О его странных мыслях. Ему бы хотелось, чтобы все люди в его стране проживали в гармонии и следовали своей собственной вере. Вы же понимаете, что он просто дурак и не осознает своего долга по отношению к христианству. Он желает править, как он по своей глупости выражается, «с терпимостью». А на самом деле он – молодой человек, томящийся от любви.
– Он виделся с принцессой, когда та приезжала в Португалию, чтобы выйти замуж за Альфонсо, – тихо произнес Хименес.
– Да, он виделся с ней, и с той секунды, как она стала вдовой, вынашивает одно-единственное решение: сделать ее своей женой. Что ж, почему бы и нет? Изабелла может стать королевой Португалии, но при одном условии: изгнании евреев из этой страны, как они были изгнаны из нашей.
Измученный Хименес лежал на подушках. Торквемада встал.
– Я вас утомил, – проговорил он. – Но рассчитываю на вашу поддержку, если она мне понадобится. Только это вряд ли. – Огонь ненависти снова вспыхнул в глазах семидесятилетнего старика. – Я все объясню королеве и уверен, что заставлю ее осознать свой долг.
После ухода Торквемады архиепископ лежал и размышлял о его визите.
Торквемада, конечно, намного сильнее, чем он. Никто из них двоих не придавал человеческим страданиям никакой важности. Они так часто терзали себя, что их совершенно не беспокоили мучения других.
Однако на сей раз Хименес больше думал о своей проблеме, чем об Изабелле и Эммануиле. И наконец решил, как ему поступить с братом. Он отправит Бернардина обратно в монастырь, назначит ему небольшое пособие, но при условии, что тот никогда не покинет стен монастыря и никогда не сделает попытки снова увидеться с братом.
«Когда дело касается меня, я очень слаб», – думал Хименес. Он удивлялся, что может совершенно равнодушно думать о несчастьях, которые, несомненно, выпадут на долю португальских евреев, или Эммануил примет новое условие, и в то же время беспокоиться о человеке, едва не убившем его. А все потому, что этот человек приходился ему родным братом.
* * *
Принцесса Изабелла перевела взгляд с лица матери на Торквемаду.
У нее пересохло во рту, и она чувствовала, что если попытается возразить, то не сможет произнести и слова. Выражение лица матери было нежным, но решительным. Принцесса понимала, что королева заставила себя принять решение – возможно, ее вынудил сделать это бывший духовник. Он ведь и раньше неоднократно принимал решения за королеву. Рядом с этими людьми принцесса чувствовала себя совершенно беспомощной. Они просили ее согласия, но оно им ни к чему. Все будет так, как захотят они, а не принцесса Изабелла.
– Я не могу поехать в Португалию, – еще раз попыталась возразить она.
Торквемада поднялся, и тут принцесса подумала вдруг о тех мужчинах и женщинах, которых глухой ночью привозили в его секретную тюрьму и допрашивали там до тех пор, пока от изнеможения или от чего-то еще более худшего, как ей было известно, они не говорили то, что он хотел услышать.
– Делать то, что идет на пользу Испании – долг дочери Испании, – произнес Торквемада. – И грешен тот, кто говорит: «Я не хочу этого» или «Меня это не волнует». Так нельзя.
Это ваш долг. И вы должны исполнить его, иначе вы подвергнете опасности свою душу.
– Вы утверждаете, что это мой долг, – сказала принцесса, – но откуда мне знать, что это именно так?
– Дочь моя, – вмешалась королева. – То, что принесет пользу Испании, – твой долг, и долг всех нас.
– Мама, – воскликнула принцесса, – вы не понимаете, о чем просите!
– Я очень хорошо все понимаю, – возразила королева. – Это твой крест, дорогая. И тебе придется нести его.
– Вы решите сразу две проблемы Испании, – сказал Торквемада. – Вы заключите этот брак, который обезопасит наши границы, и поможете прочно укрепиться на португальской земле христианской вере.
– Уверена, что Эммануил никогда не согласится изгнать евреев! – выкрикнула Изабелла. – Я его знаю. Он желает свободы мысли в Португалии. Он так и сказал. И никогда не согласится!
– Свободы для греха он желает, – тихо пробормотал Торквемада. – Но он жаждет брака с вами. И это будет нашим условием.
– Я не смогу, – слабо проговорила Изабелла.
– Подумай, что это означает, – прошептала мать. – Ты навсегда искоренишь ересь в своей новой стране и прославишься.
– Дорогая мамочка, меня не волнует…
– Замолчите! Замолчите! – раздался громоподобный голос Торквемады. – За такие слова вы можете предстать перед трибуналом!
