Чтобы мог дотронуться до самых интимных мест, которые она так тщательно пыталась скрыть?
Господи, что он наделал? Только бы она не догадалась о его тайных желаниях. Он сделает все, чтобы этого не случилось.
Уильям Аттик пришпорил лошадь навстречу ветру. Проклятие, он с самого начала подозревал, что от этой ирландки будут неприятности, однако не предполагал, что дело зайдет так далеко.
Настолько далеко, чтобы поколебать лояльность кузена по отношению к нему. Чтобы отвлечь внимание Данте от блестящих изобретений, которые были страстью этого дворянина, с тех пор как он покинул Остен-Парк.
Это была опасность, которую Аттик не предусмотрел. С этой опасностью нужно разобраться сразу. Он не допустит, чтобы Данте изменил к нему отношение и чтобы ирландка совала нос не в свое дело.
Она завоевала благосклонность Данте. Не стоит говорить, к чему это может привести.
Он должен сделать так, чтобы Ханна Грейстон и мальчик покинули Рейвенскар как можно скорее.
Он сделал все, чтобы оградить Данте от внешних влияний. Даже не дал ему возможности восстановить отношения с семьей. Разрыв длился уже много лет. А уж с ирландкой он справится без труда. Эту женщину даже хорошенькой не назовешь!
Но между хозяином и Ханной Грейстон что-то назревает.
Это необходимо немедленно прекратить.
Губы управляющего сложились в мрачную улыбку. Если кто и мог их разлучить, так это он.
Уильям всегда жил своим умом, с того самого дня, как его родители умерли, не оставив единственному сыну ни пенни.
Аттику было восемнадцать, когда он понял, что не может позволить себе роскошь бездельничать в доме состоятельного деда, как это делали его родители. И он более чем успешно возмещал ущерб, нанесенный мезальянсом матери, когда в поместье приехала Энн Остен Данте с семьей...
Аттик отогнал воспоминания и горечь. Что Бог ни делает, все к лучшему. Он рано понял, что у каждого есть своя слабость, и со временем научился их обнаруживать, используя на благо себе и Остену Данте. Однако никогда не рассказывал об этом кузену.
И теперь Аттик снова воспользуется этой своей способностью на пользу хозяину. Он должен найти подходящее оружие. И тогда сможет выкинуть Ханну Грейстон из жизни Данте раз и навсегда. После чего все вернется на круги своя.
* * *
Данте проснулся с таким ощущением, будто его переехала телега Энока Дигвида.
Ханна снова, в который уже раз, удивила его.
Он провел кончиками пальцев по тяжелым векам, пытаясь стереть ощущения вчерашнего дня – брошенное в него платье, Ханну, трепещущую от справедливого негодования. Вместо того чтобы сделать ей приятный сюрприз, он поставил ее в унизительное положение шлюхи хозяина Рейвенскара. И теперь все слуги насмехались над ней.
Они не знали, что за все свои двадцать восемь лет Остен Данте никогда не имел любовницы и спал с женщинами, лишь когда становилось невмоготу. У него никогда не хватало смелости подпустить женщину к сердцу, пока острая на язык ирландка с красивыми глазами и пышными темно-рыжими волосами не вторглась в его замкнутый мир.
Самым удивительным было то, насколько глубоко его задело недоверие Ханны. Пора бы ему привыкнуть, что он обманывал ожидания людей и разочаровывал их. Он думал, что стал невосприимчивым к этому, особенно когда общался с отцом.
Тяжело было думать, что он все еще восприимчив к боли. Что не желает снять маску и стать самим собой.
Больше всего ему хотелось сесть на Огнеборца и поскакать навстречу солнцу. Но сегодня у него не было такой возможности.
Лакей, который приводил его по утрам в порядок, обычно медлительный, сегодня справился со своими обязанностями в мгновение ока.
Данте собирался пройти в кабинет и ненадолго уединиться там.
Нужно сделать все, чтобы Ханна Грейстон не догадалась о его чувствах. Она не должна узнать, что ей удалось ранить его так, как раньше это мог сделать лишь отец. Она не должна знать, что он впустил ее в свое сердце.
Пусть его назовут трусом, но сегодня утром он не хочет с ней встречаться. Может быть, навестить кого-нибудь из арендаторов? Для этого ему потребуется преодолеть большое расстояние. Он поедет один, и у него будет достаточно времени для размышлений. Если только...
Он увидел щенка, промчавшегося по коридору, за ним бежал златокудрый мальчик. Ну конечно! Пип – прекрасное решение! Мальчик может болтать о щенке без умолку. И отвлечет Остена от мрачных мыслей.
– Пип! – позвал Данте.
Мальчик робко выглянул из-за угла, прижимая к себе Лиззи.
– Простите, сэр. Я постараюсь вести себя потише. Раньше это было просто, а сейчас гораздо сложнее.
