Хотя, конечно, в другом месте не было бы такой обстановки — все мы в тот день сидели за одним столом и беседовали без всяких условностей. Если б я знала, к чему это приведет, то лучше предпочла бы быть невежливой с леди Лейлхэм, чем пустить ее в столовую. — Фанни заметила, что Серена уставилась на нее неподвижным отсутствующим взглядом, а по ее пальцу струится кровь. — Ты уколола руку шипами! Осторожно, не запачкай платье, дорогая.
Ее слова, похоже, привели девушку в чувство. Она вздрогнула и посмотрела на руку, потом разжала пальцы, сжимавшие колючие стебли роз. Положила цветы на стол и спокойно произнесла:
— Да, уколола. Как глупо. Пожалуйста, Фанни, займись цветами. Я пойду вымою руки.
Серена быстрым шагом вышла из комнаты и какое-то время отсутствовала. Вернувшись, она сказала, что ей пришлось сшивать разорванные складки на оборке платья. Фанни, знавшая, что та в жизни не сделала ни единого стежка иголкой, могла бы удивиться такому невиданному происшествию, не будь она поглощена известием о помолвке Ротерхэма. Поэтому она лишь произнесла рассеянно:
— Как некстати! Ты что, отослала свою горничную? Знаешь, чем больше я размышляю об этом, тем больше укрепляюсь в мысли, что леди Лейлхэм задумала это уже в тот день, когда ворвалась к нам.
— Вполне вероятно. Она способна на многое, — беспечным голосом сказала Серена.
— Никогда бы не подумала, что такая девушка, как Эмили, может занять его воображение.
— Никогда нельзя предугадать, что может привлечь мужчину.
— Да, верно. Но она ведь такая же глупенькая, как и я, а мне казалось, что он просто презирает глупых женщин. Вспомни, с каким сарказмом и пренебрежением разговаривает Ротерхэм, когда кто-нибудь, на его взгляд, несет вздор. Его, похоже, забавляли наивные вещи, которые она изрекала, хотя тогда я решила, что он просто поддразнивает девочку, причем не очень добро.
— Я тоже так полагала, но кажется, мы обе ошибались.
— Получается, что так! А тут еще этот бал в Куэнбери! Вот почему он повез на него своих воспитанников. Хотя тон, каким Ротерхэм говорил об Эмили в тот вечер, когда вы поссорились из-за того, что он танцевал только с ней… Как же он мог так себя вести, если чувствовал к ней хоть малейшую симпатию? Помнишь, он еще рассказывал нам, как не мог вытянуть из малышки ничего, кроме «да» и «нет»? Как, не добившись от нее ни одной естественной фразы, был вынужден уйти?
— Очень хорошо помню. Помню и свои слова, сказанные в тот вечер. Я и сейчас считаю, что ее поведение могло уязвить Айво, и то, что начиналось как простая забава, переросло в серьезное увлечение. Ведь до сих пор, уверена, все ходили перед ним на цыпочках. Я восхищаюсь Эмили, однако не думаю, что она способна укротить противного маркиза.
— О, Серена, я уверена, что она и не помышляет об этом! Он ведь ей не нравился. Более того, девочка просто боялась Ротерхэма! Вот почему эта новость кажется мне такой ужасной.
— Ну, если он любит Эмили, то ей нечего бояться. — В голосе Серены чувствовалось напряжение.
— Если любит… Нет, я не могу в это поверить.
— Ты можешь во многое не верить, но это уж вещь неоспоримая. Ничто другое не могло заставить Айво сделать ей предложение. У Эмили нет ни знатности, ни состояния — одно только хорошенькое личико и простодушие котенка.
— Тогда он просто увлечен ею, а это хуже всего — ведь скоро Ротерхэм излечится от своего увлечения, тогда она быстро ему надоест и от этого будет только мучиться.
— Ты рисуешь ее будущее в довольно мрачных тонах.
— Да, потому что знаю, какой жестокий у него характер и как он бесчувственен. Я уж не говорю о его самонадеянности и заносчивости. К тому же я знаю, что девочку втянула в это дело ее отвратительная мать.
Серена пожала плечами:
— А ты-то что так кипятишься? В конце концов, это тебя не касается.
— Правильно, не касается. Но если бы ты знала, что это значит, когда молодую девушку вынуждают выйти замуж за человека вдвое старше ее, ты бы… — Фанни замолчала, смутившись от собственных слов. Щеки у нее запылали, она была явно напугана и поспешно произнесла: — Извини меня! Я совсем не хотела… Я бы ни за что на свете… Не понимаю, как это сорвалось у меня с языка.
— Тебе совсем не нужно извиняться. Ваш брак с отцом всегда казался мне чудовищным, и я искренне жалела тебя.
