Доктору Пикетту пришлось замостить несколько цветочных клумб, чтобы получилось некое подобие автостоянки. На ней была припаркована единственная машина - "бьюик", модель 1972 года, с престижными, сделанными на заказ, номерными знаками, на которых значилось "FALS ТТН". Я поставила свой "фольксваген" рядом, закрыла дверцу и, обойдя машину спереди, поднялась на крыльцо. Надпись на двери гласила: "ВХОДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА". Так я и сделала.
Все было примерно так же, как в моей старой начальной школе: те же покрытые лаком деревянные полы и запах овощного супа. На кухне кто-то гремел посудой и работало радио - передавали музыку кантри. В центре холла стоял деревянный стол, весь в царапинах, на нем - маленький колокольчик и табличка с надписью "ПРОСЬБА ЗВОНИТЬ". Я позвонила.
Справа от меня находилась приемная с простыми пластиковыми стульями и низкими столиками из клееной фанеры. На столиках были аккуратно разложены журналы, однако подписывались на них, видимо, очень давно. Среди прочих я заметила номер "Лайф" с фотографией Дженис Рул на обложке. Кабинет доктора Пикетта отделялся от приемной простой перегородкой. В открытую дверь я увидела старомодное черное кресло и белую фарфоровую плевательницу. Круглый столик на ножке, очевидно, вращающийся. На столике на куске белой бумаги, напоминавшей сервировочную салфетку, набор зубоврачебных инструментов, точно позаимствованных в музее стоматологии. Все-таки хорошо, что я пришла не затем, чтобы удалять зубной камень.
Слева вдоль стены стояло несколько допотопных деревянных ящичков для бумаг. Без присмотра. Я почувствовала, что во мне просыпается мелкий бес. Как примерная девочка, я еще раз позвонила. Музыка не смолкала. Я знала эту песню - ее слова всегда разбивали мне сердце.
На каждом ящичке имелась маленькая медная рамочка, а в рамочки были вставлены белые бумажные карточки с выведенными от руки буквами алфавита. На первом значилось "А - С", на следующем - "D - F". Дело в том, что старые ящики не закрываются. Бывает, конечно... но эти не закрывались. Мне уже наскучило слушать музыку... к тому же я могла ошибаться - зачем же попусту тратить чужое и свое время? Останавливало меня лишь то соображение, что в судах крайне щепетильно относятся к так называемой чистоте улик. Ты не имеешь права нечестными путями добывать информацию, которую в дальнейшем рассчитываешь представить в качестве вещественного доказательства от обвиняющей стороны. Это дело полиции - добывать улики, складывать их в пакетики, нумеровать и тщательно следить, кто имеет к ним доступ и где они хранятся. Это называется "цепь улик". Я об этом читала - знаю.
Я крикнула: "Йо-хо!" - и снова стала ждать, размышляя, является ли восклицание "йо-хо" таким же универсальным для большинства языков, как слова "мама" и "папа".
24
Появилась миссис Пикетт. По крайней мере я решила, что это именно она: дородная, с большим круглым лицом и вздернутым, как у мопса, носом, на котором сидели стеклышки очков без оправы. Она была в платье из темно-синего джерси с рисунком в виде белых стрел, которые разлетались во все стороны; волосы, стянутые резинкой в пучок на макушке, походили на маленький фонтанчик. Завидев меня, она смущенно одернула белый фартук.
- Мне показалось, я слышала, что кто-то пришел. Простите, не знаю вашего имени, - сказала она вкрадчивым, с легким южным акцентом голосом.
У меня была секунда, чтобы решить, стоит ли говорить правду. Протянув ей руку и представившись, добавила:
- Я частный детектив.
- В самом деле? - удивилась она. - Что же я могу для вас сделать?
- Да пока и сама толком не знаю, - сказала я. - Вы миссис Пикетт?
- Да, это так. Надеюсь, Джон ничего не натворил? - У нее были изысканные оперные интонации, придававшие некий драматизм ее словам.
Я покачала головой:
- Меня интересуют обстоятельства смерти одной женщины, которая жила в этом районе...
- Бьюсь об заклад, вы имеете в виду Марти Грайс.
- Совершенно верно.
- Ах, какая ужасная история! - всплеснула она руками. - Не могу вам передать, как я была расстроена, когда узнала об этом. Такая милая женщина, и такая смерть. Хотя чаще всего так и случается.
- Ужасно, - поддакнула я.
- И знаете? Ведь того, кто это сделал, так и не нашли.
- Она была пациенткой доктора Пикетта, я правильно поняла?
- Совершенно верно. И знаете, более милого человека мне встречать не доводилось. Она часто заходила к нам. Мы сидели с ней вот здесь и разговаривали. Если у меня разыгрывался артрит, она всегда подсказывала, куда позвонить, и все такое. Никогда не видела Джона таким расстроенным, как в тот день, когда нас пригласили для опознания останков. Он неделю ходил как убитый.
- Это он делал рентген для медицинской экспертизы?
- Нет, патологоанатом. Джон представил для сравнения рентгеновские снимки, которые у него были. Не то чтобы личность покойной вызывала сомнения. Они сказали, это пустая формальность. Джон сделал снимки месяца за полтора до ее смерти. Знаете, мы и на похоронах присутствовали, и я всю церемонию проревела белугой. Да и Джон тоже. Впрочем, что же это я? Ведь вы, наверное, хотите поговорить с ним? У него сегодня не приемный день, но он скоро будет. Ушел ненадолго по делам. Вы можете подождать его или зайти попозже.
- Думаю, и вы могли бы мне помочь, - сказала я.
- Если смогу, - с сомнением в голосе произнесла она. - Сама-то я не специалист, но помогаю ему всю нашу совместную жизнь. Джон часто говорит, что я могла бы пломбировать зубы не хуже его. Но я не люблю делать обезболивание. Не могу делать уколы. У меня руки становятся как ледышки и покрываются мурашками. - Она демонстративно потерла руки ладонями и поежилась. - Спрашивайте, что вы хотели. Я больше не буду перебивать.
- Насколько мне известно, у доктора Пикетта была пациентка по имени Элейн Болдт. Не могли бы вы проверить по вашим записям, когда она приходила последний раз?
- Кажется, я слышала это имя, однако не могу сказать, что знаю ее лично, не могу. Ручаюсь, она не входит в число наших постоянных пациентов. Я бы запомнила ее, если бы она побывала у нас хотя бы дважды. - Миссис Пикетт наклонилась ко мне и заговорщически прошептала: - Полагаю, вы не можете сказать, какое это имеет отношение к смерти Марти Грайс?
- Вы правы. Могу лишь сказать, что они были приятельницы. Миссис Болдт жила в соседнем доме.
Миссис Пикетт понимающе кивнула, словно давая понять, что намек ей ясен и она никому не скажет. Она подошла к ящичкам и выдвинула верхний. Я стояла у нее за спиной и наблюдала. Она, похоже, ничего не имела против. Ящик был битком набит карточками - ей с трудом удавалось ухватить их пальцами. Она принялась зачитывать имена:
- Посмотрим. Бассидж, Берлин, Бьюли, Бевис... это кто такой? Поставили по ошибке. - Она вытащила две карточки и продолжала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66