Самое худшее, чего следует опасаться, – что Лакстоны попытаются вымогать у Адриана деньги, но пока он не достиг совершеннолетия, это тоже нам не грозит. А к тому времени я надеюсь внушить ему, что им ни в коем случае не следует поддаваться.
– Я ему сказала то же самое, но Адриан клянется, что ни за что не позволит тянуть из себя деньги человеку, который так отвратительно обошелся со своей дочерью. Он говорит, что, может быть, даст приданое младшим сестрам, и больше они от него не получат ни пенса.
Мысль, что Адриан выразил готовность по-отечески позаботиться о младших сестрах Фебы, показалась Равенскару настолько забавной, что он расхохотался. Его тетка вдруг тоже поняла, насколько это смешно, и стала плакать и смеяться одновременно. Ей вдруг стало много легче на душе.
– Пришлите ко мне Адриана утром, – в заключение сказал Равенскар. – Мы с ним обсудим финансовую сторону дела, и я сам поеду повидаться с Лакстоном. Надо будет, конечно, посоветоваться с Джулиусом, но лучше уговорите его предоставить все мне.
С этим леди Мейблторп согласилась без колебаний. Этого старого дурака Джулиуса, сказала она, Лакстон вокруг пальца обведет.
– Ну меня-то не обведет, – пообещал Равенскар и распрощался.
Он пошел было в сторону Сент-Джеймс-сквер, но, не дойдя до конца улицы, вспомнил, что сегодня у леди Беллингем карточный вечер, и остановился. С Деборой все равно не удастся поговорить наедине, а то, что он хотел ей сказать, требовало уединения. И он повернул домой, решив набраться терпения до следующего дня.
Адриан пришел к Равенскару, когда тот завтракал, и целый час рассказывал ему, как он умыкнул Фебу Лакстон, и описывал всевозможные прелести и достоинства молодой леди Мейблторп. Из этих описаний Равенскар вывел, что она хорошенькая, но довольно глупенькая и совершенно бесхарактерная девочка. Как раз то, что нужно Адриану, подумал он. Сам-то Равенскар предпочитал женщин иного рода.
К тому времени, когда они обсудили с Адрианом все финансовые дела, относящиеся к его браку, было уже около двенадцати часов. Адриан, штурмом взявший своих новых родственников и принудивший их смириться с произошедшим, хотел, чтобы его кузен нанес Лакстонам визит сейчас же, пока они не опомнились. Но Равенскар отговорился тем, что ему надо сначала посоветоваться с другими опекунами, отослал Адриана наверх, сказав, что Арабелла и миссис Равенскар изнывают от желания услышать историю его женитьбы, а сам отправился на Сент-Джеймс-сквер.
Дверь ему открыл мистер Вэнтедж.
– Ничего не выйдет, – сказал он, загораживая ему дорогу. – Вас не нелепо пускать, сэр.
– Отнеси мою визитную карточку мисс Грен-тем и скажи, что я очень прошу принять меня – хотя бы на пять минут.
– Это вам не поможет, сэр. Она категорически запретила вас пускать и сказала, что убьет меня, если я ее ослушаюсь.
– Попробуй только помешать мне войти в дом, и я сам тебя убью! – сказал Равенскар.
В глазах Сайласа вспыхнул радостный огонек.
– Ну раз так, сэр, занимайте стойку!
Равенскар, однако, не ограничился пассивной защитой. Не успел Сайлас опомниться, как получил сильный удар в челюсть, за которым последовал молниеносный удар под дых, от которого Сайлас отлетел назад. Равенскар тут же вошел в дом и ногой захлопнул за собой дверь.
Сайлас опять бросился в нападение, но пропустил еще один мощный хук и с грохотом свалился на пол. Из носа у него хлестала кровь.
– Это тебе должок за прошлое, – переводя дух, сказал Равенскар.
Тут с лестницы раздался ледяной голос:
– Прошу вас сейчас же покинуть мой дом!
Равенскар взглянул наверх, увидел стоявшую на площадке мисс Грентем, на лице которой застыло выражение едва сдерживаемой ярости, и через две ступеньки взбежал по лестнице. «Посмейте только до меня дотронуться», казалось, говорили горящие гневом глаза мисс Грентем, но он схватил ее за руку и сказал:
– Мне надо с вами поговорить, и я все равно это сделаю!
– Мне с вами не о чем говорить! – крикнула мисс Грентем. – Как вы посмели завязать драку с моим привратником?
– Может быть, вам и нечего мне сказать, зато мне есть что сказать вам! И, если вы не проведете меня в гостиную, я вас туда отнесу на руках!
К тому времени Сайлас Вэнтедж встал с пола, остановил кровотечение носовым платком и гнусавым голосом вызвался исколошматить Равенскара в лепешку, даже если на это уйдет все утро.
– Не надо, уходи и приложи что-нибудь к носу, – приказала Дебора. – Если у вас есть что мне сказать, сэр, говорите, и больше никогда не показывайтесь мне на глаза!
Все еще крепко держа ее за руку, Равенскар открыл дверь в маленькую гостиную и затащил ее внутрь. Здесь он отпустил ее руку и сказал:
– Я пришел извиниться перед вами, мисс Грентем.
Она бросила на него надменный взор:
– Напрасно беспокоились! Мне совершенно безразлично, что вы обо мне думаете!
– Мне нет оправдания! Если бы я не сходил с ума от ревности, я никогда не наговорил бы вам всех этих грубостей. Я вас люблю!
– Вы, наверно, воображаете, что я буду польщена! Так знайте же, что я не могу себе представить худшей участи, чем выйти за вас замуж! Так что ваше признание вызывает во мне только отвращение!
Равенскар закусил губу:
– Простите меня!
– Я вас не прощу до могилы! Если вы все сказали, уходите!
– Но я вас люблю! – повторил Равенскар, делая к ней шаг.
– Если вы посмеете до меня дотронуться, я закричу! – заявила мисс Грентем. – Я не знаю, что вы мне предлагаете, – стать вашей женой или только любовницей, но как бы то ни было…
– Я прошу вас быть моей женой, – перебил ее Равенскар.
– Весьма вам признательна, – ответила Дебора и сделала реверанс. – Но меня не соблазняет даже возможность промотать такое огромное состояние, как ваше. Много я встречала в жизни неприятных людей, но ни один не был мне так ненавистен, как вы! Кажется, я выражаюсь достаточно ясно?
– Да, – оскорбленным тоном ответил Равенскар. – Совершенно ясно, сударыня. Я не буду больше навязывать вам свое присутствие. Но прошу поверить, что я навсегда останусь вашим покорным слугой и что вы можете располагать мной по своему усмотрению.
На это она ничего не ответила. Равенскар поклонился и вышел из комнаты. Дебора слышала, как он спускался по лестнице, потом что-то сказал кому-то в прихожей, и, наконец, раздался звук захлопнувшейся за ним двери. Тогда она села на неудобный жесткий стул и разразилась долгими рыданиями, которые привели ее в состояние полной слабости и породили горестные сомнения в том, что ей вообще стоило рождаться на свет.
Эта грустная мысль преследовала ее весь день. Леди Беллингем пришла в панику: она еще никогда не видела Дебору в состоянии такой апатии, и у нее возникло опасение, что та тяжело больна. Однако, когда она случайно упомянула Равенскара, Дебора разразилась такой яростной филиппикой в адрес этого джентльмена, что леди Беллингем успокоилась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65