— Дело не только в этом. Это уже была кульминация. Все дело в тем, что было раньше…
Милтон с любопытством смотрел на меня.
А потом из-за того, что я была выбита из колеи, и чувствовала, что хочу заставить его понять, я обнаружила, что выкладываю ему все: начиная с нашего приезда в тот дом, о миссис Мейкен, этих ужасных ночах, которые пришлось пережить Фелисити в той комнате с балконом, об участии в них экономки, о вечном смирении Фелисити, о ее затаенных чувствах по поводу вещей, о которых говорить она не могла даже со мной.
— Репутация у него была скверная. Выпивка и женщины. Однако мы не всегда обращаем внимание на скандалы и сплетни.
— В этом случае любые сплетни не могли быть хуже действительности.
И я рассказала о пистолетах и о том, как однажды ночью Грэнвилл явился ко мне в комнату, а я пригрозила пристрелить его.
— Боже правый! — вырвалось у Милтона.
— Я бы так и сделала, — заверила я. — Никогда не думала, что смогу кого-то убить, но его, по-моему, я бы убила. Я сказала, что прострелю ему ноги… искалечу его… и это его испугало. Он знал, что я говорила серьезно и что я была неплохим стрелком.
— Если бы я только знал…
— И что бы вы могли сделать?
— Я бы ни за что не позволил вам ехать к нему.
— Как я могла бросить Фелисити? Она такая хрупкая и нежная. Она не могла сама о себе позаботиться, и все же…
Милтон произнес:
— В ту ночь… на балконе…
— Говорили, он собирался прицелиться в кого-то — как он думал, в бандитов.
— А никаких бандитов не было?
— Не знаю. Мне кажется, у Фелисити лопнуло терпение. Была борьба, пистолет выстрелил, и он упал.
— Неудивительно, что она в таком состоянии. Я рад, что вы привезли ее сюда. Мы вместе позаботимся о ней. Губы у меня слегка задрожали. Я сказала:
— Я рада, что мы здесь… с вами. Как мне благодарить вас?
— Вы это уже сделали, — отозвался Милтон. — Причем таким способом, который значит для меня гораздо больше, чем все остальное.
Несколько минут мы сидели в молчании, глядя на гавань. Я ее почти не видела. Я снова была в том доме, переживая все заново. Я никогда этого не забуду. А насколько больше все это подействовало на Фелисити!
Прибыл ассистент доктора с пилюлями. Я отнесла их в свою комнату и спрятала в глубине одного из ящиков рядом с картой.
Затем я ушла к Фелисити. Немного посидела рядом. Фелисити мирно спала. Я снова спустилась к Милтону.
— Она спит, — сообщила я. Он кивнул.
— Это то, что ей нужно. Мы вместе позавтракаем, а потом я отошлю вас отдыхать. После полудня слишком жарко, чтобы еще чем-то заниматься, разве что спать. С двух до четырех здесь царит полная тишина. А вечером я загляну посмотреть, как вы тут.
— Спасибо — еще раз спасибо, — откликнулась я.
Я смогла съесть лишь немного фруктов. Состояние Фелисити меня совершенно потрясло. Больше всего меня беспокоил этот ее пустой взгляд.
Милтон, казалось, понимал мое настроение. Он пытался отвлечь мое внимание, рассказывая мне об острове, плантации, обычаях и нравах людей. Иногда я даже слабо улыбалась, и все это время меня переполняло чувство благодарности к нему.
Я все время спрашивала себя, что бы я делала, если бы не он.
После ухода Милтона я вернулась в свою комнату, предварительно заглянув к Фелисити. Та лежала на спине с закрытыми глазами, и в ее лице был покой.
Заснуть я не смогла. Перебирала в мозгу сотни возможностей. Что если Фелисити действительно заболела? Что если потеряла рассудок? Что мне тогда делать? Я была ответственна за нее. Меня утешила лишь мысль: «Он здесь. Он поможет».
