Ему казалось, что весь мир рушится, что под ним раскрывается черная бездонная пропасть… Его иллюзии разбились о непоколебимый, бесчувственный камень, от его мечты осталась только горечь во рту. Он не знал, сколько времени пролежал в этой позе, потерянный, сотрясаемый нервными спазмами, оказавшись добычей невероятного разочарования.
Шари не мог заставить себя вернуться в Исход. Он задыхался в границах города, ему не хватало воздуха и простора. Его мать, пытавшаяся добиться социального признания, хотела, чтобы он стал амфаном. Опорами общества, в которых Шари видел лишь скучный религиозный аспект, были сутулые плечи жрецов, хотя они ему казались лишь восковыми статуями, аскетическими и печальными. Люди со столь же сухими сердцами, как и кора кустарника. Они считали себя хранителями традиции, пророческих стансов, ритуальных песнопений, но давно уже превратились в пленников своей веры. Галаин Жабран… Почему он вложил в его голову лживые идеи? Он не имел на это права! Шари так испугался удушающей тюрьмы, к которой его предназначали, что был готов проглотить любую чушь, лишь бы избежать темницы! Он походил на глупых красноперых курин, жрущих все и вся, в том числе собственные яйца и собственных цыплят, когда их обуревает голод! Галаин Жабран, лжец, ты предал меня… Прирученный камень мог бы стать окном в бесконечность, мог бы стать абсолютным транспортом…
Ощущая тяжесть на сердце, мальчик встал, вытер лицо, вновь залитое слезами, полой набедренной повязки, убирая грязь, пыль и спекшуюся кровь. Потом с сожалением повернулся в сторону Исхода.
Возникший неизвестно откуда низкий голос внезапно прорвал тишину:
– Дитя, ты выбрал прекрасный камень! Самый красивый! А овладение красотой требует великого терпения!
Вначале ребенка охватил ужас. Страх, что его поймал амфан. Окаменев, он не решался обернуться. Потом вспомнил, что ни разу не слышал подобного голоса, невероятно сурового и невероятно нежного одновременно. Он рискнул бросить взгляд через плечо.
На соседнем камне, скрестив обнаженные ноги, сидел человек. Огромный бесформенный кусок серой ткани был обернут вокруг его талии и плеч. Длинные черные волосы обрамляли бронзовое лицо с круглыми скулами. В черных глазах вспыхивали хитрые и добрые искорки. Длинные, гибкие" пальцы расчесывали густую бороду. Он весело расхохотался при виде обескураженного мальчугана. Потом сказал:
– Дитя, совершенство не может удовлетвориться приблизительностью! Видел ли ты цветок без цвета, без запаха, без стебля, который держит его? Как тебя зовут?
Хотя Шари немного успокоился, сердце его продолжало отчаянно биться.
– Шари… Шари Рампулин… Я – сын Найоны Рампулин, мой отец умер очень давно! – выпалил он, не переводя дыхания.
– Шари! Очень красивое имя! – воскликнул человек. – Знаешь ли ты, что оно означает?.. Нет? На древнем языке Матери-Земли оно значит «Звезда, которая сверкает вдали».
Внезапная мысль поразила Шари: этот незнакомец не мог быть никем иным, как гимлайским безумцем, таинственным существом, от встречи с которым амфаны предостерегали всех детей. Они уверяли, что он демон, сын ядерной колдуньи и слившихся атомов, адский змей, чьи слова смущают дух. Словно догадавшись о мыслях ребенка, человек заявил:
– Теперь мой черед представиться: я тот, кого жрецы твоего народа презрительно называют «горным безумцем» или «демоном с разрушительным словом»! Я тот, кто вселяет безумие в сердца детей и простых духом. Я тот, кто вселяет страх… Ты боишься меня, Шари Рампулин?
Ребенок бесстрашно вскинул карие глаза и вгляделся в лицо горного безумца.
– Я тебя не боюсь! – Голос его был тверд и четок.
Шари обратил внимание, что его странный собеседник, похоже, не страдал от жары: ни малейшего следа пота на его лбу, на щеках и остальных частях тела, видимых из-под серой ткани. Улыбка человека открывала два ряда белоснежных зубов, похожих на флуоресцирующую соль, которую добывали в древних катакомбах Исхода.
– Прекрасно, Шари Рампулин, сын Найоны… Поскольку ты меня не боишься, я, быть может, смогу кое-что для тебя сделать. Например, научить разговаривать с камнями…
Мальчик забыл о привычной сдержанности. И, дрожа от надежды, воскликнул:
– Ты знаешь, как заставить их летать? Как можно им приказать?
