Я часто думаю: «А что значит время? Можно ли пересечь эту пропасть?»
Я никогда не высказываю своих мыслей вслух. Бабуля М и Филип слишком практичны. Они стали бы смеяться над моими фантазиями. Но ведь и у Филипа есть свои фантазии.
Он постоянно говорил об острове. Я просто вижу, как в его голове строятся планы. Видит это и Бабуля М. И очень тревожится.
Однажды за обедом Филип сказал:
— Я всегда хотел открывать новые земли и составлять карты прямо на месте. Меня всегда интересовала практическая сторона нашего дела.
Я знала брата достаточно хорошо, чтобы не удивиться, когда он стал объяснять, что Дэвид Гутеридж, ботаник — друг Филипа, учившийся с ним в школе и происходивший из семьи мореплавателей — собирается в экспедицию в Южные моря. Филип продолжал:
— Он предложил мне поехать вместе. Бабуля М молчала, но ее это не удивило.
— Я всегда хотел этим заниматься, — заявил Филип. — В наше время пользуются очень сложными инструментами-о некоторых из них сто лет назад даже и не мечтали. Мне хотелось опробовать их на некоторых наших картах. Мне кажется — и Бенджамин со мной согласен — в тех водах карты могут быть немного неточны.
В тот вечер Бабуля М зашла ко мне в комнату.
— Он решительно настроен ехать, — сказала она. Неожиданно у нее стал очень жалобный вид, мне бы в голову не пришло, что она может так выглядеть.
— Я знала, что рано или поздно так и будет, — продолжала Бабуля. — Это естественно.
— Вы не станете пытаться остановить его?
Бабуля покачала головой.
— Нет. Это было бы ошибкой. Это его жизнь, его профессия. В своем роде он прав. Мы не можем стоять на месте. Он должен выйти в открытый мир. Бенджамин тоже должен был ехать в свое время. Если бы он это сделал, сейчас ему не было бы равных. Филип должен отправиться в путь. Я всегда знала это.
— Мы будем скучать по нему ужасно.
— Это всего лишь на год или чуть больше. Но он вернется обогащенный, с сознанием выполненной миссии. Да, мне будет его не хватать. Но ведь у меня останешься ты, дорогая. Не могу передать, каким утешением вы были для меня все это время, дети мои.
Я была страшно разочарована. Как хотелось бы мне поехать с Филипом! Если бы я могла разделить с ним его планы, я была бы так счастлива, так рада! Я чуть было не предложила это Филипу. Мне было интересно узнать, как он отреагирует. Однако теперь я знала, что должна остаться с Бабулей М.
Возможно, когда-нибудь мне удастся отправиться в эти таинственные моря. Я мечтала открыть остров Магнуса Перренсена. Этого хотела Энн Элис. И я хотела того же. Меня охватила меланхолия. Жизнь казалась сплошным разочарованием.
В ясный день в начале октября мы с Бабулей отправились в Саутгемптон помахать Филипу рукой на прощание.
Филип выехал раньше со всем снаряжением. Он должен был провести пару ночей на борту корабля, прежде чем тот увезет его через океан. Мне было очень грустно, и Бабуле М тоже. Однако она была убеждена, что Филип наступает правильно, и я, наверное, все же была с ней огласка. В первый раз Филип уезжал из дома — не считая школы, конечно. Я помнила, как отчаянно я тосковала в прошлые годы. Но насколько же хуже все было на этот раз! Я помогала брату готовиться к путешествию, и никогда мы не были ближе друг Другу, чем в последние недели.
— Жаль, что ты не едешь, — сказал Филип. — Это было бы так здорово!
— Ой, а мне как жаль! Без тебя здесь будет очень скучно.
— Я много раз собирался сказать, что ты тоже должна ехать. Но мы же не можем оба бросить нашу старушку, правда?
— Нет, конечно.
— Ничего. Когда я найду остров, мы все отправимся посмотреть его. Держу пари, Бабуля М не устоит.
— Возвращайся скорее, — сказала я. Филип предложил мне сделать копию карты.
— Чтобы у тебя она тоже была, — сказал он. — Как бы то ни было, лучше пусть их будет две.
— По-моему, я могу сделать ее почти по памяти.
— Я хочу, чтобы карта была точной.
— Хорошо.
Я сделала карту. Я даже гордилась ею. Я показала ее Филипу, и тот сказал:
— Превосходно. Точно до мельчайших деталей. Положи ее куда-нибудь в надежное место. Я сказала, почти не раздумывая:
— Я спрячу ее в глубь одного из ящиков.
И у меня появилось странное чувство, что так, должно быть, сказала или подумала Энн Элис, когда ей дали карту.
А теперь Филип уезжал. Бабуля М выглядела бледной и печальной, когда мы стояли на пристани и смотрели, как корабль скользит прочь из гавани, и Филип машет нам с палубы.
