Этот человек сильно отличался от кардинала де Гиза, последнего короля Франции и других ее любовников, она с трудом сдержалась, чтобы не отвести нос, в который ударял неприятный запах.
– Мои дорогие дамы, – сказал Бельгард, – его величество проскакали со мной несколько миль. Король нуждается в отдыхе.
– Я распоряжусь, чтобы приготовили обед, – отозвалась Габриэла и повернулась, чтобы уйти, но король поймал ее за руку и задержал.
– Мне бы хотелось, чтобы ты осталась и поговорила со мной.
– Но ваше величество голодны… – Она повернулась к сестре. – Диана…
– Я посмотрю, чтобы приготовили обед, – откликнулась та, и король не стал ее удерживать.
– Возможно, ваше величество захочет посмотреть сад, – предложил Бельгард.
– Пожалуй, – согласился Генрих, – если мне составит компанию мадемуазель Габриэла.
– Что ж, я вас провожу, – весело воскликнул Бельгард.
Генрих улыбнулся ему:
– А ты не забыл о мадемуазель Диане? Не поболтать ли тебе с ней, пока мы будем гулять по саду?
Бельгард стоял и смотрел, как они выходили в сад.
Как он мог сделать такую глупость?! Познакомить самую красивую женщину Франции с самым большим распутником страны – королем!
Габриэла понимала, что случилось. Король Франции влюбился в нее и с наивностью, которая могла показаться забавной, если бы не была столь опасной, ждал, что она ответит ему взаимностью.
Во время прогулки по саду он намекнул, что навестит ее еще и в следующий раз приедет один.
Генрих страстно целовал ее руки, искал губы, но, если полагал, что она, имея других любовников, легко отдастся ему, то глубоко ошибался. Габриэла была уже опытной любовницей, потому что ее мать заключала с мужчинами сделки; да и теперь у нее было сразу два любовника – Бельгард и Лонгвиль. Оба питали к ней нежные чувства, а она любила и того, и другого и не могла решить, кого больше. Оба они были придворными, весьма галантными господами, их модные одежды всегда были надушены, кожа пахла свежестью. Габриэла не могла не признать, что к королю влечения не испытывает, хотя этого и можно было ожидать.
Глядя правде в глаза, она говорила себе, что король ее не привлекает, потому что она горячо любит Бельгарда. Лонгвиля Габриэла тоже любила и не сомневалась, что если бы не ее чувственность, то уже решилась бы связать свою жизнь с одним из этих господ и была бы счастлива.
– Ты довольна своей жизнью в замке с сестрой? – спросил ее Генрих.
Она ответила, что довольна.
– Негоже прятать здесь такую красоту.
– Меня часто навещают, – сказала она. – И те, чье внимание я ценю.
– Не хочешь ли ты сказать, что у тебя уже есть любовник?
Габриэла широко раскрыла голубые глаза:
– Разве месье Бельгард не говорил вашему величеству, что мы собираемся пожениться? Мой отец дал согласие на наш брак, и я не вижу, что могло бы этому помешать.
– Я могу, – заявил король.
– Ваше величество?
– Бельгард достойный господин, но не настолько, чтобы быть достойным тебя, очаровательная Габриэла.
– На мой взгляд, он этого вполне достоин, – возразила она. И решительно направилась к замку.
Король почувствовал разочарование. Эта женщина не испытывала перед ним никакого благоговейного страха и отнюдь не была стеснительной юной девственницей. Раздосадованный, он, однако, не собирался сдаваться, просто за Габриэлу придется побороться. Что ж, Генрих знал, что делать, а когда он добьется своего, победа будет только слаще. Так же и с Парижем. Когда король сможет назвать его своим городом, то будет любить сильнее всех тех, в чьи руки он попадал без всякого труда.
Уезжая из Кевра, Генрих сказал Бельгарду:
– Ты был прав, Сухой Лист. Габриэла д'Эстре на самом деле красивейшая женщина Франции. Она достойна любви короля.
Сердце молодого человека обдало холодком, но, глянув на скачущего с ним рядом хорошо повидавшего жизнь мужчину и вспомнив свое отражение в зеркале, которым он любовался утром, немного успокоился. Ему – тридцать, королю – тридцать восемь. Он элегантен и красив, а король – едва ли. Габриэла влюблена в него, и, в отличие от своей матери, она не продажная женщина. Бельгард полагал, что Габриэле он подходит больше короля Франции.
– Сир, она – самое ценное, что есть на земле, – отозвался он. – Но эта женщина отдаст свою благосклонность только тому, к кому лежит ее сердце.
– В следующий раз, и это будет скоро, я поеду в Кевр один.
Бельгард промолчал.
– Ты улыбаешься, Сухой Лист? Думаешь, мне не удастся ее у тебя отбить?
