У них явно не хватало прислуги. Тем не менее обед был вкусным и подавался как должно — наверняка, плоды усилий Люси. Она обращала внимание на все. Мне стало ясно, что слуги ее боятся.
За столом говорили о разном: сэр Хилари и Франклин обсуждали поместье Уэйкфилд. Стирлинг расспрашивал Минту о доме. Люси со своего конца стола угощала гостей, время от времени присоединяясь к разговору. Я сидела рядом с доктором, напротив Мод Матерс, которая оживленно посвящала нас в проблемы церковного прихода.
— Вам понравится церковь, миссис Херрик. Она такая же старинная, как и этот дом. Башня очень впечатляет, не так ли, доктор Хантер? Надеюсь, вы будете участвовать в наших собраниях и других делах, — продолжала мисс Матерс.
— Вы надолго собираетесь остаться здесь? — хотел знать доктор.
— Трудно сказать. Мой пасынок влюблен в эти края, и особенно — в Уайтледиз.
— От этого дома люди просто сходят с ума, — заметила Мод. — Мне кажется, есть кто-то, кто хотел бы купить его.
— Но им столетиями владела одна семья! Он передавался по наследству из поколения в поколение!
— Мисс Кэрдью обещала показать его после обеда.
Люси присоединилась к разговору:
— Многие с удовольствием осматривают этот дом.
— Вам, наверное, уже надоели посетители.
— Я никогда не устаю от них. Я влюблена в наш дом так же, как все остальные, за исключением тех, кто в нем родился, например, Минта. Я всегда ей повторяю, что она не ценит его. То же будет и с Друсциллой. — Люси улыбнулась. — Моей дочерью, — пояснила она.
— Как Друсцилла? — спросил доктор. Улыбка осветила лицо Люси. «Материнская любовь плюс сияние свечей», — подумала я.
— У нее все в порядке. — Она повернулась ко мне. — Я, как все матери, у кого появился первый ребенок. Паникую и вызываю врача по пустякам.
— Это называется «детская болезнь», — сказал доктор.
— Это просто нежная любовь к своему малышу, — вступила в разговор Мод. — Уверена, что доктор Хантер все понимает и не обижается ни на одну мать в нашем приходе за беспокойство.
— Да, я очень терпелив, — небрежно бросил доктор.
— Необходимая черта, — сказала Люси почти с сарказмом.
У меня, казалось, обострилось восприятие в этот вечер. В отношениях между доктором и Люси Кэрдью явно ощущалась напряженность, или мне только так показалось? Возможно, он влюблен в нее, восхищается ею, а она не отвечает на его чувства? Затем я снова вспомнила о Линксе. Здесь часто проводились увеселения, на которые учителя рисования не приглашали. Как его злило такое пренебрежение! Как он жаждал стать главой этих празднеств…
Я очнулась от своих мыслей, когда услышала, как Люси сказала:
— О, Мод, ты портишь ее. Она становится такой непослушной!
— Она просто милочка, — возразила Мод, — я такая умница!
— Вы говорите о моей маленькой сестричке? — вступила в разговор Минта и поведала, какая смышленая девочка отсутствующая Друсцилла. Вскоре после этого дам проводили в гостиную, а мужчины остались за столом, чтобы выпить вина. У нас разговором завладела Мод. Начались рассуждения о том, на что будут потрачены деньги, полученные после распродажи разных поделок — главным образом, на ремонт вечно нуждавшейся в починке крыши церкви. Распродажа состоится в Уэйкфилд Парке, на что было получено любезное согласие сэра Эверарда и леди Уэйкфилд.
— Обычно это происходило в Уайтледиз, — объяснила мне Минта. — Но в Парке, пожалуй, будет удобнее…
— Разве? — поинтересовалась я. — Но мне казалось…
— Да, у нас старинные владения, однако садовники Парка работают лучше, чем наши… У нас теперь только два садовника, а когда-то у моего деда их было шесть. Поэтому часть нашего парка совсем заросла, зато цветы в Уэйкфилд Парке просто великолепны! Еще одно доказательство обнищания, но казалось, что Минту это совсем не трогает. Мне было интересно, как там Стирлинг ведет себя в мужской компании.
Позже джентльмены присоединились к нам, а после кофе Минта предложила показать мне и Стирлингу дом.
— Будьте осторожны в сторожевой башне, если пойдете туда, — предупредила Люси.
— Обязательно, — пообещала Минта. Оказывается, кое-где в здании уже начали рушиться камни, и сторожевая башня могла обвалиться.
— Ее, наверное, следует привести в порядок? — спросил Стирлинг.
— Возможно, если у нас появится достаточно денег.
— Но раз это так опасно…
— О, здесь столько всего требует ремонта. Вы даже себе не можете представить!
