Он задумался тяжело и надолго, поэтому вопрос Валентины хлестнул его кнутом.
- С Тимом что-нибудь случилось?
Любящее сердце - вещее сердце. Уже второй раз она спрашивала об этом. Лорка сумел заставить себя непринуждённо улыбнуться.
- У меня сердце щемит, Федор. - Она сказала это совсем просто, без эмоций, но тревога так и лилась из её глаз.
- Глупости, женские глупости, - резко, почти грубо сказал Лорка. - Если уж вы стали женой космонавта, надо привыкать к тому, что иногда щемит сердце.
Она закивала головой, успокаиваясь.
- Да-да, Тим говорил мне об этом. Рассеянно оглянувшись, Валентина вдруг спохватилась:
- А ясли?
- Неужели проехали? - комично ужаснулся Лорка.
- Проехали, - она смущённо улыбнулась, - это все из-за вас. Напугали вы меня.
- Вот уж не думал, что вы такая пугливая. - Лорка положил на её тёплую мягкую руку свою большую ладонь. - Рад был познакомиться с вами.
- Я тоже. Когда ждать Тима?
- Через неделю, - уверенно ответил Лорка и заискивающе добавил: - Вы не рассердитесь, если я покину вас? Мне нужно забежать к жене, она работает вот в этом здании.
- Пожалуйста, - Валентина засмеялась, - только здесь перехода нет.
- А зачем мне переход? Кто я - покоритель космоса или тюфяк?
Лорка засмеялся, подмигнул и прыгнул со скоростной магистрали через оградительный барьер.
- Упадёте! - крикнула Валентина, вскакивая с дивана. Но Лорка ещё в воздухе сгруппировался и наклонил тело градусов под сорок пять к направлению движения. Шестидесятикилометровая скорость качнула его сильное тело, Федор спружинил ногами и стал прямо, приветственно подняв руку. Валентина была уже далеко и не могла видеть его лица, поэтому улыбаться теперь было совсем не обязательно. Но он все ещё улыбался. Какой-то прохожий с седой головой, свернувший к Лорке, видимо, для того чтобы сделать ему выговор за глупое лихачество, увидел эту улыбку и испуганно отшатнулся.
- Ничего, - успокоительно сказал ему Лорка, вытирая лицо платком, - ничего. Все в полном порядке.
Глава 5
Здесь, в спортзале фехтования, была своя особая и неповторимая атмосфера. Свежесть воздуха, напоённого запахами моря и соснового бора, заставляла поёживаться неподготовленных зрителей: комфортная спортивная температура была ниже бытовой. По тренировочным дорожкам, будто связанные невидимыми нитями, двигались, шагали, танцевали и вдруг взрывались молниеносными флешь-атаками стройные фигуры бойцов, затянутых в эластичное трико-броню самых разных расцветок. На прозрачных, почти невидимых шлемах, защищавших лицо, шею и голову, мерцали тусклые блики рассеянного света. Плавали в воздухе, летали, со звоном перехватывая друг друга, жалили и кусались шпаги-молнии. И если укол был хорош, если «вес» его по древней традиции был не менее 750 граммов, срабатывал фиксатор, посылая незримый радиосигнал. Руководствуясь этими сигналами и общим рисунком боя, поединок оценивал контрольный автомат; на его табло, то зависая, то меняясь с почти калейдоскопической быстротой, высвечивались суммы уколов с вспомогательной оценкой их точности и силы. Когда одна из этих сумм набегала до установленной, раздавался лёгкий звуковой сигнал; на гарде победителя вспыхивал зелёный огонёк, побеждённого - красный. Фехтовальщики бережно ставили своё оружие в пирамиду гардами вниз, пуандарами вверх, садились возле автомата в кресла бок о бок и просматривали видеозапись боя, обмениваясь оживлёнными репликами. На боевой дорожке бои разыгрывались особенно неторопливо и хитроумно. Пуандары шпаг тут украшали пурпурные болевые разрядники. Если разрядник устанавливали на полную мощность, на все сто процентов, на «сотку», как говорили фехтовальщики, чистый укол в грудь своей неистовой раскалённой болью валил с ног ничуть не менее верно, чем укол настоящей шпагой в самое сердце. Правда, на «сотке» работали очень редко, ограничиваясь полусоткой, которая называлась также коброй, или четвертью - шершнем. «Укус» кобры, как правило, бросал фехтовальщика на колени, ну а шершня, чтобы не потерять лицо настоящего бойца, полагалось терпеть на ногах. Возле боевой дорожки всегда были зрители - и посторонние, и из числа отдыхающих фехтовальщиков, - с удобством располагавшиеся в мягких креслах на антресолях, где, кстати, и воздух был заметно теплее. За боем на этой дорожке следил не автомат, а судья-тренер. Перед началом боя он задавал древний, как сама спортивная шпагат вопрос: «Мсье прэ?» - и после того, как бойцы отвечали согласием, открывал бой жестом руки и короткой командой: «Алле!»