– Именно это, сир, я и хочу сказать. Я ее хорошо знаю. Решать ей.
А в замке Диана наскакивала на сестру, которая не поняла важности случившегося.
– Он готов хоть сейчас сделать тебя своей любовницей, а ты сидишь сложа руки и киснешь.
– У меня уже есть любовник.
– Два, если говорить точно, – парировала Диана, – потому что ты неверна Бельгарду.
– Я всегда ему верна, если он поблизости. Диана рассмеялась:
– И так же верна Лонгвилю, когда он поблизости. Ты – сама благовоспитанность, сестричка. Но сейчас… Это же король!
– Он мне не по душе.
– Не по душе? Не по душе король? Ты что, с ума сошла, девочка?
– Сумасшествие не любить мужчину, который не моется?
Диана почти истерически рассмеялась:
– Дура! Если король Франции не моется – значит, это модно.
– Мне такое никогда не будет нравиться.
– Тебе надо получше его узнать, и он тебе понравится. Я видела огонь в его глазах, и всем известно, что он человек, который умеет добиваться своего.
– Женщины – не королевства.
– И что с того? Их одолеть еще легче. Исходя из этого, не сомневаюсь, ты станешь его любовницей не далее как через неделю.
– Не стану.
– Дура! Неужели упустишь такую сказочную возможность ради своих надушенных красавчиков?
– Не вижу тут никакой сказочной возможности.
– Если бы твоя мать была здесь…
– Ее нет, и хорошо, что мы сами собой распоряжаемся.
– Но ты не вправе так вызывающе вести себя с королем, моя очаровательная сестричка.
Генриху не удалось вскоре возобновить ухаживания за Габриэлой, как он планировал. Войска Лиги перешли в наступление, и ему пришлось идти в бой. Но он ее не забыл и устроил так, что Бельгард был столь же поглощен военными делами, как и он сам, а потому тоже не имел возможности навещать свою любовницу.
Бои переместились в Пикардию, и однажды Генрих вдруг понял, что находится всего в нескольких милях от Кевра. Однако, чтобы добраться до замка, надо было проехать по территории, находящейся в руках лигеров, а для него это означало почти неминуемый плен.
Но он жаждал увидеть Габриэлу, о которой постоянно думал. Более того, ему хотелось произвести на нее хорошее впечатление, поэтому старался что-то придумать, чтобы ее увидеть.
Габриэла была у себя в спальне. Сгущались сумерки, мерцали свечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
– Мои дорогие дамы, – сказал Бельгард, – его величество проскакали со мной несколько миль. Король нуждается в отдыхе.
– Я распоряжусь, чтобы приготовили обед, – отозвалась Габриэла и повернулась, чтобы уйти, но король поймал ее за руку и задержал.
– Мне бы хотелось, чтобы ты осталась и поговорила со мной.
– Но ваше величество голодны… – Она повернулась к сестре. – Диана…
– Я посмотрю, чтобы приготовили обед, – откликнулась та, и король не стал ее удерживать.
– Возможно, ваше величество захочет посмотреть сад, – предложил Бельгард.
– Пожалуй, – согласился Генрих, – если мне составит компанию мадемуазель Габриэла.
– Что ж, я вас провожу, – весело воскликнул Бельгард.
Генрих улыбнулся ему:
– А ты не забыл о мадемуазель Диане? Не поболтать ли тебе с ней, пока мы будем гулять по саду?
Бельгард стоял и смотрел, как они выходили в сад.
Как он мог сделать такую глупость?! Познакомить самую красивую женщину Франции с самым большим распутником страны – королем!
Габриэла понимала, что случилось. Король Франции влюбился в нее и с наивностью, которая могла показаться забавной, если бы не была столь опасной, ждал, что она ответит ему взаимностью.
Во время прогулки по саду он намекнул, что навестит ее еще и в следующий раз приедет один.
Генрих страстно целовал ее руки, искал губы, но, если полагал, что она, имея других любовников, легко отдастся ему, то глубоко ошибался. Габриэла была уже опытной любовницей, потому что ее мать заключала с мужчинами сделки; да и теперь у нее было сразу два любовника – Бельгард и Лонгвиль. Оба питали к ней нежные чувства, а она любила и того, и другого и не могла решить, кого больше. Оба они были придворными, весьма галантными господами, их модные одежды всегда были надушены, кожа пахла свежестью. Габриэла не могла не признать, что к королю влечения не испытывает, хотя этого и можно было ожидать.
Глядя правде в глаза, она говорила себе, что король ее не привлекает, потому что она горячо любит Бельгарда. Лонгвиля Габриэла тоже любила и не сомневалась, что если бы не ее чувственность, то уже решилась бы связать свою жизнь с одним из этих господ и была бы счастлива.