— Нет, не говори так! Твой папа… Не существовало человека более доброго и внимательного, чем он. Ты не должна думать, что я хотела сравнить его с Ротерхэмом.
— Я и не думаю. Ну же, Фанни, не плачь. Все это грустно, но ты не должна из-за этого расстраиваться. Какое нам дело до проблем Эмили?
Вдова вытерла слезы:
— Ну как ты можешь быть такой бесчувственной! Эту помолвку следует предотвратить.
— Предотвратить? Это невозможно. Выбрось эту мысль из головы, Фанни. Помолвка объявлена, и все должно следовать своим чередом.
Девушка говорила так сурово, что Фанни испугалась.
— Но, Серена! Ты-то в свое время думала иначе! — вырвалось у нее.
— Да, думала. И именно поэтому помолвка не должна быть разорвана. И не будет разорвана — об этом уж позаботится эта Лейлхэм. — Серена помолчала мгновение, а потом продолжила: — Что ж, мне нужно успеть послать ему мои поздравления. И лучше сделать это немедленно.
— Серена, мне, наверное, тоже следует их поздравить. Но прости, ничто на свете не заставит меня поздравлять ее или его с событием, о котором я глубоко сожалею! — с необычной для нее горячностью воскликнула Фанни.
Но ее падчерица уже уселась за письменный стол.
— В этом нет необходимости, — сказала она, не поворачивая головы. — Я напишу от твоего имени все, что требуется в подобных случаях.
— Вот уж не надо!
Ее раздражительное замечание осталось без ответа, но через некоторое время Серена сказала:
— В конце концов, для меня все складывается вполне удачно. Лучшего момента для объявления, которое мне нужно сделать, просто не найти. Ротерхэм, пожалуй, будет слишком поглощен своими проблемами, чтобы придраться к моей помолвке.
— Верно! — немного оживилась Фанни. Воцарилось долгое молчание, нарушаемое лишь скрипом пера. Вдова, сидевшая у окна, подперев рукой подбородок, погрузилась в свои невеселые мысли. Вдруг ее внимание привлекло старое ландо, появившееся внизу как раз под окном. Она вскрикнула:
— Серена, это миссис Флур! Наверное, явилась, чтобы сообщить тебе новости. Боже милосердный, ну и вид у нее в этой шляпе! Ой, дорогая, ее высаживает из кареты какой-то джентльмен, сейчас это ландо опрокинется под ее весом! Поторопись, Серена. Может, мне приказать Либстеру объявить ей, что мы обе уехали?
— Нет, конечно. Зачем? — Серена стряхнула с письма песок и открыла маленький ящичек, в котором Фанни хранила сургуч.
— Ох, я просто не знаю… Лучше бы она сюда не приезжала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Ее слова, похоже, привели девушку в чувство. Она вздрогнула и посмотрела на руку, потом разжала пальцы, сжимавшие колючие стебли роз. Положила цветы на стол и спокойно произнесла:
— Да, уколола. Как глупо. Пожалуйста, Фанни, займись цветами. Я пойду вымою руки.
Серена быстрым шагом вышла из комнаты и какое-то время отсутствовала. Вернувшись, она сказала, что ей пришлось сшивать разорванные складки на оборке платья. Фанни, знавшая, что та в жизни не сделала ни единого стежка иголкой, могла бы удивиться такому невиданному происшествию, не будь она поглощена известием о помолвке Ротерхэма. Поэтому она лишь произнесла рассеянно:
— Как некстати! Ты что, отослала свою горничную? Знаешь, чем больше я размышляю об этом, тем больше укрепляюсь в мысли, что леди Лейлхэм задумала это уже в тот день, когда ворвалась к нам.
— Вполне вероятно. Она способна на многое, — беспечным голосом сказала Серена.
— Никогда бы не подумала, что такая девушка, как Эмили, может занять его воображение.
— Никогда нельзя предугадать, что может привлечь мужчину.
— Да, верно. Но она ведь такая же глупенькая, как и я, а мне казалось, что он просто презирает глупых женщин. Вспомни, с каким сарказмом и пренебрежением разговаривает Ротерхэм, когда кто-нибудь, на его взгляд, несет вздор. Его, похоже, забавляли наивные вещи, которые она изрекала, хотя тогда я решила, что он просто поддразнивает девочку, причем не очень добро.
— Я тоже так полагала, но кажется, мы обе ошибались.
— Получается, что так! А тут еще этот бал в Куэнбери! Вот почему он повез на него своих воспитанников. Хотя тон, каким Ротерхэм говорил об Эмили в тот вечер, когда вы поссорились из-за того, что он танцевал только с ней… Как же он мог так себя вести, если чувствовал к ней хоть малейшую симпатию? Помнишь, он еще рассказывал нам, как не мог вытянуть из малышки ничего, кроме «да» и «нет»? Как, не добившись от нее ни одной естественной фразы, был вынужден уйти?