– Я знаю, как с ними разговаривать и как уважать их собственное желание, – поправил его горный безумец. – Доверю тебе один секрет: ты добьешься своего, если научишься служить камню, а не командовать им…
Эти странные слова обескуражили Шари. Он нахмурился, и на его круглом личике появилось выражение глубокого разочарования. Что еще за секрет…
– Служить ему? Как можно служить камню? Безумец ответил вопросом на вопрос:
– Глубоко ли твое желание заставить камень взлететь?
– Конечно!
Крик ребенка был криком его сердца, его души, всего его существа.
– Сядь перед ним! Тебе будет удобнее, чем на коленях, – посоветовал ему безумец.
Покоренный могучим магнетизмом, исходившим от человека, Шари повиновался. Он послушно уселся в тени камня рядом с огромным выпуклым боком, похожим на брюхо объевшегося животного.
– Камень не сдвинется с места, пока ты будешь ему приказывать, – объяснил ему безумец, сидя на корточках на соседнем камне. – И это приказ!
Он вдруг снова расхохотался. Шари не понимал всех тонкостей юмора своего нового наставника, но предпочитал приступы его смеха монотонным сухим речам амфанов.
– Первое, что ты должен постараться сделать, – продолжил безумец, – это объединиться с душой камня. Найти тайный перекресток, где вы сольетесь в одно, когда ты станешь камнем, а он – ребенком. Затем все будет просто: ты излучаешь свое желание из глубины сердца, и камень выполняет твое желание…
Мальчик спросил себя, не насмехаются ли над ним, или к нему действительно явился горный безумец, про которого говорили амфаны. Но Шари было уютно в тени камня. Словно тот простер свое крыло хранителя над ним.
– А как сделать, чтобы стать камнем?
– Расслабившись, – ответил безумец. – Только что ты ранил его своей сосредоточенностью, превращал его во врага. Не насилуй свой дух. Твои лучшие союзники – твой возраст и твоя невинность. Воспользуйся своей невинностью, чтобы проникнуть в сердце материи. Объединись с ней, полюби ее, как ты любишь свою мать. И ты достигнешь уровня, когда камень и ребенок станут одним целым.. Хочешь попробовать?
Горный безумец замолчал и, несмотря на умоляющие взгляды ребенка, которого эти рекомендации сбивали с толку, замкнулся в невозмутимом молчании. Отчаявшись, Шари вгляделся в зернистый бок камня. Он вдруг показался ему дружеским, исполненным благосклонности, влекущим, каким никогда не был. Мальчик смотрел с таким напряжением, что глаза его зачесались и заслезились от усталости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
Шари не мог заставить себя вернуться в Исход. Он задыхался в границах города, ему не хватало воздуха и простора. Его мать, пытавшаяся добиться социального признания, хотела, чтобы он стал амфаном. Опорами общества, в которых Шари видел лишь скучный религиозный аспект, были сутулые плечи жрецов, хотя они ему казались лишь восковыми статуями, аскетическими и печальными. Люди со столь же сухими сердцами, как и кора кустарника. Они считали себя хранителями традиции, пророческих стансов, ритуальных песнопений, но давно уже превратились в пленников своей веры. Галаин Жабран… Почему он вложил в его голову лживые идеи? Он не имел на это права! Шари так испугался удушающей тюрьмы, к которой его предназначали, что был готов проглотить любую чушь, лишь бы избежать темницы! Он походил на глупых красноперых курин, жрущих все и вся, в том числе собственные яйца и собственных цыплят, когда их обуревает голод! Галаин Жабран, лжец, ты предал меня… Прирученный камень мог бы стать окном в бесконечность, мог бы стать абсолютным транспортом…
Ощущая тяжесть на сердце, мальчик встал, вытер лицо, вновь залитое слезами, полой набедренной повязки, убирая грязь, пыль и спекшуюся кровь. Потом с сожалением повернулся в сторону Исхода.
Возникший неизвестно откуда низкий голос внезапно прорвал тишину:
– Дитя, ты выбрал прекрасный камень! Самый красивый! А овладение красотой требует великого терпения!
Вначале ребенка охватил ужас. Страх, что его поймал амфан. Окаменев, он не решался обернуться. Потом вспомнил, что ни разу не слышал подобного голоса, невероятно сурового и невероятно нежного одновременно. Он рискнул бросить взгляд через плечо.
На соседнем камне, скрестив обнаженные ноги, сидел человек. Огромный бесформенный кусок серой ткани был обернут вокруг его талии и плеч. Длинные черные волосы обрамляли бронзовое лицо с круглыми скулами. В черных глазах вспыхивали хитрые и добрые искорки. Длинные, гибкие" пальцы расчесывали густую бороду. Он весело расхохотался при виде обескураженного мальчугана. Потом сказал:
– Дитя, совершенство не может удовлетвориться приблизительностью! Видел ли ты цветок без цвета, без запаха, без стебля, который держит его? Как тебя зовут?