– Ты довольна своей жизнью в замке с сестрой? – спросил ее Генрих.
Она ответила, что довольна.
– Негоже прятать здесь такую красоту.
– Меня часто навещают, – сказала она. – И те, чье внимание я ценю.
– Не хочешь ли ты сказать, что у тебя уже есть любовник?
Габриэла широко раскрыла голубые глаза:
– Разве месье Бельгард не говорил вашему величеству, что мы собираемся пожениться? Мой отец дал согласие на наш брак, и я не вижу, что могло бы этому помешать.
– Я могу, – заявил король.
– Ваше величество?
– Бельгард достойный господин, но не настолько, чтобы быть достойным тебя, очаровательная Габриэла.
– На мой взгляд, он этого вполне достоин, – возразила она. И решительно направилась к замку.
Король почувствовал разочарование. Эта женщина не испытывала перед ним никакого благоговейного страха и отнюдь не была стеснительной юной девственницей. Раздосадованный, он, однако, не собирался сдаваться, просто за Габриэлу придется побороться. Что ж, Генрих знал, что делать, а когда он добьется своего, победа будет только слаще. Так же и с Парижем. Когда король сможет назвать его своим городом, то будет любить сильнее всех тех, в чьи руки он попадал без всякого труда.
Уезжая из Кевра, Генрих сказал Бельгарду:
– Ты был прав, Сухой Лист. Габриэла д'Эстре на самом деле красивейшая женщина Франции. Она достойна любви короля.
Сердце молодого человека обдало холодком, но, глянув на скачущего с ним рядом хорошо повидавшего жизнь мужчину и вспомнив свое отражение в зеркале, которым он любовался утром, немного успокоился. Ему – тридцать, королю – тридцать восемь. Он элегантен и красив, а король – едва ли. Габриэла влюблена в него, и, в отличие от своей матери, она не продажная женщина. Бельгард полагал, что Габриэле он подходит больше короля Франции.
– Сир, она – самое ценное, что есть на земле, – отозвался он. – Но эта женщина отдаст свою благосклонность только тому, к кому лежит ее сердце.
– В следующий раз, и это будет скоро, я поеду в Кевр один.
Бельгард промолчал.
– Ты улыбаешься, Сухой Лист? Думаешь, мне не удастся ее у тебя отбить?
– Именно это, сир, я и хочу сказать. Я ее хорошо знаю. Решать ей.
А в замке Диана наскакивала на сестру, которая не поняла важности случившегося.
– Он готов хоть сейчас сделать тебя своей любовницей, а ты сидишь сложа руки и киснешь.
– У меня уже есть любовник.
– Два, если говорить точно, – парировала Диана, – потому что ты неверна Бельгарду.
– Я всегда ему верна, если он поблизости. Диана рассмеялась:
– И так же верна Лонгвилю, когда он поблизости. Ты – сама благовоспитанность, сестричка. Но сейчас… Это же король!
– Он мне не по душе.
– Не по душе? Не по душе король? Ты что, с ума сошла, девочка?
– Сумасшествие не любить мужчину, который не моется?
Диана почти истерически рассмеялась:
– Дура! Если король Франции не моется – значит, это модно.
– Мне такое никогда не будет нравиться.
– Тебе надо получше его узнать, и он тебе понравится. Я видела огонь в его глазах, и всем известно, что он человек, который умеет добиваться своего.
– Женщины – не королевства.
– И что с того? Их одолеть еще легче. Исходя из этого, не сомневаюсь, ты станешь его любовницей не далее как через неделю.
– Не стану.
– Дура! Неужели упустишь такую сказочную возможность ради своих надушенных красавчиков?
– Не вижу тут никакой сказочной возможности.
– Если бы твоя мать была здесь…
– Ее нет, и хорошо, что мы сами собой распоряжаемся.
– Но ты не вправе так вызывающе вести себя с королем, моя очаровательная сестричка.
Генриху не удалось вскоре возобновить ухаживания за Габриэлой, как он планировал. Войска Лиги перешли в наступление, и ему пришлось идти в бой. Но он ее не забыл и устроил так, что Бельгард был столь же поглощен военными делами, как и он сам, а потому тоже не имел возможности навещать свою любовницу.
Бои переместились в Пикардию, и однажды Генрих вдруг понял, что находится всего в нескольких милях от Кевра. Однако, чтобы добраться до замка, надо было проехать по территории, находящейся в руках лигеров, а для него это означало почти неминуемый плен.
Но он жаждал увидеть Габриэлу, о которой постоянно думал. Более того, ему хотелось произвести на нее хорошее впечатление, поэтому старался что-то придумать, чтобы ее увидеть.
Габриэла была у себя в спальне. Сгущались сумерки, мерцали свечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108