В общем, спортзал фехтования был спортзалом фехтования, спутать его с чем-нибудь другим было никак невозможно. Равно как невозможно было не любить его тому, кто по-настоящему держал в руке шпагу - благородное Древнее оружие, которое за историю человечества, как феникс, несколько раз умирало и вновь возрождалось из пепла забвения обновлённым и ещё более прекрасным.
Вслушиваясь и вглядываясь в этот особый фехтовальный мир, Лорка, не снимая тренировочного защитного трико, с удовольствием отдыхал в низком кресле. Его зеленые глаза довольно щурились, как у кота на солнышке, поза была расслаблена, правая рука тяжело свисала до самого пола, левая с зажатым в ней мягким платком лениво вытирала вспотевшие в боях лицо и шею. Потерявший свою упругость защитный шлем прозрачным капюшоном висел за спиной, а шпага отдыхала рядом на стоечке, которая специально для этой цели была и приделана к креслу. Шпага, как и сам Лорка, казалась ленивой, усталой и беззащитной - не верилось, что это именно она, подвижная, как ртуть, сияющая и вдохновенно-злобная, какую-нибудь минуту назад исполняла в воздухе свой затейливый и логичный танец угрозы, атаки и защиты.
Иван Франкетти, добрый, импульсивный и стремительный, как само фехтование, сидел рядом, сердито смотрел на Лорку и нехотя ругался, машинально следя за контрольным боем до первого «смертельного» укола, который участники разыгрывали неторопливо, осмотрительно, с теми неожиданными, похожими на каприз переходами от нарочито ленивых, вяло-грациозных движений к каскаду летящих шагов, запутанных финтов и молниеносных уколов.
- Это же не самбо, рыжий ты дикарь, где многое решает сила! Фехтование - прежде всего искусство. Тренинг, тренинг и ещё раз тренинг, если ты хочешь побеждать.
- А если я не хочу побеждать? - лениво, с еле уловимым лукавством спросил Лорка.
- Тогда катись отсюда и занимайся штангой, - скороговоркой ответил Франкетти и хлопнул себя по колену. - Нет, что он делает, а? Ты видел? Осторожничает в позиции, когда мог свободно достать его стрелой! Хочет играть только наверняка и проиграет, вот увидишь.
- А зачем мне штанга, Иван? Ты же все время твердишь, что мышцы у меня и так перетяжелены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
- С Тимом что-нибудь случилось?
Любящее сердце - вещее сердце. Уже второй раз она спрашивала об этом. Лорка сумел заставить себя непринуждённо улыбнуться.
- У меня сердце щемит, Федор. - Она сказала это совсем просто, без эмоций, но тревога так и лилась из её глаз.
- Глупости, женские глупости, - резко, почти грубо сказал Лорка. - Если уж вы стали женой космонавта, надо привыкать к тому, что иногда щемит сердце.
Она закивала головой, успокаиваясь.
- Да-да, Тим говорил мне об этом. Рассеянно оглянувшись, Валентина вдруг спохватилась:
- А ясли?
- Неужели проехали? - комично ужаснулся Лорка.
- Проехали, - она смущённо улыбнулась, - это все из-за вас. Напугали вы меня.
- Вот уж не думал, что вы такая пугливая. - Лорка положил на её тёплую мягкую руку свою большую ладонь. - Рад был познакомиться с вами.
- Я тоже. Когда ждать Тима?
- Через неделю, - уверенно ответил Лорка и заискивающе добавил: - Вы не рассердитесь, если я покину вас? Мне нужно забежать к жене, она работает вот в этом здании.
- Пожалуйста, - Валентина засмеялась, - только здесь перехода нет.
- А зачем мне переход? Кто я - покоритель космоса или тюфяк?
Лорка засмеялся, подмигнул и прыгнул со скоростной магистрали через оградительный барьер.
- Упадёте! - крикнула Валентина, вскакивая с дивана. Но Лорка ещё в воздухе сгруппировался и наклонил тело градусов под сорок пять к направлению движения. Шестидесятикилометровая скорость качнула его сильное тело, Федор спружинил ногами и стал прямо, приветственно подняв руку. Валентина была уже далеко и не могла видеть его лица, поэтому улыбаться теперь было совсем не обязательно. Но он все ещё улыбался. Какой-то прохожий с седой головой, свернувший к Лорке, видимо, для того чтобы сделать ему выговор за глупое лихачество, увидел эту улыбку и испуганно отшатнулся.
- Ничего, - успокоительно сказал ему Лорка, вытирая лицо платком, - ничего. Все в полном порядке.