По крайней мере хоть этому можно порадоваться – ребенок прербражался на глазах.
– Я не хочу, чтобы ты вел себя тихо, малыш. На самом деле сегодня мне самому не нравится тишина. Именно поэтому хотелось бы знать, не хочешь ли ты присоединиться ко мне в поездке по землям Рейвенскара?
– Вы взяли бы меня... – Пип осекся и приуныл. – Я не могу, сэр, прошу прощения. Я боюсь ездить верхом.
– Мы могли бы поехать в фаэтоне.
– Фаэтон? – обрадовался Пип.
Данте вздрогнул, услышав звук, который донесся с лестницы. Он сразу догадался, кто там стоит, еще до того, как Пип закричал:
– Нанна! Меня берут на прогулку в фаэтоне! Будет именно так, как ты говорила, когда я очень устал от ходьбы.
Пип сжал Данте руку, и Остен осознал, как дорого ему импульсивное прикосновение мальчика.
– Мимо нас тогда проехал человек в фаэтоне, и Нанна сказала, что я должен представить себе, будто фаэтон волшебный, запряженный небесными лошадьми и может доставить нас куда угодно. В какое-нибудь красивое, веселое и безопасное место. Она сказала, что не ездила в фаэтоне с тех пор, как умер ее отец.
Мальчик устремил на Данте свои серо-зеленые глаза.
– А она не могла бы поехать с нами?
– Пип, нет! Я не думаю... – Щеки Ханны залились румянцем. – Уверена, что мистер Данте не хочет, чтобы я... присоединилась.
– Разумеется, хочет! Мистеру Данте ты тоже нравишься, не так ли, сэр?
Данте перевел взгляд с Пипа на Ханну.
Нужно во что бы то ни стало выбить из Пипа эту сумасшедшую идею. Найти какое-то логическое объяснение. Сказать, что сиденье в фаэтоне маленькое, трое на нем не поместятся, или что у Ханны есть срочная работа – переписать какое-нибудь его сочинение или пересчитать струны в фортепиано.
Должно быть, было совсем просто избежать этого «несчастья». Так почему же он кланяется Ханне?
– Я буду польщен, если вы к нам присоединитесь, мисс Грейстон. Конечно, я не могу похвастаться небесными лошадьми, лошади у меня земные, но хорошие.
Ханна готова была провалиться сквозь землю.
– Сэр, я...
«Давай, Ханна. Ты умная, так придумай, как нам выйти из этого положения».
Пип распрямил плечи и задрал подбородок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Господи, что он наделал? Только бы она не догадалась о его тайных желаниях. Он сделает все, чтобы этого не случилось.
Уильям Аттик пришпорил лошадь навстречу ветру. Проклятие, он с самого начала подозревал, что от этой ирландки будут неприятности, однако не предполагал, что дело зайдет так далеко.
Настолько далеко, чтобы поколебать лояльность кузена по отношению к нему. Чтобы отвлечь внимание Данте от блестящих изобретений, которые были страстью этого дворянина, с тех пор как он покинул Остен-Парк.
Это была опасность, которую Аттик не предусмотрел. С этой опасностью нужно разобраться сразу. Он не допустит, чтобы Данте изменил к нему отношение и чтобы ирландка совала нос не в свое дело.
Она завоевала благосклонность Данте. Не стоит говорить, к чему это может привести.
Он должен сделать так, чтобы Ханна Грейстон и мальчик покинули Рейвенскар как можно скорее.
Он сделал все, чтобы оградить Данте от внешних влияний. Даже не дал ему возможности восстановить отношения с семьей. Разрыв длился уже много лет. А уж с ирландкой он справится без труда. Эту женщину даже хорошенькой не назовешь!
Но между хозяином и Ханной Грейстон что-то назревает.
Это необходимо немедленно прекратить.
Губы управляющего сложились в мрачную улыбку. Если кто и мог их разлучить, так это он.
Уильям всегда жил своим умом, с того самого дня, как его родители умерли, не оставив единственному сыну ни пенни.
Аттику было восемнадцать, когда он понял, что не может позволить себе роскошь бездельничать в доме состоятельного деда, как это делали его родители. И он более чем успешно возмещал ущерб, нанесенный мезальянсом матери, когда в поместье приехала Энн Остен Данте с семьей...
Аттик отогнал воспоминания и горечь. Что Бог ни делает, все к лучшему. Он рано понял, что у каждого есть своя слабость, и со временем научился их обнаруживать, используя на благо себе и Остену Данте. Однако никогда не рассказывал об этом кузену.
И теперь Аттик снова воспользуется этой своей способностью на пользу хозяину. Он должен найти подходящее оружие. И тогда сможет выкинуть Ханну Грейстон из жизни Данте раз и навсегда. После чего все вернется на круги своя.
* * *
Данте проснулся с таким ощущением, будто его переехала телега Энока Дигвида.
