Это не Катэй, и все же это было прекрасным мирным местом, раем, в котором жили невинны, люди, не тронутые алчностью и ненавистью. Ну а теперь посмотрите, что мы принесли с собой, – надломленно прошептал он.
– Они больше никогда не восстанут против кастильцев, ваше превосходительство, – сказал ему, один из капитанов.
Аарон подъехал к холму и натянул поводья возле своего предводителя. Он чувствовал такое же опустошение, как и Колон.
– Да, организованный мятеж касиков сокрушен. Те, кого мы не убили на поле сражения, все равно медленно погибнут от голода и наших болезней.
– А что бы ты хотел o? меня. Диего? Надо было позволить Каонабо и опальным завладеть Эспаньолой? Свернуть все наши поселения и уплыть прочь? – Он оглядел равнину. В глазах его застыла печаль.
Аарон вздохнул:
– Нет, Кристобаль. Ты ни в чем не виноват. И если бы мы не противостояли Каонабо и его союзникам, они напали бы на деревню Гуаканагари и убили бы каждого таинца в Марьене, а потом всей массой набросились на нас.
– Они были так похожи на детей, гак великодушны и доверчивы, до того как к ним пришли мы, – тихо произнес Кристобаль.
– Мы не можем восстановить утраченное, но мы можем попытаться остановить распространение того, что вызвало потерю их невинности, – ответил Аарон. – Мы должны сотрудничать с касиками, чтобы оберегать порядок и не допускать порабощения таинцев колонистами, заставляющими их искать золото.
Сказать Легче, чем сделать, Торрес, – заметил Бартоломе, подъехав к ним. – Ты сам чужак и видишь, как хорошо подчиняются генуэзцам Колонам кастильцы. У нас уже есть послание от королевского совета, что полномочия передаются другим – кастильцам, что они начали разведывать воды Индия. Фердинанд хочет получить свою долю. Если мы ничего не отправим ему, нас сместят.
Понимая истинную придворную политику. Аарон посмотрел на Кристобаля и спросил:
– Что вы будете делать?
Исследователь вглядывался в даль, словно видя за горами чужие земли. Потом, насильно возвращая себя к отвратительному побоищу вокруг них, сказал упавшим голосом:
– Прежде всего мы отправим королю и королеве дань, которую сможем собрать. Пленные из вражеских племен будут проданы в Севилью как рабы, потом все то немногое представляющее ценность золото, которое у нас есть под рукой, и другие товары: хлопковую одежду, специи, травы… – Голос его угас.
– Ты должен вернуться ко двору их величеств и просить о преданных солдатах, которые будут выполнять твои приказы. Прекратить ложь Маргарита и Буила, которые вливают яд в уши короля, – пылко произнес Бартоломе.
Аарон огляделся вокруг. Разве смог бы обойтись с таинцами хуже какой-нибудь кастильский или арагонский бюрократ? Или устранить раздоры среди алчных колонистов? По правде говоря, он больше не был в этом уверен. И все же Кристобаль и Бартоломе были известными людьми. Какие-нибудь безликие дворяне были бы неизмеримо хуже.
– Возможно, вам удастся убелить короля и королеву прислать побольше честных поселенцев забрать бесполезных, жадных до золота дворян, которые отказываются жить с индейцами в мире.
Старший Колон внимательно всматривался в лицо Аарона, словно понимая сомнения и страхи своего друга. Наконец он ответил, И в голос его вернулось немного старой решимости:
Подготовить корабли и привести все в порядок в Изабелле займет довольно много времени, но потом я отправлюсь в Кастилию.
– Готовить корабли окажется легче, чем приводить все в порядок в Изабелле, – мрачно заметил Бартоломе.
Кристобаль перевел взгляд с коменданта на брата:
– Вы единственные люди, которым здесь я доверяю больше всех. Вы должны пристально следить за Алонсо Хойедой, иначе он снова начнет охоту за золотом в глубинной части острова.
– Или попытается воссоединиться с твоим старым другом Ролданом, – добавил Бартоломе, бросив многозначительный взгляд на Аарона. Аарон вздохнул:
Франсиско всегда был для меня источником переживаний. Я не думаю, что он будет потакать тщеславию Хойеды и направит армию из Ксарагуа в Изабеллу, но в то же время, поскольку Ролдан не признает вашу власть, это создает неблагоприятное впечатление при дворе. Может быть, мне удастся убедить его заключить с вами мир. После того как мы вернемся в поселение, я отправлю ему письмо и посмотрю, откуда дует ветер в отдаленном Ксарагуа.
Бартоломе похлопал Аарона по спине, а Кристобаль спокойно улыбнулся и сказал:
– Я верю в твою дипломатию, Аарон.