— Очень хорошо помню. Помню и свои слова, сказанные в тот вечер. Я и сейчас считаю, что ее поведение могло уязвить Айво, и то, что начиналось как простая забава, переросло в серьезное увлечение. Ведь до сих пор, уверена, все ходили перед ним на цыпочках. Я восхищаюсь Эмили, однако не думаю, что она способна укротить противного маркиза.
— О, Серена, я уверена, что она и не помышляет об этом! Он ведь ей не нравился. Более того, девочка просто боялась Ротерхэма! Вот почему эта новость кажется мне такой ужасной.
— Ну, если он любит Эмили, то ей нечего бояться. — В голосе Серены чувствовалось напряжение.
— Если любит… Нет, я не могу в это поверить.
— Ты можешь во многое не верить, но это уж вещь неоспоримая. Ничто другое не могло заставить Айво сделать ей предложение. У Эмили нет ни знатности, ни состояния — одно только хорошенькое личико и простодушие котенка.
— Тогда он просто увлечен ею, а это хуже всего — ведь скоро Ротерхэм излечится от своего увлечения, тогда она быстро ему надоест и от этого будет только мучиться.
— Ты рисуешь ее будущее в довольно мрачных тонах.
— Да, потому что знаю, какой жестокий у него характер и как он бесчувственен. Я уж не говорю о его самонадеянности и заносчивости. К тому же я знаю, что девочку втянула в это дело ее отвратительная мать.
Серена пожала плечами:
— А ты-то что так кипятишься? В конце концов, это тебя не касается.
— Правильно, не касается. Но если бы ты знала, что это значит, когда молодую девушку вынуждают выйти замуж за человека вдвое старше ее, ты бы… — Фанни замолчала, смутившись от собственных слов. Щеки у нее запылали, она была явно напугана и поспешно произнесла: — Извини меня! Я совсем не хотела… Я бы ни за что на свете… Не понимаю, как это сорвалось у меня с языка.
— Тебе совсем не нужно извиняться. Ваш брак с отцом всегда казался мне чудовищным, и я искренне жалела тебя.
— Нет, не говори так! Твой папа… Не существовало человека более доброго и внимательного, чем он. Ты не должна думать, что я хотела сравнить его с Ротерхэмом.
— Я и не думаю. Ну же, Фанни, не плачь. Все это грустно, но ты не должна из-за этого расстраиваться. Какое нам дело до проблем Эмили?
Вдова вытерла слезы:
— Ну как ты можешь быть такой бесчувственной! Эту помолвку следует предотвратить.
— Предотвратить? Это невозможно. Выбрось эту мысль из головы, Фанни. Помолвка объявлена, и все должно следовать своим чередом.
Девушка говорила так сурово, что Фанни испугалась.
— Но, Серена! Ты-то в свое время думала иначе! — вырвалось у нее.
— Да, думала. И именно поэтому помолвка не должна быть разорвана. И не будет разорвана — об этом уж позаботится эта Лейлхэм. — Серена помолчала мгновение, а потом продолжила: — Что ж, мне нужно успеть послать ему мои поздравления. И лучше сделать это немедленно.
— Серена, мне, наверное, тоже следует их поздравить. Но прости, ничто на свете не заставит меня поздравлять ее или его с событием, о котором я глубоко сожалею! — с необычной для нее горячностью воскликнула Фанни.
Но ее падчерица уже уселась за письменный стол.
— В этом нет необходимости, — сказала она, не поворачивая головы. — Я напишу от твоего имени все, что требуется в подобных случаях.
— Вот уж не надо!
Ее раздражительное замечание осталось без ответа, но через некоторое время Серена сказала:
— В конце концов, для меня все складывается вполне удачно. Лучшего момента для объявления, которое мне нужно сделать, просто не найти. Ротерхэм, пожалуй, будет слишком поглощен своими проблемами, чтобы придраться к моей помолвке.
— Верно! — немного оживилась Фанни. Воцарилось долгое молчание, нарушаемое лишь скрипом пера. Вдова, сидевшая у окна, подперев рукой подбородок, погрузилась в свои невеселые мысли. Вдруг ее внимание привлекло старое ландо, появившееся внизу как раз под окном. Она вскрикнула:
— Серена, это миссис Флур! Наверное, явилась, чтобы сообщить тебе новости. Боже милосердный, ну и вид у нее в этой шляпе! Ой, дорогая, ее высаживает из кареты какой-то джентльмен, сейчас это ландо опрокинется под ее весом! Поторопись, Серена. Может, мне приказать Либстеру объявить ей, что мы обе уехали?
— Нет, конечно. Зачем? — Серена стряхнула с письма песок и открыла маленький ящичек, в котором Фанни хранила сургуч.
— Ох, я просто не знаю… Лучше бы она сюда не приезжала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91