Однако я не могла выбросить Энн Элис Мэллори из головы. Наверное, потому что она была почти моего возраста, когда умерла, и носила имя почти такое же, как я.
В следующий раз я отправилась на кладбище, чтобы очистить могилу от сорняков, и попросила садовника дать мне куст, чтобы посадить там. Садовник почесал в голове и заявил, что сейчас не время сажать. Однако дал мне розовый куст, а я сказала, что хочу еще и розмарин.
— Он ни в жизнь не приживется, — угрюмо пробурчал садовник.
Не приживется, так посажу другой, сказала я себе. Я посадила кусты и отчистила плиту. Могила теперь выглядела совсем по-другому, так, словно кому-то Энн Элис Мэллори была небезразлична.
Я часто думала о ней. Наверное, она родилась в поместье, несомненно, прожила здесь восемнадцать лет.
Она вторгалась в мои мысли. Это было что-то сверхъестественное.
Она умерла в 1793 году. Это было даже меньше ста лет назад. Интересно, какой тогда была здешняя жизнь? Скорее всего, почти такая же, как теперь. Жизнь в деревнях не очень изменилась. Великие события происходили во внешнем мире. В это время в разгаре была Французская революция, и в тот самый год, когда умерла Энн Элис, были казнены король и королева Франции.
Теперь уже не осталось никого из живых, кто знал бы Энн Элис. Даже миссис Терри родилась уже после ее смерти, хотя и появилась на свет очень скоро после этого. Миссис Гоу было семьдесят девять лет, может быть, она слышала от своих родителей какие-нибудь рассказы. Те могли знать девушку.
Когда я в следующий раз посетила миссис Гоу, я решила затронуть эту тему.
Миссис Гоу была нашей экономкой в течение сорока лет. В двадцать восемь лет она овдовела, тогда и заняла эту должность.
Семейство Гоу было, по словам самой миссис Гоу, «чуть выше» остальной работающей братии. Они уже давно стояли выше по положению, поскольку у них было свое строительное и плотническое дело, и обслуживали они не только Большой и Малый Стэнтон, но и окружающие деревни.
Миссис Гоу всегда держалась с некоторым превосходством, так же, как и все Гоу. Казалось, они должны были постоянно напоминать всем и каждому о том, что сделаны из другого теста.
Я помнила миссис Гоу с детства — дородную, исполненную достоинства фигуру в черном бомбазиновом платье, которую Филип и я немного побаивались.
Даже позднее я чувствовала, что должна с ней считаться. Однажды я спросила Бабулю М, почему даже она так уважительно обращалась с миссис Гоу.
— Что в ней такого, в миссис Гоу? — спросила я. — Почему мы должны так осторожно с ней обращаться?
— Она хорошая экономка.
— Иногда она ведет себя так, словно поместье принадлежит ей.
— У хороших слуг всегда есть это чувство верности, — Бабуля М на минуту задумалась, затем произнесла, словно сама удивляясь этому, — Гоу в этом доме всегда уважали. У них есть деньги…
Нам повезло, что у нас служит такая женщина, как миссис Гоу. Мы должны помнить, что она не зависит от своей должности в материальном отношении, как многие другие.
В Гоу явно что-то было. Бабуля М всегда заботилась о том, чтобы обеспечить миссис Гоу некоторую роскошь. Та не стала бы принимать обычных подарков, которые дарили достойным беднякам, — одеял и угля на Рождество и тому подобных вещей. Для миссис Гоу всегда были фазаны, холодец из телятины — подарки дружеские… или почти. Миссис Гоу не принадлежала к дворянству, но она не была и из слуг — она уверенно парила между этими двумя классами. В конце концов ее свекор и муж — когда были живы — были мастерами своего ремесла. И Уильям, единственный сын миссис Гоу, теперь продолжал их процветающее дело.
Я решила навестить миссис Гоу и попытаться узнать что-либо об Энн Элис.
Я принесла ей марципановое печенье, которое уговорила кухарку приготовить, зная, что миссис Гоу его особенно любит. Усевшись в кресло рядом с диваном в стиле Рекамье, где она отдыхала, я принялась расспрашивать.
Я сказала:
— Я недавно была на кладбище — навещала могилу матушки.
— Милая добрая леди, — откликнулась миссис Гоу. — Никогда не забуду тот день, когда она нас покинула. Как давно это было?
— Восемнадцать лет назад, — ответила я.
— Я всегда говорила, что ей не выжить при родах. Уж слишком она была хрупкой. Самая хорошенькая девушка на свете. Он в ней души не чаял.
— Вы имеете в виду моего отца. Вы, наверное, помните то, что было много лет назад, миссис Гоу.
— У меня всегда была хорошая память.
— На кладбище я нашла могилу. Совсем заброшенную. Я немного отчистила камень, и оказалось, что это девушка почти с таким же именем, как у меня. Энн Элис Мэллори. Она умерла в 1793 году в возрасте восемнадцати лет.
Миссис Гоу надула губы.
— Это уж чересчур давно.
— Почти сто лет назад. Интересно, а вы ничего о ней не слышали?
— Мне еще не сто лет, мисс Эннэлис.
— Но у вас такая хорошая память, и, возможно, кто-нибудь вам про нее рассказывал.
— Я приехала в эти места только после того, как вышла замуж за Тома Гоу.
— Я думала, может быть, в семье кто-нибудь упоминал о ней.
— Мой Том был старше меня и родился только в 1810, так что прошло уже много лет с тех пор, как она умерла, правда? Странно, что вы назвали эту дату. Я часто слышала, как о ней упоминали в нашей семье.
— Дату?
— Когда, вы сказали, она умерла? В 1793? Что ж, это было в тот год, когда мы открыли свое дело. Я ее всегда замечала. Надпись на мастерской Гоу. Там написано — «Основана в 1793 году». Вот так. Значит, это было в то же время.
Я была разочарована. Миссис Гоу гораздо больше интересовали достижения Гоу, строителей и плотников, чем обитательница моей могилы. Затем она стала рассказывать о том, как занят ее сын Уильям, и что он думает многое перепоручить своему сыну Джеку.
— Надо давать им почувствовать ответственность. Так говорит Уильям. Это просто доказывает, мисс Эннэлис, что может с вами сделать надежная хорошая работа. Все знают, что работа Гоу — самая лучшая, и хотела бы я послушать, посмеет ли кто-нибудь возразить.
Я поняла, что вряд ли что-нибудь узнаю от миссис Гоу, и решила попытать счастья с миссис Терри.
Ее я обнаружила в постели.
— О, это вы, — сказала старуха, жадными глазами уставившись в корзинку, рассматривая то, что я принесла!
— Жара все не спадает, верно? — Миссис Терри покачала головой. — Что ж, сами навлекли ее на свою голову. Вы знаете, они танцевали в амбаре прошлую субботу. И шабаш затянулся далеко за полночь. Чего же еще ждать? А потом спрашивают меня: «А как же засуха, а? А как же скот? Как же так, трава-то вся высохла»
— А с чего бы это им спрашивать у вас, миссис Терри?
— Вот именно, с чего бы это. Заглянули бы лучше себе в душу, вот что им надо сделать. Это страшный суд, и если они по-прежнему будут так вести себя, будет еще хуже. Покайтесь, говорю я им, пока еще есть время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112