Верный своему слову, Хойеда привез Каонабо, привязанного к лошади. Он привез старою надменного касика в лагерь на следующую после сражения ночь и при этом сообщил, что отправится вместе с партией рабов и лично подарит старого вождя королеве. Быть может, ее старый исповедник Торквемада спасет душу Каонабо.
На рассвете Аарон распрощался с Кристобалем ч Бартоломе, объяснив, что должен вернуться в Изабеллу после того, как проводит Гуаканагари и его воинов в их деревню. У них тоже было довольно большое количество рабов среди побежденных. И все же даже в таинской деревне с пленниками обращаются лучше, чем среди белых. Сердце Аарона болело, когда он видел, как поверженных таинцев загоняют на просмоленные палубы каравелл и отправляют на погибель в холодный северный климат.
– У тебя на сердце печаль, – сказал Гуаканагари Аарону. Они спускались по узкой извилистой тропе, а воины следовали за ними на почтительном расстоянии. – Алия поехала к Бехечио, чтобы выйти за него замуж. Ее не будет в деревне.
Аарон так же не хотел обсуждать Алию, как и сложную проблему рабства, но его сейчас беспокоило совсем другое.
– Я буду скучать по Наваро, – с сожалением сказал он.
– Может быть, когда она будет носить ребенка Бехечио, она согласится отдать твоего? – очень осторожно предположил Гуаканагари. – Я думаю, твоя жена хорошо примет Наваро в вашем доме.
Глаза Аарона устремились на друга. Несмотря на смуглый цвет лица Гуаканагари, Аарон заметил, что тот покраснел.
– Из-за ревности Магдалены вспыхнула драка, и это привело к тому, что я потерял своего мальчика. Откуда ты знаешь о ее чувствах к Наваро?
Некоторое время Гуакапагари молчал и продолжал идти, не замедляя шага, потом сказал:
– Алия очень жестоко оскорбила твою жену, мой друг. Она тоже ревновала, хвасталась, что у нее есть от тебя сын, а твоя худенькая белокожая жена бесплодна и бесполезна. Поэтому Магдалена напала на нее. Я узнал об этом только тогда, когда Алия уехала на свою свадьбу. Я слышал, как она рассказывала одной своей двоюродной сестре, что она в тот день на вашем языке сказала Магдалене.
Он дал Аарону переварить что, потом, когда они прошли еще немного вперед, спросил:
– Ты когда-нибудь задумывался, отчего ревнует твоя жена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– Они больше никогда не восстанут против кастильцев, ваше превосходительство, – сказал ему, один из капитанов.
Аарон подъехал к холму и натянул поводья возле своего предводителя. Он чувствовал такое же опустошение, как и Колон.
– Да, организованный мятеж касиков сокрушен. Те, кого мы не убили на поле сражения, все равно медленно погибнут от голода и наших болезней.
– А что бы ты хотел o? меня. Диего? Надо было позволить Каонабо и опальным завладеть Эспаньолой? Свернуть все наши поселения и уплыть прочь? – Он оглядел равнину. В глазах его застыла печаль.
Аарон вздохнул:
– Нет, Кристобаль. Ты ни в чем не виноват. И если бы мы не противостояли Каонабо и его союзникам, они напали бы на деревню Гуаканагари и убили бы каждого таинца в Марьене, а потом всей массой набросились на нас.
– Они были так похожи на детей, гак великодушны и доверчивы, до того как к ним пришли мы, – тихо произнес Кристобаль.
– Мы не можем восстановить утраченное, но мы можем попытаться остановить распространение того, что вызвало потерю их невинности, – ответил Аарон. – Мы должны сотрудничать с касиками, чтобы оберегать порядок и не допускать порабощения таинцев колонистами, заставляющими их искать золото.
Сказать Легче, чем сделать, Торрес, – заметил Бартоломе, подъехав к ним. – Ты сам чужак и видишь, как хорошо подчиняются генуэзцам Колонам кастильцы. У нас уже есть послание от королевского совета, что полномочия передаются другим – кастильцам, что они начали разведывать воды Индия. Фердинанд хочет получить свою долю. Если мы ничего не отправим ему, нас сместят.
Понимая истинную придворную политику. Аарон посмотрел на Кристобаля и спросил:
– Что вы будете делать?
Исследователь вглядывался в даль, словно видя за горами чужие земли. Потом, насильно возвращая себя к отвратительному побоищу вокруг них, сказал упавшим голосом:
– Прежде всего мы отправим королю и королеве дань, которую сможем собрать. Пленные из вражеских племен будут проданы в Севилью как рабы, потом все то немногое представляющее ценность золото, которое у нас есть под рукой, и другие товары: хлопковую одежду, специи, травы… – Голос его угас.