— Почему же? — ответил Стирлинг.
Она ему улыбнулась, как будто он сказал очень умную вещь.
Многим даже не приходит в голову, как много средств нужно, чтобы содержать такой дом в порядке. А если это не делалось много лет… — Она многозначительно подняла брови.
— Я уверен, что за домом следует присматривать, — настаивал Стирлинг.
— Но если нет денег, этого нельзя сделать.
— Простите… — начал было Стирлинг. Она пожала плечами.
— Всю свою жизнь я только и слышу, что Уайтледиз свалится нам на голову, если не будет сделан необходимый ремонт. Я уже привыкла к этому.
— Но дом — это своего рода капитал!
— Да, — согласилась она. — В какой-то степени. Вот вход в старую часть дома. Эти стены сохранились со времен монастыря. Видите, какие они толстые. Осторожно, лестница. Ступеньки весьма непрочные.
Мы начали подниматься по спиральной каменной лестнице, держась вместо перил за веревку. Ступеньки были крутыми, а в центре каждой из них была ложбинка оттого, что по ним прошлось слишком много ног — тоже один из признаков древности.
— Никогда не видел ничего подобного, — возбужденно произнес Стирлинг.
— Я рада, что это волнует вас, — сказала Минта, которая, конечно же, не правильно истолковала огонек в глазах Стерлинга.
Мы прошли через старую часть дома. Минта сняла 270 фонарь со стены, и Стирлинг понес его. Поднимаясь по крутым ступенькам, мы заглядывали в альковы, которые напоминали больше тесные камеры. Было очень холодно.
— Мы иногда пользуемся ими вместо кладовых, — заметила Минта. — Когда я была маленькой, здесь хранились оленина и огромные окорока. Но тогда мы еще устраивали большие приемы.
Потом мы вернулись в жилую часть дома.
— Она построена позже главной части — при Елизавете Английской, а потому имеет форму буквы «Е». Это основная часть, вот два отходящих от нее крыла и короткий отрезок посередине.
— В таком доме легко потеряться, — заметила я.
— Я однажды и потерялась, — сказала нам Минта, — в комнате, где стоял огромный шкаф. Я спряталась, и почему-то никто не догадался заглянуть в него. Комнату назвали студией, потому что моя мать занималась там рисованием.
— Мне бы хотелось взглянуть на нее, — попросила я.
— Пожалуйста, правда, там нет ничего особенного.
Ничего особенного! Он занимался здесь с Арабеллой, учил ее и влюбился!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
За столом говорили о разном: сэр Хилари и Франклин обсуждали поместье Уэйкфилд. Стирлинг расспрашивал Минту о доме. Люси со своего конца стола угощала гостей, время от времени присоединяясь к разговору. Я сидела рядом с доктором, напротив Мод Матерс, которая оживленно посвящала нас в проблемы церковного прихода.
— Вам понравится церковь, миссис Херрик. Она такая же старинная, как и этот дом. Башня очень впечатляет, не так ли, доктор Хантер? Надеюсь, вы будете участвовать в наших собраниях и других делах, — продолжала мисс Матерс.
— Вы надолго собираетесь остаться здесь? — хотел знать доктор.
— Трудно сказать. Мой пасынок влюблен в эти края, и особенно — в Уайтледиз.
— От этого дома люди просто сходят с ума, — заметила Мод. — Мне кажется, есть кто-то, кто хотел бы купить его.
— Но им столетиями владела одна семья! Он передавался по наследству из поколения в поколение!
— Мисс Кэрдью обещала показать его после обеда.
Люси присоединилась к разговору:
— Многие с удовольствием осматривают этот дом.
— Вам, наверное, уже надоели посетители.
— Я никогда не устаю от них. Я влюблена в наш дом так же, как все остальные, за исключением тех, кто в нем родился, например, Минта. Я всегда ей повторяю, что она не ценит его. То же будет и с Друсциллой. — Люси улыбнулась. — Моей дочерью, — пояснила она.
— Как Друсцилла? — спросил доктор. Улыбка осветила лицо Люси. «Материнская любовь плюс сияние свечей», — подумала я.
— У нее все в порядке. — Она повернулась ко мне. — Я, как все матери, у кого появился первый ребенок. Паникую и вызываю врача по пустякам.
— Это называется «детская болезнь», — сказал доктор.
— Это просто нежная любовь к своему малышу, — вступила в разговор Мод. — Уверена, что доктор Хантер все понимает и не обижается ни на одну мать в нашем приходе за беспокойство.
— Да, я очень терпелив, — небрежно бросил доктор.
— Необходимая черта, — сказала Люси почти с сарказмом.
