«Погода там была отвратительная. Французские военные приняли меня очень сердечно». Они обступили кольцом молодую летчицу, которая выглядела еще моложе своих лет: «С виду почти ребенок».
– Не будем терять времени. Через два часа я вылетаю.
– Теперь, среди ночи? Но это же безумие!
– Никакого безумия. Смените свечи и масло, и я лечу.
Взлет не был легким. Маленький самолет, с трудом оторвавшись от покрытой лужами взлетной дорожки, покружился как бы в нерешительности над самыми верхушками деревьев и затем стремительно повернул к морю.
«И тут мне стало страшно. Ведь я всегда представляла себе, что буду вылетать в чудесную звездную ночь. Я даже думала, что Южный крест имеет форму креста». Ночь была далеко не чудесной, на небе ни одной звезды, а в нескольких кабельтовых от берега ее настиг дождь. Надвигалась черная туча, дождь все усиливался, и от грозовых разрядов бешено металась стрелка компаса. После бури наступило затишье, а через час снова буря. Одни только маленькие руки Джин да еще неукротимая воля ее молодости удерживали машину среди разбушевавшихся стихий. Через 13 часов 15 минут после взлета она сделала посадку в Натале. Когда механики аэродрома подбежали к ней, она уже спрыгнула на землю. Было слышно, что она поет. Джин похлопала по кабине самолета:
– Славная моя лошадка! Мой конек!
Первая женщина, перелетевшая одна через Южную Атлантику, побила все мужские рекорды, в том числе и рекорд Джима Моллисона, установленный всего два года назад. 30 декабря 1930 года француженка Мариза Бастье, тоже летевшая одна, довела этот рекорд до 12 часов 5 минут. После этого руководители международных аэроклубов решили спрятать свои хронометры и больше не регистрировать рекордных перелетов через Северную или Южную Атлантику. Нужны уже были не рекорды, а регулярная связь. Над океаном, больше всего изученным и освоенным, больше всего изборожденным различными кораблями, будет проложена и самая густая в мире сеть воздушных трасс. Ведь это водное пространство продолжает играть важную роль в жизни человечества.
ВЕЛИКАЯ АРМИЯ ПОГИБШИХ НА МОРЕ
Поражают цифры. Еще и в наши дни на борту спасательных лодок умирает ежегодно около 30 тысяч человек – и это не считая тех, кто исчезает бесследно во время настоящих кораблекрушений. По крайней мере такие цифры были получены за одно только десятилетие. Статистика жертв существует, вероятно, не для всех океанов, но Атлантика с ее самым оживленным судоходством занимает в ней, несомненно, очень видное место.
Самое давнее кораблекрушение, о котором упоминали летописи французского морского флота, относится к 1119 году. Погибло со всей своей командой судно «Белый корабль».
Что же касается свидетельств спасшихся, они только с XVIII века становятся достаточно подробны, чтобы по ним можно было воссоздать картину бедствия. Но те, что дошли до нас, начиная с этого времени, в большинстве своем весьма драматичны. Вспомним несколько случаев. Страх, голод, жажда и сменявшее надежду отчаянье были их общим знаменателем.
Капитан Филипп Антэн подробно рассказал о трагедии «Бетси», шлюпа (одномачтовый парусник с одним кливером) грузоподъемностью 80 тонн. Командование им он принял на Барбадосе, владении англичан в Антильском архипелаге. 1 августа 1756 года «Бетси» вышла в Суринам, Нидерландскую Гвиану, с разнообразным и довольно тяжелым грузом, включавшим лошадей. На судне было тринадцать человек моряков и пассажиров.
Ночью 4 августа поднялся ветер и, как часто бывает в тех краях, очень быстро набрал силу. Маленький перегруженный парусник понесло на подводные скалы. Он перевернулся, увлекая за собой шлюпку, и девять человек, спавшие в своих гамаках, сразу утонули. Спастись удалось только капитану, его помощнику Уильямсу и двум матросам. Они держались за обломки корабля и «взывали к небу». Лошади пытались плыть, но каждая волна отбрасывала их на рифы, и они разбивались с печальным ржанием. Более проворная собака капитана держалась на поверхности, барахтаясь среди гибнущих животных.
Наступил рассвет. Оставшиеся в живых моряки увидели в воде перевернутую вверх килем лодку, отделившуюся от шлюпа. Им удалось перевернуть ее, и все четверо, прихватив и собаку, забрались внутрь лодки. Выуженный из воды обломок рангоутного дерева служил кормовым веслом. Матрос Джон Каммингс отодрал ножом несколько досок из обшивки лодки, немного обстругал их, чтобы соорудить мачту и рей. Его рубашка и штаны превратились в маленький импровизированный парус, все-таки лучше, чем ничего.