– Ты должен вернуться ко двору их величеств и просить о преданных солдатах, которые будут выполнять твои приказы. Прекратить ложь Маргарита и Буила, которые вливают яд в уши короля, – пылко произнес Бартоломе.
Аарон огляделся вокруг. Разве смог бы обойтись с таинцами хуже какой-нибудь кастильский или арагонский бюрократ? Или устранить раздоры среди алчных колонистов? По правде говоря, он больше не был в этом уверен. И все же Кристобаль и Бартоломе были известными людьми. Какие-нибудь безликие дворяне были бы неизмеримо хуже.
– Возможно, вам удастся убелить короля и королеву прислать побольше честных поселенцев забрать бесполезных, жадных до золота дворян, которые отказываются жить с индейцами в мире.
Старший Колон внимательно всматривался в лицо Аарона, словно понимая сомнения и страхи своего друга. Наконец он ответил, И в голос его вернулось немного старой решимости:
Подготовить корабли и привести все в порядок в Изабелле займет довольно много времени, но потом я отправлюсь в Кастилию.
– Готовить корабли окажется легче, чем приводить все в порядок в Изабелле, – мрачно заметил Бартоломе.
Кристобаль перевел взгляд с коменданта на брата:
– Вы единственные люди, которым здесь я доверяю больше всех. Вы должны пристально следить за Алонсо Хойедой, иначе он снова начнет охоту за золотом в глубинной части острова.
– Или попытается воссоединиться с твоим старым другом Ролданом, – добавил Бартоломе, бросив многозначительный взгляд на Аарона. Аарон вздохнул:
Франсиско всегда был для меня источником переживаний. Я не думаю, что он будет потакать тщеславию Хойеды и направит армию из Ксарагуа в Изабеллу, но в то же время, поскольку Ролдан не признает вашу власть, это создает неблагоприятное впечатление при дворе. Может быть, мне удастся убедить его заключить с вами мир. После того как мы вернемся в поселение, я отправлю ему письмо и посмотрю, откуда дует ветер в отдаленном Ксарагуа.
Бартоломе похлопал Аарона по спине, а Кристобаль спокойно улыбнулся и сказал:
– Я верю в твою дипломатию, Аарон.
Верный своему слову, Хойеда привез Каонабо, привязанного к лошади. Он привез старою надменного касика в лагерь на следующую после сражения ночь и при этом сообщил, что отправится вместе с партией рабов и лично подарит старого вождя королеве. Быть может, ее старый исповедник Торквемада спасет душу Каонабо.
На рассвете Аарон распрощался с Кристобалем ч Бартоломе, объяснив, что должен вернуться в Изабеллу после того, как проводит Гуаканагари и его воинов в их деревню. У них тоже было довольно большое количество рабов среди побежденных. И все же даже в таинской деревне с пленниками обращаются лучше, чем среди белых. Сердце Аарона болело, когда он видел, как поверженных таинцев загоняют на просмоленные палубы каравелл и отправляют на погибель в холодный северный климат.
– У тебя на сердце печаль, – сказал Гуаканагари Аарону. Они спускались по узкой извилистой тропе, а воины следовали за ними на почтительном расстоянии. – Алия поехала к Бехечио, чтобы выйти за него замуж. Ее не будет в деревне.
Аарон так же не хотел обсуждать Алию, как и сложную проблему рабства, но его сейчас беспокоило совсем другое.
– Я буду скучать по Наваро, – с сожалением сказал он.
– Может быть, когда она будет носить ребенка Бехечио, она согласится отдать твоего? – очень осторожно предположил Гуаканагари. – Я думаю, твоя жена хорошо примет Наваро в вашем доме.
Глаза Аарона устремились на друга. Несмотря на смуглый цвет лица Гуаканагари, Аарон заметил, что тот покраснел.
– Из-за ревности Магдалены вспыхнула драка, и это привело к тому, что я потерял своего мальчика. Откуда ты знаешь о ее чувствах к Наваро?
Некоторое время Гуакапагари молчал и продолжал идти, не замедляя шага, потом сказал:
– Алия очень жестоко оскорбила твою жену, мой друг. Она тоже ревновала, хвасталась, что у нее есть от тебя сын, а твоя худенькая белокожая жена бесплодна и бесполезна. Поэтому Магдалена напала на нее. Я узнал об этом только тогда, когда Алия уехала на свою свадьбу. Я слышал, как она рассказывала одной своей двоюродной сестре, что она в тот день на вашем языке сказала Магдалене.
Он дал Аарону переварить что, потом, когда они прошли еще немного вперед, спросил:
– Ты когда-нибудь задумывался, отчего ревнует твоя жена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110