
– Боитесь, что я передам ваши слова Минерве? Не бойтесь, не передам.
– Нет, не боюсь, просто нехорошо с моей стороны критиковать тетю.
– Совсем наоборот! Ее надо критиковать, что вы, кстати, и делаете.
– Да, – согласилась Кейт, – я не могу удержаться от критики, но чувствую, что поступаю нехорошо – она столько для меня сделала, и я должна быть ей благодарна.
– Вы любите свою тетю? – неожиданно спросил Филипп.
Кейт снова принялась заплетать косичку на бахроме и медлила с ответом, пока наконец Филипп не коснулся ладонью ее руки и не заставил прекратить это занятие. Кейт подняла голову и, вспыхнув от смущения, сказала:
– О Боже! Я что, опять взялась за свое? Нет, боюсь, я не люблю тетю. Вернее, не очень люблю. Я не знаю, почему не люблю, поскольку она, как мне кажется, любит меня, и в целом, вы знаете…
– Как вам кажется? – перебил ее Филипп, не отнимая своей руки от руки Кейт.
Кейт застенчиво посмотрела ему в глаза и увидела, что они улыбаются, словно предлагая ей говорить совершенно откровенно. Сама не зная почему, Кейт вдруг выпалила:
– Я думаю, что она вообще никого не любит! И мне это очень мешает, только я не могу объяснить почему.
– Не надо ничего объяснять, я вас прекрасно понял. Минерва осыпала вас подарками, вы сказали, что она просто подавила вас своим великодушием, но вы бы так не считали, если бы верили, что она вас искренне любит, правда?
– А, значит, вы меня понимаете! Я хотела бы испытывать к ней благодарность, а не чувство неловкости от того, что она заваливает меня подарками! – Кейт вздохнула и печально продолжила: – Я думала, что сделаю все, что попросит тетушка, но выйти замуж за Торкила я не могу! Об этом просто не может быть речи. Когда тетя сказала, что хочет видеть меня женой своего сына, я подумала, чти она не в своем уме!
Филипп ответил ей не сразу. Потом он заговорил, но тут же замолчал и крепко стиснул зубы, словно стараясь сдержать себя и не проговориться. Наконец он отрывисто произнес:
– Нет! Это навязчивая идея.
Кейт кивнула.
– Я знаю, что вы имеете в виду, – леди Брум озабочена тем, кому достанется Стейплвуд и не прервется ли род Брумов. Но дело на самом деле в другом!
– Вы ошибаетесь!
– Нет, думаю, что нет. Мне кажется, что ей хочется одного: держать Торкила под каблуком, и не только сейчас, но и всегда! И я думаю, что она уверена – если Торкил женится на мне, то ей удастся сохранить над ним власть, поскольку я не буду противостоять ей или не попытаюсь увезти его отсюда, или… или не буду стараться лишить ее власти.
– Вне всякого сомнения.
– Конечно, ужасно так думать о своей тете, но что еще мне остается делать? – сказала Кейт. – Видите ли, еще отец рассказывал мне, сколь честолюбива его сестра, поэтому я считала, что леди Брум постарается подыскать для него блестящую партию. Но, конечно же, если он женится на девушке из высшего света, то тетушка не сможет держать ее здесь в… в повиновении, правда? Даже если жена Торкила и не будет возражать против того, чтобы леди Брум управляла домом и их семейной жизнью, она же не захочет похоронить себя в Стейплвуде!
– Разумеется, не захочет. И более того, Кейт, такая девушка не будет одинокой, как вы. У нее будут родители, братья и сестры и, конечно же, дальние родственники – дяди, тети и кузены.
– Ну, если уж на то пошло, – заявила Кейт, – то у меня тоже есть дальние родственники. Я с ними не знакома, но…
– Все дело в этом «но»! – перебил ее Филипп. – Их ведь совсем не волнует ваше благополучие.
– О нет, я не это хотела сказать. Большинство из них даже не знает о моем существовании.
– Именно поэтому Минерва и считает, что лучше вас жены для Торкила не найти.
Филипп произнес это медленно, тщательно подбирая слова. Глаза Кейт расширились, она пытливо вглядывалась в лицо Филиппа. Беспокойство ее усилилось, и она осторожно сказала:
– Я вижу, вы думаете, что леди Брум хотела… принудить меня, иными словами, заставить меня выйти замуж за Торкила силой, но уверяю вас, это не так! Она просто предложила мне стать женой ее сына! Я ответила ей, что никогда не соглашусь на это, и, хотя она попросила меня обдумать ее предложение, я уверена, она понимает, что я не передумаю.
Услышав эти слова, Филипп, словно поддавшись какому-то внутреннему порыву, схватил руки Кейт и, сжав их, произнес с чувством:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99