– Вы разговариваете с моей дочерью, – довольно холодно напомнила королева.
– Ваше Величество, уже не в первый раз мне приходится напоминать ВАМ о ваших обязанностях.
Королева смиренно молчала. Торквемада прав. У этого человека более развито чувство долга, чем у нее. И она ничего не могла поделать с тем, что ее любовь к семье часто становилась между ней и ее долгом.
Она должна быть на его стороне. Фердинанд считает, что этот брак необходим, а выдвигаемое условие очень помогло бы католической церкви, так что ей следует забыть о своей любви к дочери и встать на их сторону.
И когда она обратилась к дочери, в ее голосе зазвучали суровые нотки:
– Перестань вести себя словно малое дитя. Ты уже взрослая женщина и дочь королевского дома. И ты согласишься на этот брак, ибо на днях я отправлю к Эммануилу курьера с депешей.
Лицо Торквемады выразило одобрение. Однако он не улыбнулся. Он никогда не улыбался, но выражение его лица было настолько близко к улыбке, насколько возможно.
Когда мать говорила таким тоном, Изабелла понимала, что возражать бесполезно. Она опустила голову и тихо произнесла:
– Прошу вас, разрешите мне вернуться к себе.
– Разрешаю, – ответила королева.
* * *
Изабелла стремительно бросилась к своим покоям, даже не заметив маленькую Катарину, которая проходила мимо.
– Изабелла! Изабелла! – окликнула ее младшая сестра. – Случилось что-то плохое?
Изабелла, не обращая на нее внимания, продолжала свой бег; она думала только об одном – побыстрее добраться до своей спальни, прежде чем разрыдается, ибо в эти минуты только слезы могли принести ей облегчение.
Она кинулась на кровать и горько заплакала.
Подошла Катарина и остановилась сбоку от ее кровати. Девочка с сочувствием наблюдала за сестрой, она знала причину слез. И делила с ней каждое всхлипывание, прекрасно понимая чувства сестры. Это была как бы репетиция того, что однажды ожидает и ее.
В конце концов, она очень нежно прошептала:
– Изабелла!
Сестра открыла глаза и увидела, что она стоит рядом.
– Это я, Катарина.
Девочка взобралась на кровать и легла рядом с сестрой.
– Значит, это все-таки случилось? – спросила она. – Ты уезжаешь?
– Из-за Торквемады. Этот человек… с его планами и интригами…
– Значит, ОН принял такое решение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Он виделся с принцессой, когда та приезжала в Португалию, чтобы выйти замуж за Альфонсо, – тихо произнес Хименес.
– Да, он виделся с ней, и с той секунды, как она стала вдовой, вынашивает одно-единственное решение: сделать ее своей женой. Что ж, почему бы и нет? Изабелла может стать королевой Португалии, но при одном условии: изгнании евреев из этой страны, как они были изгнаны из нашей.
Измученный Хименес лежал на подушках. Торквемада встал.
– Я вас утомил, – проговорил он. – Но рассчитываю на вашу поддержку, если она мне понадобится. Только это вряд ли. – Огонь ненависти снова вспыхнул в глазах семидесятилетнего старика. – Я все объясню королеве и уверен, что заставлю ее осознать свой долг.
После ухода Торквемады архиепископ лежал и размышлял о его визите.
Торквемада, конечно, намного сильнее, чем он. Никто из них двоих не придавал человеческим страданиям никакой важности. Они так часто терзали себя, что их совершенно не беспокоили мучения других.
Однако на сей раз Хименес больше думал о своей проблеме, чем об Изабелле и Эммануиле. И наконец решил, как ему поступить с братом. Он отправит Бернардина обратно в монастырь, назначит ему небольшое пособие, но при условии, что тот никогда не покинет стен монастыря и никогда не сделает попытки снова увидеться с братом.
«Когда дело касается меня, я очень слаб», – думал Хименес. Он удивлялся, что может совершенно равнодушно думать о несчастьях, которые, несомненно, выпадут на долю португальских евреев, или Эммануил примет новое условие, и в то же время беспокоиться о человеке, едва не убившем его. А все потому, что этот человек приходился ему родным братом.
* * *
Принцесса Изабелла перевела взгляд с лица матери на Торквемаду.
У нее пересохло во рту, и она чувствовала, что если попытается возразить, то не сможет произнести и слова. Выражение лица матери было нежным, но решительным. Принцесса понимала, что королева заставила себя принять решение – возможно, ее вынудил сделать это бывший духовник. Он ведь и раньше неоднократно принимал решения за королеву. Рядом с этими людьми принцесса чувствовала себя совершенно беспомощной. Они просили ее согласия, но оно им ни к чему. Все будет так, как захотят они, а не принцесса Изабелла.