Думая о нем, я, наконец, задремала.
Фелисити проспала весь день. На закате я зашла к ней и села у постели. Она открыла глаза и улыбнулась мне.
— Я чувствую себя усталой… такой усталой, — сказала она.
— Тебе нужен отдых, — ответила я. — Спи сколько сможешь.
Фелисити улыбнулась и закрыла глаза.
Я спустилась вниз. Там ждал Милтон. Он осведомился насчет Фелисити, и я сообщила, что она все время спит.
— Это то, что ей необходимо.
Мы вместе пообедали в отеле. Я почти все время молчала, но Милтон оживленно говорил, и мне удалось каким-то образом пережить этот вечер. Прощаясь, Милтон взял мои руки в свои и ласково поцеловал в щеку.
— Не забудьте, если испугаетесь, вам достаточно лишь послать за мной.
Я поднялась к себе и с балкона проводила его взглядом. Милтон обернулся, помахал мне рукой, а потом послал воздушный поцелуй.
Я улыбнулась и помахала в ответ. Потом он уехал.
Я отправилась в комнату Фелисити.
— Уже ночь? — спросила она.
— Да.
— Я боюсь ночи.
— Бояться нечего, ты на Карибе.
— Мне снятся кошмары.
— Помни, что я за стенкой. А стены тонкие. Если проснешься, просто постучи, и я сразу приду.
— О да… постучу. Ты так добра ко мне, Эннэлис.
— Вздор. Я забочусь о тебе, и, мне кажется, у меня неплохо получается.
Я устроила Фелисити поудобнее и поправила сетку над кроватью.
— У меня такое чувство, словно я заперта, — сказала она. — Прямо как…
— Тебя от этого дома отделяют много миль. Это все позади. Все уже по-другому, и помни, что я за стенкой.
Я поцеловала подругу, посидела рядом, пока, она не уснула, затем ушла к себе. Я и впрямь очень устала.
Было, наверное, два часа ночи, когда меня разбудил стук в стену. Я поспешно встала и, накинув халат, пошла к Фелисити.
Та сидела в кровати и дико озиралась вокруг.
— Нет, нет, — стонала она.
— Все хорошо, — воскликнула я. — Я услышала стук. Я здесь. Опять сон?
— Он вошел, — запинаясь, пробормотала Фелисити. — Виски… я слышала запах. Ненавижу виски, потому что… потому что…
— Послушай меня, — сказала я. — Все прошло. Ты должна забыть. Ты поправишься. Здесь так много можно сделать. И все так интересно. Милтон готов помочь нам. Все, что тебе надо, — это поправиться. Я дам тебе пилюлю. Доктор сказал, ты можешь пить по одной — только по одной — каждый вечер. Возможно, мне следовало дать тебе лекарство перед тем, как я легла, но ты так мирно спала. А теперь я дам тебе пилюлю. Ты заснешь и будешь видеть хорошие сны.
Я отправилась в свою комнату и принесла Фелисити пилюли. Она послушно выпила.
— Я здесь, на Карибе… да? Ты со мной, а он умер… умер. Он лежал, а вокруг было столько крови…
— Он умер, — подтвердила я, — и его похоронили. С ним покончено. Он никогда больше не будет тебя мучить. Он мертв, а мы здесь, вот это важно.
— Да.
— А теперь лежи тихо и закрой глаза. Я побуду с тобой, пока ты заснешь.
— Обещаешь?
— Обещаю, и если тебе приснится дурной сон, скажи себе: «Это сон». А если я тебе понадоблюсь, постучи в стенку.
— Да… да… так и надо. Все хорошо, правда? Ведь все хорошо?
— Все хорошо, — повторила я. Фелисити лежала, бормоча:
— Все хорошо…
Пилюля быстро подействовала, и скоро дыхание девушки стало ровным. Она засыпала.
А потом я услышала, как она прошептала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112