А ему хотелось сказать, что, если бы Элла тратила меньше сил и нервов на работе, она бы отлично ладила с Игорем и вообще была бы счастливее.
- Надоевшую? - Брови её хотели нахмуриться, но сработал самоконтроль, и лоб снова стал чистым, атласным. - Если я и уважаю что-нибудь по-настоящему в этом мире, так это труд, - голос её звучал сухо, без следов эмоций. - Если у меня отнять мою работу, я стану настоящей стервой, Федор. - Она вздохнула. - Труд создал человека, труд и позволяет оставаться ему человеком. - Она покосилась на молчавшего Лорку и спросила: - Разве это не так?
Лорка подобрал плоский камешек и швырнул в тёмную воду. Оставляя после себя пухнущие блинчики, камешек весело поскакал по озёрной глади. Удивлённо кувыркнулись и растеклись на пятна отражённые облака. Лебедь расправил и несколько раз лениво взмахнул крыльями, отчего стал похож сразу и на сказочную, диковинную лодку, и на неуклюжий самолёт.
- Может быть, и так, - нехотя согласился он, - только уж больно все это скучно.
У него и правда было скучное лицо, даже озорная зелень в глазах точно выцвела, завяла. Элла легонько прикоснулась к его руке кончиками пальцев.
- Что с тобой, Федор?
Он пожал плечами.
- Так, лёгкий приступ меланхолии.
Элла тихонько засмеялась.
- Лорка и меланхолия! Это что-то новое.
Судя по всему, она была и удивлена и довольна тем, что Лорка может пребывать в таком состоянии.
- Меланхолия - сестра разума. - Лорка поднял глаза на Эллу и серьёзно спросил: - Ты когда-нибудь видела меланхоличных зверей, Элла?
Она подумала и ответила:
- Видела.
- В зоопарке, - уверенно уточнил Лорка, - а если на воле, то это были больные или ущербные звери. Свободные здоровые звери - существа жизнерадостные и весёлые. Для них жизнь - это игра. Они играют, ухаживая друг за другом в пору любви, играют, скрадывая добычу, играют, удирая от врага.
- Хм!
- А ты вспомни, как танцуют влюблённые журавли, как кошки играют с пойманной мышью и с каким азартом под самым носом сытого льва танцуют зебры и антилопы.
Элла не без труда разглядела в глубине Лоркиных глаз лукавинку и покачала головой.
- Ничего-то для тебя нет святого! - Но в тоне её слышалось не осуждение, а интерес.
- Да, - упрямо повторил Лорка, - звери - счастливые существа. А вот неуклюжий предок человека, неудачник-меланхолик, которому недоставало ловкости жить на деревьях, в минуту озарения изобрёл труд, отделив его от игры.
- Тот самый труд, который создал человека, - проговорила она.
- Верно. Но он отделил человека от природы, лишил его первозданного счастья бытия. А ты подумай, с каким наслаждением со всеми тайниками своей многогранной души человек окунается в природу: в морские волны, степное разноцветье или любовную игру!
Элла будто внове разглядывала литые мышцы Лорки, его сумрачное лицо и лукавые глаза. Но её дисциплинированный интеллект между тем работал холодно и логично.
- Да, Федор, слияние с природой - это счастье. Но ведь мы не журавли, не кошки и не зебры, нам этого мало. У нас есть и другое счастье, - глаза Эллы похолодели, а голова гордо вскинулась, - власть над природой! Разгадка самых заклятых её тайн, движение в ширь и в глубь Вселенной.
- Да, труд вознёс человека так высоко, что кружится голова, - Лорка пытливо взглянул на женщину, сидевшую рядом с ним, - но сделал ли он его счастливым?
- Разве сам труд не счастье? - быстро спросила она.
- В дальнем пути саму дорогу не так уж трудно принять за цель путешествия.
- Значит, долой труд и да здравствует природа? Голый, счастливый человек на первозданной земле? - Элла вдруг засмеялась. - В принципе я не прочь попробовать. Боюсь только, что быстро надоест.
- Я хаю не всякий труд, Элла, а тяжкий труд.
- А если он служит великой цели?
- Цель у нас одна - сам человек, все остальное - от лукавого. А тяжкий труд, какой бы великой цели он ни служил, деревенит человеческое тело, сковывает разум, а самое худшее - сушит душу. И этому нет оправдания.
Разглядывая вдруг помрачневшее лицо Лорки, Элла с неожиданным, но так понятным для женщины её склада прозрением поняла наконец ход его мыслей.
- Ты мечтаешь о том, чтобы превратить труд в увлекательную игру? Это было бы прекрасно! Иногда труд и игра похожи как близнецы, но, по существу, их всегда разделяет бездонная пропасть.
- Все-таки, - с мягкой убеждённостью возразил Лорка, - эта пропасть иногда исчезает. Тогда труд и игра сливаются вместе, образуя гармоничное целое. Тогда говорят об озарении, о звёздных часах бытия, о постижении тайн мироздания не только разумом, но и каждой клеточкой тела. Труд - наслаждение, труд - радость, а не просто привычка или потребность…
Наступила минута молчания. Заходящее солнце, прорвавшись сквозь поредевшую листву старой ветлы, брызнуло в лицо Эллы горстью света.
- Никогда не думала, что у нас получится такой разговор, Федор.
- И я не думал, - откровенно признался Лорка, возвращаясь к действительности. - Скажи, Элла, ты веришь, что я, может быть, и не очень близкий, но все-таки настоящий друг тебе и Игорю?
- Игорю - да. - Элла привычно и холодно улыбнулась. - Хотя бы потому, что ты один из немногих, кто видел во мне прежде всего человека, а не женщину, за которой любопытно поухаживать.
- Тогда скажи, почему у вас произошёл разрыв? - Лорка заметил, что она начинает раздражаться, и поторопился добавить: - Я понимаю, дело это сложное, интимное…
- Вот именно, интимное, - перебила его Элла, - и мне не совсем понятно, почему им интересуется так много посторонних людей.
Она разглядывала Лорку, почти не поворачивая головы, лишь скосив глаза и чуть приподняв брови не удивлённо, а снисходительно и, может быть, брезгливо. Лорка вдруг и очень ясно понял, что никакие дипломатические хитрости с такой женщиной, как Элла, не помогут. Стоит ей почувствовать неискренность, даже недоговорённость, а Элла, безусловно, уже почувствовала это, как она замкнётся и откроет лишь тот минимум, к которому обязывает её простая вежливость и старая дружба, не больше. Если он, Лорка, хочет узнать её настоящие, истинные мысли, помочь ему может только откровенность. Лорка провёл ладонью по лицу и сказал негромко, без всякой эффектации:
- Тим погиб, Элла.
- Тим? - не поверила она.
Лорка скупо рассказал ей о том, что случилось с Тимуром. Лицо Эллы постепенно мягчело, на нем отразились раздумье и печаль.
- Тим погиб, - спокойно повторила она, но это было не равнодушие, а сдержанность человека сильной воли. - Какая нелепость! Прими моё сочувствие, Федор.
Лорка помолчал, а когда хотел заговорить, перехватил взгляд Эллы, это был необычный, несвойственный ей взгляд - в нем было нечто материнское. И Лорка сжал челюсти, снова опуская голову. Он не рисовался, ему вообще были чужды поза и рисовка, он и правда никак не мог привыкнуть к тому, что его друга Тима нет в живых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88