Глава 5
Здесь, в спортзале фехтования, была своя особая и неповторимая атмосфера. Свежесть воздуха, напоённого запахами моря и соснового бора, заставляла поёживаться неподготовленных зрителей: комфортная спортивная температура была ниже бытовой. По тренировочным дорожкам, будто связанные невидимыми нитями, двигались, шагали, танцевали и вдруг взрывались молниеносными флешь-атаками стройные фигуры бойцов, затянутых в эластичное трико-броню самых разных расцветок. На прозрачных, почти невидимых шлемах, защищавших лицо, шею и голову, мерцали тусклые блики рассеянного света. Плавали в воздухе, летали, со звоном перехватывая друг друга, жалили и кусались шпаги-молнии. И если укол был хорош, если «вес» его по древней традиции был не менее 750 граммов, срабатывал фиксатор, посылая незримый радиосигнал. Руководствуясь этими сигналами и общим рисунком боя, поединок оценивал контрольный автомат; на его табло, то зависая, то меняясь с почти калейдоскопической быстротой, высвечивались суммы уколов с вспомогательной оценкой их точности и силы. Когда одна из этих сумм набегала до установленной, раздавался лёгкий звуковой сигнал; на гарде победителя вспыхивал зелёный огонёк, побеждённого - красный. Фехтовальщики бережно ставили своё оружие в пирамиду гардами вниз, пуандарами вверх, садились возле автомата в кресла бок о бок и просматривали видеозапись боя, обмениваясь оживлёнными репликами. На боевой дорожке бои разыгрывались особенно неторопливо и хитроумно. Пуандары шпаг тут украшали пурпурные болевые разрядники. Если разрядник устанавливали на полную мощность, на все сто процентов, на «сотку», как говорили фехтовальщики, чистый укол в грудь своей неистовой раскалённой болью валил с ног ничуть не менее верно, чем укол настоящей шпагой в самое сердце. Правда, на «сотке» работали очень редко, ограничиваясь полусоткой, которая называлась также коброй, или четвертью - шершнем. «Укус» кобры, как правило, бросал фехтовальщика на колени, ну а шершня, чтобы не потерять лицо настоящего бойца, полагалось терпеть на ногах. Возле боевой дорожки всегда были зрители - и посторонние, и из числа отдыхающих фехтовальщиков, - с удобством располагавшиеся в мягких креслах на антресолях, где, кстати, и воздух был заметно теплее. За боем на этой дорожке следил не автомат, а судья-тренер. Перед началом боя он задавал древний, как сама спортивная шпагат вопрос: «Мсье прэ?» - и после того, как бойцы отвечали согласием, открывал бой жестом руки и короткой командой: «Алле!»
В общем, спортзал фехтования был спортзалом фехтования, спутать его с чем-нибудь другим было никак невозможно. Равно как невозможно было не любить его тому, кто по-настоящему держал в руке шпагу - благородное Древнее оружие, которое за историю человечества, как феникс, несколько раз умирало и вновь возрождалось из пепла забвения обновлённым и ещё более прекрасным.
Вслушиваясь и вглядываясь в этот особый фехтовальный мир, Лорка, не снимая тренировочного защитного трико, с удовольствием отдыхал в низком кресле. Его зеленые глаза довольно щурились, как у кота на солнышке, поза была расслаблена, правая рука тяжело свисала до самого пола, левая с зажатым в ней мягким платком лениво вытирала вспотевшие в боях лицо и шею. Потерявший свою упругость защитный шлем прозрачным капюшоном висел за спиной, а шпага отдыхала рядом на стоечке, которая специально для этой цели была и приделана к креслу. Шпага, как и сам Лорка, казалась ленивой, усталой и беззащитной - не верилось, что это именно она, подвижная, как ртуть, сияющая и вдохновенно-злобная, какую-нибудь минуту назад исполняла в воздухе свой затейливый и логичный танец угрозы, атаки и защиты.
Иван Франкетти, добрый, импульсивный и стремительный, как само фехтование, сидел рядом, сердито смотрел на Лорку и нехотя ругался, машинально следя за контрольным боем до первого «смертельного» укола, который участники разыгрывали неторопливо, осмотрительно, с теми неожиданными, похожими на каприз переходами от нарочито ленивых, вяло-грациозных движений к каскаду летящих шагов, запутанных финтов и молниеносных уколов.
- Это же не самбо, рыжий ты дикарь, где многое решает сила! Фехтование - прежде всего искусство. Тренинг, тренинг и ещё раз тренинг, если ты хочешь побеждать.
- А если я не хочу побеждать? - лениво, с еле уловимым лукавством спросил Лорка.
- Тогда катись отсюда и занимайся штангой, - скороговоркой ответил Франкетти и хлопнул себя по колену. - Нет, что он делает, а? Ты видел? Осторожничает в позиции, когда мог свободно достать его стрелой! Хочет играть только наверняка и проиграет, вот увидишь.
- А зачем мне штанга, Иван? Ты же все время твердишь, что мышцы у меня и так перетяжелены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88