Неподалеку от них проплыл деревянный ящик, они знали, что в нем продукты и бутылки с лимонадом, но, увы, маленькая шлюпка не могла угнаться за ним. Становилось совсем светло. В первых лучах солнца на волнах заиграли золотистые шарики: луковицы. Морякам удалось выловить их тринадцать штук. До ближайшего берега было по меньшей мере 50 миль.
На другой день ели лук, жажду утолить было нечем. Солнце сожгло им кожу до волдырей. На третий день жажда стала невыносимой.
– Убьем собаку, – предложил Каммингс.
В глазах бедного животного до последней минуты светилось доверие. Люди, не смутившись, выпили кровь. На четвертый день ветер посвежел снова и лодка едва не перевернулась. Около полудня Уильямс воскликнул:
– Шлюп! Шлюп! Вон там шлюп!
Вскоре парусник был уже так близко, что Антэн опознал его: он шел с Барбадоса и командовал им его друг капитан Саути. Каммингс и другой матрос, Симпсон, уже различали фигуры своих приятелей среди работавших на палубе людей. Все четверо радостно махали руками. Но маленькую лодку, видимо, трудно было заметить среди волн, в отблесках солнца. Шлюп удалялся.
– Нас карает небо, – сказал Каммингс.
Ему припомнились глаза собаки, нежные, потом умоляющие, и он отвернулся от своих товарищей, жующих мясо бедного животного, сдобренное кружками лука.
На следующий день испортившиеся остатки мяса пришлось выбросить. К ночи собрался дождь. Все четверо ловили открытым ртом первые за все это время капли пресной воды. Они пробовали собрать ее, выжимая свой импровизированный парус, но он пропитался солью, и вода казалась еще солонее, чем в море. Матросы все же стали пить ее, сначала понемногу, потом с жадностью. У них начался бред, и через два дня оба умерли. Продержись они еще несколько часов, надежда, быть может, подкрепила бы их: впереди показалась земля.
Капитан Антэн и его помощник Уильямс собрали последние силы, чтобы довести лодку до берега. Это был остров Тобаго. Населявшие его карибы пришли им на помощь. Девять дней провели они в море, и теперь островитяне выхаживали их несколько недель, прежде чем капитан смог вернуться к себе на родину, в Англию. Там он и написал свой рассказ о кораблекрушении, заключив его словами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Не будем терять времени. Через два часа я вылетаю.
– Теперь, среди ночи? Но это же безумие!
– Никакого безумия. Смените свечи и масло, и я лечу.
Взлет не был легким. Маленький самолет, с трудом оторвавшись от покрытой лужами взлетной дорожки, покружился как бы в нерешительности над самыми верхушками деревьев и затем стремительно повернул к морю.
«И тут мне стало страшно. Ведь я всегда представляла себе, что буду вылетать в чудесную звездную ночь. Я даже думала, что Южный крест имеет форму креста». Ночь была далеко не чудесной, на небе ни одной звезды, а в нескольких кабельтовых от берега ее настиг дождь. Надвигалась черная туча, дождь все усиливался, и от грозовых разрядов бешено металась стрелка компаса. После бури наступило затишье, а через час снова буря. Одни только маленькие руки Джин да еще неукротимая воля ее молодости удерживали машину среди разбушевавшихся стихий. Через 13 часов 15 минут после взлета она сделала посадку в Натале. Когда механики аэродрома подбежали к ней, она уже спрыгнула на землю. Было слышно, что она поет. Джин похлопала по кабине самолета:
– Славная моя лошадка! Мой конек!
Первая женщина, перелетевшая одна через Южную Атлантику, побила все мужские рекорды, в том числе и рекорд Джима Моллисона, установленный всего два года назад. 30 декабря 1930 года француженка Мариза Бастье, тоже летевшая одна, довела этот рекорд до 12 часов 5 минут. После этого руководители международных аэроклубов решили спрятать свои хронометры и больше не регистрировать рекордных перелетов через Северную или Южную Атлантику. Нужны уже были не рекорды, а регулярная связь. Над океаном, больше всего изученным и освоенным, больше всего изборожденным различными кораблями, будет проложена и самая густая в мире сеть воздушных трасс. Ведь это водное пространство продолжает играть важную роль в жизни человечества.
ВЕЛИКАЯ АРМИЯ ПОГИБШИХ НА МОРЕ
Поражают цифры. Еще и в наши дни на борту спасательных лодок умирает ежегодно около 30 тысяч человек – и это не считая тех, кто исчезает бесследно во время настоящих кораблекрушений. По крайней мере такие цифры были получены за одно только десятилетие. Статистика жертв существует, вероятно, не для всех океанов, но Атлантика с ее самым оживленным судоходством занимает в ней, несомненно, очень видное место.