– Я не могу поехать в Португалию, – еще раз попыталась возразить она.
Торквемада поднялся, и тут принцесса подумала вдруг о тех мужчинах и женщинах, которых глухой ночью привозили в его секретную тюрьму и допрашивали там до тех пор, пока от изнеможения или от чего-то еще более худшего, как ей было известно, они не говорили то, что он хотел услышать.
– Делать то, что идет на пользу Испании – долг дочери Испании, – произнес Торквемада. – И грешен тот, кто говорит: «Я не хочу этого» или «Меня это не волнует». Так нельзя.
Это ваш долг. И вы должны исполнить его, иначе вы подвергнете опасности свою душу.
– Вы утверждаете, что это мой долг, – сказала принцесса, – но откуда мне знать, что это именно так?
– Дочь моя, – вмешалась королева. – То, что принесет пользу Испании, – твой долг, и долг всех нас.
– Мама, – воскликнула принцесса, – вы не понимаете, о чем просите!
– Я очень хорошо все понимаю, – возразила королева. – Это твой крест, дорогая. И тебе придется нести его.
– Вы решите сразу две проблемы Испании, – сказал Торквемада. – Вы заключите этот брак, который обезопасит наши границы, и поможете прочно укрепиться на португальской земле христианской вере.
– Уверена, что Эммануил никогда не согласится изгнать евреев! – выкрикнула Изабелла. – Я его знаю. Он желает свободы мысли в Португалии. Он так и сказал. И никогда не согласится!
– Свободы для греха он желает, – тихо пробормотал Торквемада. – Но он жаждет брака с вами. И это будет нашим условием.
– Я не смогу, – слабо проговорила Изабелла.
– Подумай, что это означает, – прошептала мать. – Ты навсегда искоренишь ересь в своей новой стране и прославишься.
– Дорогая мамочка, меня не волнует…
– Замолчите! Замолчите! – раздался громоподобный голос Торквемады. – За такие слова вы можете предстать перед трибуналом!
– Вы разговариваете с моей дочерью, – довольно холодно напомнила королева.
– Ваше Величество, уже не в первый раз мне приходится напоминать ВАМ о ваших обязанностях.
Королева смиренно молчала. Торквемада прав. У этого человека более развито чувство долга, чем у нее. И она ничего не могла поделать с тем, что ее любовь к семье часто становилась между ней и ее долгом.
Она должна быть на его стороне. Фердинанд считает, что этот брак необходим, а выдвигаемое условие очень помогло бы католической церкви, так что ей следует забыть о своей любви к дочери и встать на их сторону.
И когда она обратилась к дочери, в ее голосе зазвучали суровые нотки:
– Перестань вести себя словно малое дитя. Ты уже взрослая женщина и дочь королевского дома. И ты согласишься на этот брак, ибо на днях я отправлю к Эммануилу курьера с депешей.
Лицо Торквемады выразило одобрение. Однако он не улыбнулся. Он никогда не улыбался, но выражение его лица было настолько близко к улыбке, насколько возможно.
Когда мать говорила таким тоном, Изабелла понимала, что возражать бесполезно. Она опустила голову и тихо произнесла:
– Прошу вас, разрешите мне вернуться к себе.
– Разрешаю, – ответила королева.
* * *
Изабелла стремительно бросилась к своим покоям, даже не заметив маленькую Катарину, которая проходила мимо.
– Изабелла! Изабелла! – окликнула ее младшая сестра. – Случилось что-то плохое?
Изабелла, не обращая на нее внимания, продолжала свой бег; она думала только об одном – побыстрее добраться до своей спальни, прежде чем разрыдается, ибо в эти минуты только слезы могли принести ей облегчение.
Она кинулась на кровать и горько заплакала.
Подошла Катарина и остановилась сбоку от ее кровати. Девочка с сочувствием наблюдала за сестрой, она знала причину слез. И делила с ней каждое всхлипывание, прекрасно понимая чувства сестры. Это была как бы репетиция того, что однажды ожидает и ее.
В конце концов, она очень нежно прошептала:
– Изабелла!
Сестра открыла глаза и увидела, что она стоит рядом.
– Это я, Катарина.
Девочка взобралась на кровать и легла рядом с сестрой.
– Значит, это все-таки случилось? – спросила она. – Ты уезжаешь?
– Из-за Торквемады. Этот человек… с его планами и интригами…
– Значит, ОН принял такое решение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72