— Какого дьявола ты тут делаешь, когда гроза вот-вот начнется? — в бешенстве прошипел он, хотя причина его гнева не имела ничего общего с ураганом.
— Когда я уезжала, солнце вовсю светило. Лисса, прищурившись, посмотрела на облака, подползавшие все ближе.
— Для уроженки здешних мест ты совсем не соображаешь, что в такую погоду лучше дома сидеть!
— Я выросла на Востоке, — защищалась она. — Это в самом деле опасно?
Джесс вгляделся в небо, с каждой минутой все больше темнеющее.
— Дьявол, конечно, опасно.
Будто в подтверждение его слов, дико, подобно некоему потустороннему существу, завыл ветер. Джесс перевел взгляд с бледного расстроенного лица жены на маленький сверток, который та, словно защищая от кого-то, прижимала к груди и, тихо выругавшись, спешился, привязал Блейза к кабриолету, а сам взобрался на сиденье и взял в руки поводья.
— Куда ты нас везешь? — спросила Лисса в надежде, что они направляются в хижину у ручья…
Не отвечая, Джесс в свою очередь поинтересовался:
— Какого дьявола ты притащила сюда ребенка? Ответить правду, объяснить, что она собралась на пикник, казалось невероятным идиотизмом, особенно теперь, когда о землю застучали первые крупные холодные капли.
— Нужно было кое-что уладить, — уклончиво объяснила Лисса, но ветер унес слова прочь.
Джесс и в самом деле собрался ехать в хижину, не делая дальнейших попыток заговорить с женой. Кормак трусил рядом с экипажем.
К тому моменту, как они добрались до убогой лачуги, все промокли насквозь. Джесс спрыгнул на землю и поспешно взял у Лиссы ребенка.
— Быстрее, внутрь, — заорал он, перекрывая громовые раскаты.
Лисса, схватив корзинку и завернутый в клеенку сверток, ринулась к двери. Джесс побежал следом и, как только она избавилась от своего груза, отдал ребенка.
Собака энергично отряхнулась, вознаградив хозяев новым фонтаном брызг. Джесс вышел под дождь, чтобы завести лошадей под грубый насест из веток на задах лачуги. Он распряг коня, тащившего кабриолет, снял седло с Блейза и затащил тяжелый экипаж под навес.
Лисса положила хныкавшего малыша на наспех сколоченную кровать и встала на колени возле очага. Кормак неспешно вылизывался, не отходя от постели, словно охраняя Джонни.
— Здесь сложены дрова. Папа всегда настаивал, чтобы во времянках всегда было чисто и находились какие-нибудь припасы, на случай, если кто-нибудь из ковбоев попадет в метель.
— Я разведу огонь, а ты посмотри, что с ним, — велел Джесс.
— Его зовут Джон, — тихо напомнила Лисса, отряхивая руки и вставая.
Не обратив на нее внимания, Джесс принялся разжигать дрова. Оба были совсем мокрые, даже на ребенка попала вода.
Лисса улыбнулась. Может, это к лучшему…
Оглядывая пыльную пустую комнату, Лисса мысленно оценивала обстановку. У стены притулился довольно широкий двухэтажный топчан с матрасами, набитыми обертками от кукурузник початков. Их можно застлать чистыми одеялами, заботливо уложенными Клер. В центре комнаты стояли шаткий стол и два стула. На противоположной стене были прибиты уродливые полки, на которых громоздились пакеты с кофе, мукой, бобами и рисом.
Лисса села рядом с Джонни и начала разворачивать его, пока не раздела до подгузника. Она тихо ворковала с малышом, пока не услышала ответный заливистый смех. Джонни был явно польщен таким вниманием. Лисса пощупала его одеяльце:
— Совсем влажное. Сейчас повешу просушиться у огня. Хорошо еще, что Клер завернула остальные спальные принадлежности в клеенку.
Держа почти голенького ребенка на руках, она подошла к очагу, где ярко-оранжевые языки пламени уже поднялись достаточно высоко, чтобы осветить убогую лачугу теплым сиянием.
Джесс взглянул на нее:
— Спальные принадлежности. Что это ты задумала, Лисса? Ты говорила о необходимости кое-что уладить, — подозрительно пробормотал он.
— Пикник! — объявила Лисса, театрально вздохнув. Камелла была не единственной актрисой в Вайоминге!
— Если расстегнешь эту скатку, увидишь одеяла, которые я собиралась расстелить под большим тополем у ручья.
Джесс встал и сделал, как велела Лисса, стараясь не смотреть на извивавшегося на ее руках младенца.
— Потребуется высушить не только одеяльце, — с бешенством процедил Джесс. — Мы обязательно схватим воспаление легких, если останемся в мокрой одежде.
Он обвиняюще взглянул на жену.
— Ты нарочно задумала все это.
— Конечно! Я такая избалованная богатая девица, что даже погода мне повинуется!
Лисса закатила глаза.
— Собственно говоря, я и вправду собиралась на пикник. — И, показав на корзину, добавила: — Подержи Джонни, пока я все приведу в порядок.
Лисса быстро, не дав мужу возможности отказаться, сунула сына ему в руки.
Джесс держал брыкающегося младенца так осторожно, словно тот был сделан из фарфора — очень тонкого фарфора.
— Я забыл, какие они маленькие… — прошептал он благоговейно, рассматривая ручки и ножки Джонни, изучая крохотное личико с большими блестящими глазами.
Лисса продолжала вытирать стол, а потом поставила на него корзину с припасами, пока Джесс зачарованно уставился на сына. Наконец она нарушила молчание:
— Ты держишь его так, словно привык нянчить младенцев.
Она так многого не знала о Джессе Роббинсе!
— Мама часто просила меня присматривать за Джонахом.
— Он сейчас на твоем ранчо?
Джесс, продолжая смотреть на Джонни, рассеянно ответил:
— Да. Управляет делами, пока я в отъезде.
— Какой он, Джонах? — продолжала расспрашивать Лисса, довольная, что Джесс, по крайней мере, готов отвечать.
— Совсем не похож на меня. Белый Роббинс. Светлые волосы и кожа. Похож на отца.
Как раз в эту минуту Джонни испустил радостный вопль и начал усердно жевать крохотный кулачок.
— По-моему, он проголодался.
Он повернулся к Лиссе, протягивая ребенка. Под вой бури они глядели в глаза друг друга, охраняя плачущего малыша своими телами. Лисса чувствовала идущий от очага жар, но сознавала, что пламя в крови горит куда более буйно, чем огонь в камине.
Взяв у мужа Джонни, она начала расстегивать блузку непослушными пальцами. Пуговицы, как назло, липли к мокрой ткани. Ей никак не удавалось сделать это одной рукой.
— Позволь, я помогу, — хрипло прошептал Джесс, сильными пальцами проталкивая пуговицы в петли.
Лисса взглянула на его руки, такие тонкие и изящные. Тепло накатывалось на нее быстрыми, грозными волнами, собираясь внизу живота.
— Ты сам сказал, нужно поскорее раздеться, прежде чем мы насмерть простудимся.
Джесс подвинул стул поближе к огню. Лисса села, приложила Джонни к груди; малыш немедленно перестал хныкать и начал жадно сосать. Лисса чувствовала, как под взглядом Джесса краска обжигает щеки. Не смея встретиться с ним глазами, она прикрыла веки, позволяя приливу блаженства омывать все ее существо, от сознания, что ребенок ласкает губками ее грудь точно так же, как его отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94