Самое давнее кораблекрушение, о котором упоминали летописи французского морского флота, относится к 1119 году. Погибло со всей своей командой судно «Белый корабль».
Что же касается свидетельств спасшихся, они только с XVIII века становятся достаточно подробны, чтобы по ним можно было воссоздать картину бедствия. Но те, что дошли до нас, начиная с этого времени, в большинстве своем весьма драматичны. Вспомним несколько случаев. Страх, голод, жажда и сменявшее надежду отчаянье были их общим знаменателем.
Капитан Филипп Антэн подробно рассказал о трагедии «Бетси», шлюпа (одномачтовый парусник с одним кливером) грузоподъемностью 80 тонн. Командование им он принял на Барбадосе, владении англичан в Антильском архипелаге. 1 августа 1756 года «Бетси» вышла в Суринам, Нидерландскую Гвиану, с разнообразным и довольно тяжелым грузом, включавшим лошадей. На судне было тринадцать человек моряков и пассажиров.
Ночью 4 августа поднялся ветер и, как часто бывает в тех краях, очень быстро набрал силу. Маленький перегруженный парусник понесло на подводные скалы. Он перевернулся, увлекая за собой шлюпку, и девять человек, спавшие в своих гамаках, сразу утонули. Спастись удалось только капитану, его помощнику Уильямсу и двум матросам. Они держались за обломки корабля и «взывали к небу». Лошади пытались плыть, но каждая волна отбрасывала их на рифы, и они разбивались с печальным ржанием. Более проворная собака капитана держалась на поверхности, барахтаясь среди гибнущих животных.
Наступил рассвет. Оставшиеся в живых моряки увидели в воде перевернутую вверх килем лодку, отделившуюся от шлюпа. Им удалось перевернуть ее, и все четверо, прихватив и собаку, забрались внутрь лодки. Выуженный из воды обломок рангоутного дерева служил кормовым веслом. Матрос Джон Каммингс отодрал ножом несколько досок из обшивки лодки, немного обстругал их, чтобы соорудить мачту и рей. Его рубашка и штаны превратились в маленький импровизированный парус, все-таки лучше, чем ничего.
Неподалеку от них проплыл деревянный ящик, они знали, что в нем продукты и бутылки с лимонадом, но, увы, маленькая шлюпка не могла угнаться за ним. Становилось совсем светло. В первых лучах солнца на волнах заиграли золотистые шарики: луковицы. Морякам удалось выловить их тринадцать штук. До ближайшего берега было по меньшей мере 50 миль.
На другой день ели лук, жажду утолить было нечем. Солнце сожгло им кожу до волдырей. На третий день жажда стала невыносимой.
– Убьем собаку, – предложил Каммингс.
В глазах бедного животного до последней минуты светилось доверие. Люди, не смутившись, выпили кровь. На четвертый день ветер посвежел снова и лодка едва не перевернулась. Около полудня Уильямс воскликнул:
– Шлюп! Шлюп! Вон там шлюп!
Вскоре парусник был уже так близко, что Антэн опознал его: он шел с Барбадоса и командовал им его друг капитан Саути. Каммингс и другой матрос, Симпсон, уже различали фигуры своих приятелей среди работавших на палубе людей. Все четверо радостно махали руками. Но маленькую лодку, видимо, трудно было заметить среди волн, в отблесках солнца. Шлюп удалялся.
– Нас карает небо, – сказал Каммингс.
Ему припомнились глаза собаки, нежные, потом умоляющие, и он отвернулся от своих товарищей, жующих мясо бедного животного, сдобренное кружками лука.
На следующий день испортившиеся остатки мяса пришлось выбросить. К ночи собрался дождь. Все четверо ловили открытым ртом первые за все это время капли пресной воды. Они пробовали собрать ее, выжимая свой импровизированный парус, но он пропитался солью, и вода казалась еще солонее, чем в море. Матросы все же стали пить ее, сначала понемногу, потом с жадностью. У них начался бред, и через два дня оба умерли. Продержись они еще несколько часов, надежда, быть может, подкрепила бы их: впереди показалась земля.
Капитан Антэн и его помощник Уильямс собрали последние силы, чтобы довести лодку до берега. Это был остров Тобаго. Населявшие его карибы пришли им на помощь. Девять дней провели они в море, и теперь островитяне выхаживали их несколько недель, прежде чем капитан смог вернуться к себе на родину, в Англию. Там он и написал свой рассказ о кораблекрушении, заключив его словами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74