Мы оставались на "причале до тех пор, пока он не скрылся из виду.
Жизнь стала монотонной. Дни казались долгими и по мере того, как они тянулись, — угнетающими, находясь в саду; я часто смотрела на новое окно, появившееся на доме, и иногда мне казалось, что я вижу там лицо. Темными вечерами в большом доме, где появились тени, у человека разыгрывается воображение.
Пришло Рождество. Я не могла дождаться, когда оно закончится. Без Филипа Рождество было совсем другим, и к тому же в такие дни особенно явственно чувствовалось, как нам его не хватает.
Мы старались выказать энтузиазм. Обсуждали подарки и всякое такое. Но единственный подарок, который мне бы хотелось получить, — это Филипа, входящего в дверь.
К нам пришли Фентоны, а мы посетили Голтонов. Мы обедали со священником и его пустоголовой женой. Устроили в поместье рождественский праздник для деревенских детей на следующий день после дня подарков точно также, как делали это всегда. Мы пытались устроить обычное Рождество.
— Время идет, — сказала Бабуля М. — Он скоро вернется домой. Он ведь просто хочет взглянуть на это место и удостоверится, что остров там, а потом он вернется домой.
Я не была в этом уверена. Филип всегда хотел уйти в море. Он будет покорен океаном, надеясь сделать новые открытия… Так же, как это было бы со мной, поплыви я с ним.
В феврале мы получили от него письмо. Какая это была радость! Я прочитала его. Бабуля-М тоже прочитала его, я прочла ей письмо вслух, а она прочла его вслух мне, ибо, читая, мы словно чувствовали, что Филип рядом.
"Дорогие Бабуля и Эннэлис! Сидней. Вот я и приехал! Не могу поверить, что я действительно здесь и что вы находитесь по ту сторону океана. Наше путешествие прошло довольно гладко — по крайней мере, мне так сказали. Я бы сам вряд ли писал его как спокойное. В ботанической экспедиции есть несколько забавных ребят. Сейчас они здесь, в Сиднее, и завтра уезжают, И я останусь один.
Я собираюсь исследовать острова на протяжении нескольких сотен миль в сторону от побережья. Здесь есть корабль, который ходит туда каждую среду. То есть послезавтра. Так что я отправлю письмо до отъезда.
Надеюсь, письмо дойдет. Путь долгий, но меня заверили, что письма доходят в целости и сохранности, и каждую неделю из Австралии в Англию отправляют четыре сотни почтовых сумок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Я никогда не высказываю своих мыслей вслух. Бабуля М и Филип слишком практичны. Они стали бы смеяться над моими фантазиями. Но ведь и у Филипа есть свои фантазии.
Он постоянно говорил об острове. Я просто вижу, как в его голове строятся планы. Видит это и Бабуля М. И очень тревожится.
Однажды за обедом Филип сказал:
— Я всегда хотел открывать новые земли и составлять карты прямо на месте. Меня всегда интересовала практическая сторона нашего дела.
Я знала брата достаточно хорошо, чтобы не удивиться, когда он стал объяснять, что Дэвид Гутеридж, ботаник — друг Филипа, учившийся с ним в школе и происходивший из семьи мореплавателей — собирается в экспедицию в Южные моря. Филип продолжал:
— Он предложил мне поехать вместе. Бабуля М молчала, но ее это не удивило.
— Я всегда хотел этим заниматься, — заявил Филип. — В наше время пользуются очень сложными инструментами-о некоторых из них сто лет назад даже и не мечтали. Мне хотелось опробовать их на некоторых наших картах. Мне кажется — и Бенджамин со мной согласен — в тех водах карты могут быть немного неточны.
В тот вечер Бабуля М зашла ко мне в комнату.
— Он решительно настроен ехать, — сказала она. Неожиданно у нее стал очень жалобный вид, мне бы в голову не пришло, что она может так выглядеть.
— Я знала, что рано или поздно так и будет, — продолжала Бабуля. — Это естественно.
— Вы не станете пытаться остановить его?
Бабуля покачала головой.
— Нет. Это было бы ошибкой. Это его жизнь, его профессия. В своем роде он прав. Мы не можем стоять на месте. Он должен выйти в открытый мир. Бенджамин тоже должен был ехать в свое время. Если бы он это сделал, сейчас ему не было бы равных. Филип должен отправиться в путь. Я всегда знала это.
— Мы будем скучать по нему ужасно.
— Это всего лишь на год или чуть больше. Но он вернется обогащенный, с сознанием выполненной миссии. Да, мне будет его не хватать. Но ведь у меня останешься ты, дорогая. Не могу передать, каким утешением вы были для меня все это время, дети мои.
Я была страшно разочарована. Как хотелось бы мне поехать с Филипом! Если бы я могла разделить с ним его планы, я была бы так счастлива, так рада! Я чуть было не предложила это Филипу. Мне было интересно узнать, как он отреагирует. Однако теперь я знала, что должна остаться с Бабулей М.
