Клайнстона пытались припугнуть — и письмами, и мордобоем, и имитацией покушений, но он держался твёрдо, знал, что стоит уступить один раз, как гангстерские сети запутают его намертво. Одна из имитаций покушения — хозяин мастерской клялся, что гангстеры высоко ценят Клайнстона и никогда не покушались всерьёз на его жизнь, — закончилась трагично — погиб давний друг Клайнстона Герберт Уолш. Клайнстон, тяжело переживавший эту нелепую смерть, окончательно прозрел — понял, что не сможет долго сопротивляться натиску преступного мира и рано ли, поздно ли, но вынужден будет сдаться. Клайнстон почти физически ощущал, как липкая гангстерская паутина опутывает его все туже и туже. Надо было что-то предпринимать, но что? Даже Хил Линклейтор признался, что если у Клайнстона нет приличной суммы наличными, которая позволила бы ему бросить работу и затаиться на годик-другой, то он не может посоветовать ничего, кроме выгодной сделки с гангстерами. Все воруют в нашем свободном мире, успокаивал Хобо Клайнстона. Важно не продешевить. Воровать — так сразу миллион! Тогда, если и попадёшь в тюрьму, то и там можно жить с комфортом. Клайнстон был, что называется, на распутье. И вот тут-то и появился некий джентльмен, предложивший Клайнстону необычное пари.
— Это был именно джентльмен?
— Именно джентльмен! Во всяком случае, он так выглядел и так держался. Прекрасно одетый, респектабельный мужчина средних лет, говоривший скорее по-английски, чем по-американски. Приехал на «кадиллаке» последней модели, за рулём сидел шофёр, который вёл себя, как слуга. Приехавший представился Смитом, но дал понять, что это — не настоящее его имя. Сказал, что представляет двух богатых людей. Богатых по-американски. Очень богатых и заключивших между собой пари, разыграть которое они поручают мне.
Харви усмехнулся.
— И вы поверили?
Клайнстон пожал плечами.
— Я тогда не думал об этом. Согласитесь, пари — это все-таки не открытое преступление. И приятнее чувствовать поддержку двух очень богатых людей, чем гангстерской шайки.
— Вас хорошо подготовили к этому шагу. Вы согласились сразу?
— Нет. Я попросил разрешения подумать. И отправился на консультацию к Хилу. Он порекомендовал мне согласиться с двумя оговорками. Во-первых, совместно с ним проработать аварийный вариант действий, отнюдь не уведомляя об этом контрагентов. Во-вторых, выговорить в свою пользу золота — золото, сказал он, никогда не бывает лишним. На мои условия согласились.
— Кто? Все тот же Смит?
— Он самый. На том же «кадиллаке» и с тем же шофёром.
— Кроме Смита вы ни с кем по этому пари не общались, нет? Шофёра в лицо запомнили? Прекрасно. — Харви достал из кармана конверт. Вынул из него фотографии величиной с визитную карточку и веером раскинул на столе. — Посмотрите внимательно. Может быть, кто-нибудь из них похож на Смита или его шофёра?
На столе лежали фотографии Кейсуэлла, Мейседона, Уотсона, Стенли и Френсиса Ли, теперешнего оперативного начальника Харви, сфотографированного автоматической скрытой камерой прямо в его кабинете. Склоняясь к фотографиям, Клайнстон проговорил:
— У вас не пиджак, а фотолаборатория, мистер Харви.
— Перестаньте называть меня мистером, Энди, Не тот момент. Пиджак частного детектива — тот же сейф, когда это требуется, конечно.
Добросовестно просмотрев каждую фотографию, Клайнстон отрицательно качнул головой.
— Нет здесь ни Смита, ни его шофёра. Это совершенно точно.
Харви, от которого не укрылось, что Клайнстон улыбнулся, разглядывая одну из фотографий, изменил форму вопроса.
— Посмотрите ещё раз. Может быть, с кем-нибудь из этих людей вы все-таки встречались по ходу своей «золотой» операции? В банке? На выходе из него? По пути…
— Тут и смотреть нечего, — перебил Клайнстон, передавая Харви фотографию Френсиса. — Вот этот человек руководил моим арестом в баре, когда я был вынужден выдать себя за мертвеца.
Харви не сдержал своего удовлетворения, благо в такой сдержанности не было ровно никакой необходимости.
— Кэйсуэлл? — полюбопытствовал Клайнстон, следивший за выражением лица детектива.
Харви ограничился тем, что отрицательно покачал головой — ему не хотелось вдаваться в подробности.
— Итак, Энди, вы спрятались в подвале банка, дождались закрытия, изъяли из указанного вам сейфа тринадцать слитков девятьсот девяносто пятой пробы. И что же дальше?
Клайнстон улыбнулся.
— Сущие пустяки. Закрыл сейф так, чтобы не осталось никаких следов, уложил слитки в атташе-кейс, дождался открытия банка, спокойно вышел из него и доставил золото в номер «Тюдор-отеля», как и было условлено.
Харви откинулся на спинку кресла, разглядывая Клайнстона.
— Пустяки! Но ведь вам потребовалось чуть ли не двенадцать часов просидеть в подвале, заполненном азотом!
Клайнстон улыбнулся.
— У меня был кислород — целый литр под давлением сто пятьдесят атмосфер, итого сто пятьдесят литров. И простейший портативный респиратор с полузамкнутой циркуляцией и регулируемым подсосом окружающей среды. В состоянии глубокой медитации потребление кислорода снижается во много раз. Я провёл несколько тренировок и убедился, что двенадцать часов с моим снаряжением, — далеко не предел. Так что риск был минимальным.
Харви тяжко вздохнул.
— Опять эта медитация! Неужели нельзя попроще объяснить — что и как?
— Никто не знает — что и как, ни попроще, ни посложнее. Есть психическое состояние, добытое опытом многих и многих поколений людей, есть разные названия этого состояния. И никто не знает — что и как. — Клайнстон слегка поклонился. — Кроме меня, разумеется.
— В это можно поверить. Не поделитесь? Удержаться от соблазна проникнуть в такую тайну Харви не смог. Не случайно же он стал частным детективом и недекларированным хранителем многих и разных чужих тайн и секретов. Тяга к тайному, к сверхъестественному, доступному немногим, жила у него в крови с раннего детства.
— Кое-чем могу поделиться, — поразмыслив, решил Клайнстон.
— Слушаю!
Харви так поторопился с этим ответом, что Клайнстон не сдержал улыбку.
— Придётся начать издалека, Рэй. Когда человек ещё только формировался в своём современном облике, среди ранних палеантропов, которых называют ещё неандертальцами, выделилась специфическая ветвь эволюции. Я не очень специален?
— Нет, — успокоил Харви, усаживаясь в кресле поудобнее. — Я слышал о неандертальцах. И даже видел в музее — не помню в каком — скульптуру в натуральную величину. Должен сказать, что среди подонков встречаются типы и пострашнее.
Они посмеялись, и Клайнстон продолжал:
— Часть ранних неандертальцев, попавших в критические условия бытия из-за прогресса оледенения и общего похолодания, свернула с пути прямого покорения природы, что характерно для антропогенеза как такового, в сторону приспособления к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78