У меня, казалось, обострилось восприятие в этот вечер. В отношениях между доктором и Люси Кэрдью явно ощущалась напряженность, или мне только так показалось? Возможно, он влюблен в нее, восхищается ею, а она не отвечает на его чувства? Затем я снова вспомнила о Линксе. Здесь часто проводились увеселения, на которые учителя рисования не приглашали. Как его злило такое пренебрежение! Как он жаждал стать главой этих празднеств…
Я очнулась от своих мыслей, когда услышала, как Люси сказала:
— О, Мод, ты портишь ее. Она становится такой непослушной!
— Она просто милочка, — возразила Мод, — я такая умница!
— Вы говорите о моей маленькой сестричке? — вступила в разговор Минта и поведала, какая смышленая девочка отсутствующая Друсцилла. Вскоре после этого дам проводили в гостиную, а мужчины остались за столом, чтобы выпить вина. У нас разговором завладела Мод. Начались рассуждения о том, на что будут потрачены деньги, полученные после распродажи разных поделок — главным образом, на ремонт вечно нуждавшейся в починке крыши церкви. Распродажа состоится в Уэйкфилд Парке, на что было получено любезное согласие сэра Эверарда и леди Уэйкфилд.
— Обычно это происходило в Уайтледиз, — объяснила мне Минта. — Но в Парке, пожалуй, будет удобнее…
— Разве? — поинтересовалась я. — Но мне казалось…
— Да, у нас старинные владения, однако садовники Парка работают лучше, чем наши… У нас теперь только два садовника, а когда-то у моего деда их было шесть. Поэтому часть нашего парка совсем заросла, зато цветы в Уэйкфилд Парке просто великолепны! Еще одно доказательство обнищания, но казалось, что Минту это совсем не трогает. Мне было интересно, как там Стирлинг ведет себя в мужской компании.
Позже джентльмены присоединились к нам, а после кофе Минта предложила показать мне и Стирлингу дом.
— Будьте осторожны в сторожевой башне, если пойдете туда, — предупредила Люси.
— Обязательно, — пообещала Минта. Оказывается, кое-где в здании уже начали рушиться камни, и сторожевая башня могла обвалиться.
— Ее, наверное, следует привести в порядок? — спросил Стирлинг.
— Возможно, если у нас появится достаточно денег.
— Но раз это так опасно…
— О, здесь столько всего требует ремонта. Вы даже себе не можете представить!
— Почему же? — ответил Стирлинг.
Она ему улыбнулась, как будто он сказал очень умную вещь.
Многим даже не приходит в голову, как много средств нужно, чтобы содержать такой дом в порядке. А если это не делалось много лет… — Она многозначительно подняла брови.
— Я уверен, что за домом следует присматривать, — настаивал Стирлинг.
— Но если нет денег, этого нельзя сделать.
— Простите… — начал было Стирлинг. Она пожала плечами.
— Всю свою жизнь я только и слышу, что Уайтледиз свалится нам на голову, если не будет сделан необходимый ремонт. Я уже привыкла к этому.
— Но дом — это своего рода капитал!
— Да, — согласилась она. — В какой-то степени. Вот вход в старую часть дома. Эти стены сохранились со времен монастыря. Видите, какие они толстые. Осторожно, лестница. Ступеньки весьма непрочные.
Мы начали подниматься по спиральной каменной лестнице, держась вместо перил за веревку. Ступеньки были крутыми, а в центре каждой из них была ложбинка оттого, что по ним прошлось слишком много ног — тоже один из признаков древности.
— Никогда не видел ничего подобного, — возбужденно произнес Стирлинг.
— Я рада, что это волнует вас, — сказала Минта, которая, конечно же, не правильно истолковала огонек в глазах Стерлинга.
Мы прошли через старую часть дома. Минта сняла 270 фонарь со стены, и Стирлинг понес его. Поднимаясь по крутым ступенькам, мы заглядывали в альковы, которые напоминали больше тесные камеры. Было очень холодно.
— Мы иногда пользуемся ими вместо кладовых, — заметила Минта. — Когда я была маленькой, здесь хранились оленина и огромные окорока. Но тогда мы еще устраивали большие приемы.
Потом мы вернулись в жилую часть дома.
— Она построена позже главной части — при Елизавете Английской, а потому имеет форму буквы «Е». Это основная часть, вот два отходящих от нее крыла и короткий отрезок посередине.
— В таком доме легко потеряться, — заметила я.
— Я однажды и потерялась, — сказала нам Минта, — в комнате, где стоял огромный шкаф. Я спряталась, и почему-то никто не догадался заглянуть в него. Комнату назвали студией, потому что моя мать занималась там рисованием.
— Мне бы хотелось взглянуть на нее, — попросила я.
— Пожалуйста, правда, там нет ничего особенного.
Ничего особенного! Он занимался здесь с Арабеллой, учил ее и влюбился!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76