Едва ли надо говорить, что эпидемии производили опустошения на этих плавучих каторгах. Особенно страшила судовладельцев и капитанов оспа. Больных пытались изолировать, поили их иногда «особой микстурой с настойкой опия», которая в основном давала им спокойно умереть. Трупы без всякого обряда выбрасывались за борт. Эпидемии принимали порой характер странный, почти бредовый.
6 апреля 1819 года французский бриг из Гавра «Скиталец» покинул Бонни на западном побережье Африки. На борту его было сто шестьдесят невольников и двадцать два человека команды. Через две недели, вблизи экватора, корабельный лекарь заметил, что у некоторых негров очень красные, налитые кровью глаза и они жалуются на сильную боль. Через несколько дней этот недуг распространился среди всех невольников.
– Это происходит оттого, – сказал лекарь капитану, – что негры очень скучены и получают недостаточно питьевой воды.
Уже несколько дней на человека давали по полстакана воды в день.
Эту порцию немного увеличили, когда прошли спасительные дожди.
Капитан согласился также, чтобы негры подольше были на палубе, но многие уже так страдали, что сами выбрасывались за борт. В последующие дни некоторые из них совсем ослепли. А так как они к тому же сильно страдали от дизентерии, капитан, опасаясь распространения заразы, приказал выбросить их в море.
Через несколько дней матрос, спавший недалеко от люка, ведущего в трюм, почувствовал сильную боль в глазах и вскоре почти ослеп. За ним заболел еще один молодой матрос, потом капитан и другие матросы. Ужас охватил команду.
– Скоро мы все потеряем зрение, и негры нас перережут.
Тревога достигла предела, когда мимо них, на расстоянии слышимости, очень медленно с плохо поставленными парусами прошел корабль, на палубе которого видны были только лежавшие люди. Один из них поднялся и крикнул на испанском языке:
– Это «Леон» из порта Кадиса. Мы почти все ослепли, и никто не может управлять кораблем. Просим помощи.
Команда «Скитальца» сама была в слишком плохом состоянии, чтобы оказывать помощь, к тому же вид этого похожего на призрак корабля ни у кого не вызывал желания приблизиться к нему. Испанский матрос еще раз повторил просьбу, но ему не ответили. «Леон» продолжал медленно удаляться и больше о нем никто никогда не слышал.
21 июня 1819 года «Скиталец» достиг наконец Гваделупы. Вся команда сильно страдала от боли в глазах, но полностью зрение никто не потерял. В судовом журнале было записано, что трупы (?) тридцати девяти негров были сброшены в море. Двенадцать невольников ослепли на один глаз, у четырнадцати осталось бельмо на роговице. Что это была за болезнь, установить так и не удалось.
Кончается все, и плохое тоже. Борьба за отмену рабства и экономическое развитие нового континента взяли верх над силами, заинтересованными в работорговле. Но за кораблями, возившими «эбеновое дерево», остался страшный след: негритянские революционеры в Соединенных Штатах предъявляли иск той Африке, откуда были вырваны их предки, – ужасному сообщничеству черных царьков.
– Можете мне поверить, я сам видел его и даже на близком расстоянии. Мы находились милях в двадцати от Мальвинских островов и шли на юг, чтобы обогнуть мыс Горн. Я стоял у шлюпбалки левого борта во время вахты с четырех до восьми. Ветер свежел от часа к часу, по темному морю пробегали барашки. Свет луны в ее последней четверти сливался со светом зари, но временами все затягивалось тучами. Там был просвет, и вдруг, повернув немного голову к корме, я увидел «Летучего голландца». Он шел на всех парусах тем же галсом, что и мы, только гораздо быстрее, как будто и впрямь летел. Он проплыл довольно близко от нас, так что я мог видеть матросов на палубе. Они стояли неподвижно, держась за брасы правого борта, как будто собирались маневрировать ими, и смотрели в мою сторону. Вслед за тем со мной поравнялся полуют: никого за штурвалом. Я застыл, словно парализованный, и страх сковал меня еще сильней, когда я услышал жалобный крик, вырвавшийся из уст неподвижных матросов. Это не были внятные слова, а что-то вроде печального вздоха. Встряхнувшись, я поспешил на корму, чтобы доложить обо всем вахтенному офицеру, но, когда я дошел до него, призрачный корабль исчез, словно растворился в синеватом свете. Я ничего не сказал ни офицеру, ни своим товарищам, когда возвратился в кубрик после окончания вахты. Я знал, что лучше молчать. Они бы не стали меня слушать...
Таково было поверие: тот, кто увидел призрачный корабль, умрет в ближайшие дни.
Исторически достоверного «Летучего голландца» и других кораблей-призраков не существует или, вернее, их целая сотня, тысяча. Призрачный корабль, который видели десятки тысяч моряков, был трехмачтовым барком, трехмачтовой шхуной, бригом, совсем маленьким шлюпом. Иногда оно плыло на всех парусах, иногда с убранными парусами и все же летело с неменьшей скоростью по морю, всегда изменчивому и неизменному.
Легендарная история «Летучего голландца» сравнительно ясна. Имя его капитана – Фокке, но иногда Вандерлевен или Вандерстатен. Пьяница, распутник и такой богохульник, что его брань возмущала даже матросов. Однажды недалеко от мыса Горн, когда из-за встречных ветров он посылал проклятия небу, на палубе вдруг появилась светящаяся белая фигура, грозя ему наказанием Божьим.
– Плевал я на Бога!
Тогда белый гость изрек: «Летучий голландец» обречен на веки вечные плавать вокруг земного шара с капитаном и матросами на борту, которые будут постепенно дряхлеть и никогда больше не изведают вкуса – это высшая кара – ни пива, ни табака.
Ни одна легенда не возникает на пустом месте. Легенды о кораблях-призраках были созданы, поддерживались и оживлялись на протяжении столетий реальными фактами. Действительно, бывали случаи, когда парусники долгое время носились по морю без команды, целиком вымершей или исчезнувшей по разным причинам, явным или загадочным: эпидемии, бегство после мятежа, всеобщая резня, или же просто во время очень сильного шторма, когда все люди работают на палубе, океан своей могучей и жестокой дланью смахивал их всех разом. Тайна некоторых точно опознанных кораблей, обнаруженных в открытом море без единого человека на борту, остается до сих пор неразгаданной. И самая знаменитая среди них тайна корабля «Мари-Селест».
В пятницу 13 декабря 1872 года два человека в фуражках офицеров торгового флота вошли утром в кабинет командира порта Гибралтара.
– Мое имя Муерхаус, – сказал один из них, тот, что был повыше ростом. – Я капитан американского судна «Деи Грация», которое вчера вечером прибыло в порт. А это мой помощник Оливье Дево. Я пришел вам доложить, при каких обстоятельствах мне пришлось спасти бриг «Мари-Селест», на котором не оказалось команды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74