Хотя Шари немного успокоился, сердце его продолжало отчаянно биться.
– Шари… Шари Рампулин… Я – сын Найоны Рампулин, мой отец умер очень давно! – выпалил он, не переводя дыхания.
– Шари! Очень красивое имя! – воскликнул человек. – Знаешь ли ты, что оно означает?.. Нет? На древнем языке Матери-Земли оно значит «Звезда, которая сверкает вдали».
Внезапная мысль поразила Шари: этот незнакомец не мог быть никем иным, как гимлайским безумцем, таинственным существом, от встречи с которым амфаны предостерегали всех детей. Они уверяли, что он демон, сын ядерной колдуньи и слившихся атомов, адский змей, чьи слова смущают дух. Словно догадавшись о мыслях ребенка, человек заявил:
– Теперь мой черед представиться: я тот, кого жрецы твоего народа презрительно называют «горным безумцем» или «демоном с разрушительным словом»! Я тот, кто вселяет безумие в сердца детей и простых духом. Я тот, кто вселяет страх… Ты боишься меня, Шари Рампулин?
Ребенок бесстрашно вскинул карие глаза и вгляделся в лицо горного безумца.
– Я тебя не боюсь! – Голос его был тверд и четок.
Шари обратил внимание, что его странный собеседник, похоже, не страдал от жары: ни малейшего следа пота на его лбу, на щеках и остальных частях тела, видимых из-под серой ткани. Улыбка человека открывала два ряда белоснежных зубов, похожих на флуоресцирующую соль, которую добывали в древних катакомбах Исхода.
– Прекрасно, Шари Рампулин, сын Найоны… Поскольку ты меня не боишься, я, быть может, смогу кое-что для тебя сделать. Например, научить разговаривать с камнями…
Мальчик забыл о привычной сдержанности. И, дрожа от надежды, воскликнул:
– Ты знаешь, как заставить их летать? Как можно им приказать?
– Я знаю, как с ними разговаривать и как уважать их собственное желание, – поправил его горный безумец. – Доверю тебе один секрет: ты добьешься своего, если научишься служить камню, а не командовать им…
Эти странные слова обескуражили Шари. Он нахмурился, и на его круглом личике появилось выражение глубокого разочарования. Что еще за секрет…
– Служить ему? Как можно служить камню? Безумец ответил вопросом на вопрос:
– Глубоко ли твое желание заставить камень взлететь?
– Конечно!
Крик ребенка был криком его сердца, его души, всего его существа.
– Сядь перед ним! Тебе будет удобнее, чем на коленях, – посоветовал ему безумец.
Покоренный могучим магнетизмом, исходившим от человека, Шари повиновался. Он послушно уселся в тени камня рядом с огромным выпуклым боком, похожим на брюхо объевшегося животного.
– Камень не сдвинется с места, пока ты будешь ему приказывать, – объяснил ему безумец, сидя на корточках на соседнем камне. – И это приказ!
Он вдруг снова расхохотался. Шари не понимал всех тонкостей юмора своего нового наставника, но предпочитал приступы его смеха монотонным сухим речам амфанов.
– Первое, что ты должен постараться сделать, – продолжил безумец, – это объединиться с душой камня. Найти тайный перекресток, где вы сольетесь в одно, когда ты станешь камнем, а он – ребенком. Затем все будет просто: ты излучаешь свое желание из глубины сердца, и камень выполняет твое желание…
Мальчик спросил себя, не насмехаются ли над ним, или к нему действительно явился горный безумец, про которого говорили амфаны. Но Шари было уютно в тени камня. Словно тот простер свое крыло хранителя над ним.
– А как сделать, чтобы стать камнем?
– Расслабившись, – ответил безумец. – Только что ты ранил его своей сосредоточенностью, превращал его во врага. Не насилуй свой дух. Твои лучшие союзники – твой возраст и твоя невинность. Воспользуйся своей невинностью, чтобы проникнуть в сердце материи. Объединись с ней, полюби ее, как ты любишь свою мать. И ты достигнешь уровня, когда камень и ребенок станут одним целым.. Хочешь попробовать?
Горный безумец замолчал и, несмотря на умоляющие взгляды ребенка, которого эти рекомендации сбивали с толку, замкнулся в невозмутимом молчании. Отчаявшись, Шари вгляделся в зернистый бок камня. Он вдруг показался ему дружеским, исполненным благосклонности, влекущим, каким никогда не был. Мальчик смотрел с таким напряжением, что глаза его зачесались и заслезились от усталости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152