Ханна снова, в который уже раз, удивила его.
Он провел кончиками пальцев по тяжелым векам, пытаясь стереть ощущения вчерашнего дня – брошенное в него платье, Ханну, трепещущую от справедливого негодования. Вместо того чтобы сделать ей приятный сюрприз, он поставил ее в унизительное положение шлюхи хозяина Рейвенскара. И теперь все слуги насмехались над ней.
Они не знали, что за все свои двадцать восемь лет Остен Данте никогда не имел любовницы и спал с женщинами, лишь когда становилось невмоготу. У него никогда не хватало смелости подпустить женщину к сердцу, пока острая на язык ирландка с красивыми глазами и пышными темно-рыжими волосами не вторглась в его замкнутый мир.
Самым удивительным было то, насколько глубоко его задело недоверие Ханны. Пора бы ему привыкнуть, что он обманывал ожидания людей и разочаровывал их. Он думал, что стал невосприимчивым к этому, особенно когда общался с отцом.
Тяжело было думать, что он все еще восприимчив к боли. Что не желает снять маску и стать самим собой.
Больше всего ему хотелось сесть на Огнеборца и поскакать навстречу солнцу. Но сегодня у него не было такой возможности.
Лакей, который приводил его по утрам в порядок, обычно медлительный, сегодня справился со своими обязанностями в мгновение ока.
Данте собирался пройти в кабинет и ненадолго уединиться там.
Нужно сделать все, чтобы Ханна Грейстон не догадалась о его чувствах. Она не должна узнать, что ей удалось ранить его так, как раньше это мог сделать лишь отец. Она не должна знать, что он впустил ее в свое сердце.
Пусть его назовут трусом, но сегодня утром он не хочет с ней встречаться. Может быть, навестить кого-нибудь из арендаторов? Для этого ему потребуется преодолеть большое расстояние. Он поедет один, и у него будет достаточно времени для размышлений. Если только...
Он увидел щенка, промчавшегося по коридору, за ним бежал златокудрый мальчик. Ну конечно! Пип – прекрасное решение! Мальчик может болтать о щенке без умолку. И отвлечет Остена от мрачных мыслей.
– Пип! – позвал Данте.
Мальчик робко выглянул из-за угла, прижимая к себе Лиззи.
– Простите, сэр. Я постараюсь вести себя потише. Раньше это было просто, а сейчас гораздо сложнее.
По крайней мере хоть этому можно порадоваться – ребенок прербражался на глазах.
– Я не хочу, чтобы ты вел себя тихо, малыш. На самом деле сегодня мне самому не нравится тишина. Именно поэтому хотелось бы знать, не хочешь ли ты присоединиться ко мне в поездке по землям Рейвенскара?
– Вы взяли бы меня... – Пип осекся и приуныл. – Я не могу, сэр, прошу прощения. Я боюсь ездить верхом.
– Мы могли бы поехать в фаэтоне.
– Фаэтон? – обрадовался Пип.
Данте вздрогнул, услышав звук, который донесся с лестницы. Он сразу догадался, кто там стоит, еще до того, как Пип закричал:
– Нанна! Меня берут на прогулку в фаэтоне! Будет именно так, как ты говорила, когда я очень устал от ходьбы.
Пип сжал Данте руку, и Остен осознал, как дорого ему импульсивное прикосновение мальчика.
– Мимо нас тогда проехал человек в фаэтоне, и Нанна сказала, что я должен представить себе, будто фаэтон волшебный, запряженный небесными лошадьми и может доставить нас куда угодно. В какое-нибудь красивое, веселое и безопасное место. Она сказала, что не ездила в фаэтоне с тех пор, как умер ее отец.
Мальчик устремил на Данте свои серо-зеленые глаза.
– А она не могла бы поехать с нами?
– Пип, нет! Я не думаю... – Щеки Ханны залились румянцем. – Уверена, что мистер Данте не хочет, чтобы я... присоединилась.
– Разумеется, хочет! Мистеру Данте ты тоже нравишься, не так ли, сэр?
Данте перевел взгляд с Пипа на Ханну.
Нужно во что бы то ни стало выбить из Пипа эту сумасшедшую идею. Найти какое-то логическое объяснение. Сказать, что сиденье в фаэтоне маленькое, трое на нем не поместятся, или что у Ханны есть срочная работа – переписать какое-нибудь его сочинение или пересчитать струны в фортепиано.
Должно быть, было совсем просто избежать этого «несчастья». Так почему же он кланяется Ханне?
– Я буду польщен, если вы к нам присоединитесь, мисс Грейстон. Конечно, я не могу похвастаться небесными лошадьми, лошади у меня земные, но хорошие.
Ханна готова была провалиться сквозь землю.
– Сэр, я...
«Давай, Ханна. Ты умная, так придумай, как нам выйти из этого положения».
Пип распрямил плечи и задрал подбородок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63