Возможно, когда-нибудь мне удастся отправиться в эти таинственные моря. Я мечтала открыть остров Магнуса Перренсена. Этого хотела Энн Элис. И я хотела того же. Меня охватила меланхолия. Жизнь казалась сплошным разочарованием.
В ясный день в начале октября мы с Бабулей отправились в Саутгемптон помахать Филипу рукой на прощание.
Филип выехал раньше со всем снаряжением. Он должен был провести пару ночей на борту корабля, прежде чем тот увезет его через океан. Мне было очень грустно, и Бабуле М тоже. Однако она была убеждена, что Филип наступает правильно, и я, наверное, все же была с ней огласка. В первый раз Филип уезжал из дома — не считая школы, конечно. Я помнила, как отчаянно я тосковала в прошлые годы. Но насколько же хуже все было на этот раз! Я помогала брату готовиться к путешествию, и никогда мы не были ближе друг Другу, чем в последние недели.
— Жаль, что ты не едешь, — сказал Филип. — Это было бы так здорово!
— Ой, а мне как жаль! Без тебя здесь будет очень скучно.
— Я много раз собирался сказать, что ты тоже должна ехать. Но мы же не можем оба бросить нашу старушку, правда?
— Нет, конечно.
— Ничего. Когда я найду остров, мы все отправимся посмотреть его. Держу пари, Бабуля М не устоит.
— Возвращайся скорее, — сказала я. Филип предложил мне сделать копию карты.
— Чтобы у тебя она тоже была, — сказал он. — Как бы то ни было, лучше пусть их будет две.
— По-моему, я могу сделать ее почти по памяти.
— Я хочу, чтобы карта была точной.
— Хорошо.
Я сделала карту. Я даже гордилась ею. Я показала ее Филипу, и тот сказал:
— Превосходно. Точно до мельчайших деталей. Положи ее куда-нибудь в надежное место. Я сказала, почти не раздумывая:
— Я спрячу ее в глубь одного из ящиков.
И у меня появилось странное чувство, что так, должно быть, сказала или подумала Энн Элис, когда ей дали карту.
А теперь Филип уезжал. Бабуля М выглядела бледной и печальной, когда мы стояли на пристани и смотрели, как корабль скользит прочь из гавани, и Филип машет нам с палубы.
Мы оставались на "причале до тех пор, пока он не скрылся из виду.
Жизнь стала монотонной. Дни казались долгими и по мере того, как они тянулись, — угнетающими, находясь в саду; я часто смотрела на новое окно, появившееся на доме, и иногда мне казалось, что я вижу там лицо. Темными вечерами в большом доме, где появились тени, у человека разыгрывается воображение.
Пришло Рождество. Я не могла дождаться, когда оно закончится. Без Филипа Рождество было совсем другим, и к тому же в такие дни особенно явственно чувствовалось, как нам его не хватает.
Мы старались выказать энтузиазм. Обсуждали подарки и всякое такое. Но единственный подарок, который мне бы хотелось получить, — это Филипа, входящего в дверь.
К нам пришли Фентоны, а мы посетили Голтонов. Мы обедали со священником и его пустоголовой женой. Устроили в поместье рождественский праздник для деревенских детей на следующий день после дня подарков точно также, как делали это всегда. Мы пытались устроить обычное Рождество.
— Время идет, — сказала Бабуля М. — Он скоро вернется домой. Он ведь просто хочет взглянуть на это место и удостоверится, что остров там, а потом он вернется домой.
Я не была в этом уверена. Филип всегда хотел уйти в море. Он будет покорен океаном, надеясь сделать новые открытия… Так же, как это было бы со мной, поплыви я с ним.
В феврале мы получили от него письмо. Какая это была радость! Я прочитала его. Бабуля-М тоже прочитала его, я прочла ей письмо вслух, а она прочла его вслух мне, ибо, читая, мы словно чувствовали, что Филип рядом.
"Дорогие Бабуля и Эннэлис! Сидней. Вот я и приехал! Не могу поверить, что я действительно здесь и что вы находитесь по ту сторону океана. Наше путешествие прошло довольно гладко — по крайней мере, мне так сказали. Я бы сам вряд ли писал его как спокойное. В ботанической экспедиции есть несколько забавных ребят. Сейчас они здесь, в Сиднее, и завтра уезжают, И я останусь один.
Я собираюсь исследовать острова на протяжении нескольких сотен миль в сторону от побережья. Здесь есть корабль, который ходит туда каждую среду. То есть послезавтра. Так что я отправлю письмо до отъезда.
Надеюсь, письмо дойдет. Путь долгий, но меня заверили, что письма доходят в целости и сохранности, и каждую неделю из Австралии в Англию отправляют четыре сотни почтовых сумок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112