В судебном порядке расправа с семьей была бы, конечно, невозможна».
Слава Тебе, Господи, сообразил - семнадцать лет спустя.
Кто же были те люди, «мы» Свердлова, которые «решали»?
В последнее время делаются попытки гальванизировать легенду о непричастности мудрого Ленина к этой компании убийц. Одну из новых версий изложил в интервью Гелий Рябов. Из подробного своего очерка он честно выкинул эту сказку, но поскольку сие все-таки было изложено им публично, придется ее повторить - на случай, если какой-то новый мифоман захочет воспользоваться ею уже вопреки воле самого Рябова. Вопрос о казни якобы обсуждался в Москве на заседании президиума ЦИКа Советов, и Ленин, мол, возражал против убийства царских детей, но остался в меньшинстве. И демонстративно хлопнул дверью. Приговор выносили без него.
Совершенно невероятно, однако, чтобы такой вопрос большевики вообще обсуждали в ЦИКе, тогда еще не чисто партийном форуме. Р. Пайпс довольно убедительно аргументирует, что приговор выносился второго июля. И во всяком случае, не позже четвертого, когда Белобородов постановил заменить внутреннюю охрану ДОНа «латышами» - исполнителями казни… Но до 6 июля в высших выборных органах, включая президиум ЦИКа, еще сидели левые эсеры. Нельзя представить, что Ленин туда обратился с предложением обсудить вопрос о казни в Екатеринбурге.
Еще меньше шансов на то, что никто из членов такого немалого сборища не оставил нам мемуаров, как они собрались решить и истребить династию.
Нет, «мы» было малочисленной, доверенной, способной хранить тайну и одновременно имевшей неограниченные полномочия командой, возле самого Ленина. Такая команда у него имелась: ЦК РКП(б). Центральный комитет и был тем, кто - «мы здесь решали».
Сей форум состоял из 15 членов и 8 кандидатов. Вот имена этих 23 действительных тайных советников первого и второго классов. Порядок - исходя из числа голосов, полученных при избрании в ЦК на 7-м экстренном съезде РКП(б).
Члены ЦК: В.Ленин (Ульянов), Л.Троцкий (Бронштейн), Я.Свердлов, Г. Зиновьев (Радомысльский), Н. Бухарин, Г.Сокольников (Бриллиант) И.Сталин (Джугашвили), Н.Крестинский, И.Смилга, Е.Стасова, М.Лашевич, В.Шмидт, Ф.Дзержинский. М.Владимирский, Артем (Ф.Сергеев);
кандидаты в члены ЦК: А.Иоффе, А.Киселев, Я.Берзин (Винтер), М.Урицкий, П.Стучка, Г.Петровский, А.Ломов (Оппоков), А.Шляпников.
Если верить Троцкому, - даже ему, второму номеру ЦК, не сообщили на фронт о принятом решении. Поэтому гипотетически можно полагать, что в свердловское «мы» входили лишь те члены ЦК, что в начале июля находились непосредственно в Кремле.
В таком случае, из числа решавших можно сразу отбросить трех «левых коммунистов», избранных в ЦК ради демонстрации партийного единства, но до августа не принимавших участия в его работе: Бухарина, Урицкого, Ломова (вдобавок Бухарин находился в Берлине, а Урицкий с Ломовым в Петрограде).
Из остающейся двадцатки - шестеро выехали на фронты: Троцкий - под Казань, Сталин в Царицын, Смилга в Пермь, Артем на Украину, Киселев на южный Урал, Шляпников на Каспийско-Кавказский фронт.
Остаются четырнадцать. Семеро отсутствовали в Москве: Зиновьев, Лашевич, Стасова, Крестинский (вместе с «левыми» чекистами), они управляли Петроградом и вообще севером страны. Иоффе был полпредом (послом) в Берлине, Берзин (Винтер) - в Швейцарии. Сокольников вместе с Бухариным пребывал в Берлине, в составе экономической делегации,
Итак, остаются семеро. (Хотя нет доказательств что кто-то из них не покидал в те дни столицу).
Вот список самых возможных кандидатов, вотировавших убийство Романовых:
В.Ленин, Я.Свердлов, Ф.Дзержинский, М.Владимирский, В.Шмидт - члены ЦК. П.Стучка, Г.Петровский - кандидаты. Три политические фигуры (Ленин, Свердлов, Дзержинский), два руководящих шефа НКВД (Петровский, Владимирский) и Стучка - нарком юстиции. Общественность и класс-гегемон в одном лице, возможно, олицетворялись Шмидтом, тогдашним секретарем ВЦСПС.
Их нетрудно было убедить не оставлять белым живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях.
Карательному аппарату оставалось, как говорится на их фене, провести решение в жизнь.
P.S. Последний аргумент и последний факт.
Уже после окончания книги я прочитал в еженедельнике «Аргументы и факты» (декабрь 1990) интервью Эдуарда Радзинского, автора книги «Царские дневники: Николай II - Жизнь. Смерть»:
«…теперь найден документ - телеграмма. На самом верху ее, на кусочке телеграфной ленты, адрес; «Москва, Ленину». Ниже - отметка карандашом: «Принята 16.7. 1918 в 21 час 22 минуты… Москва, Кремль, Свердлову, копия Ленину. Из Екатеринбурга по прямому проводу передают следующее: сообщите в Москву, что условленный Филипповым суд по военным обстоятельствам не терпит отлагательства, ждать не можем. Если ваше мнение противоположно, сейчас же вне всякой очереди сообщите. Голощекин, Сафаров. Снеситесь по этому поводу сами с Екатеринбургом. Зиновьев».
Радзинский обещает в своей книге рассказать о том, почему телеграмму в Москву отправили столь сложным путем, через Петроград и Зиновьева. Однако уже сейчас, из текста, ясно - наши предварительные выводы подтверждаются:
а) никакого суда в Екатеринбурге вообще не было;
б) суд являлся привилегией Москвы: об этом условились с Голощекиным (Филиппом) в Кремле. Екатеринбуржцы соглашались принять даже противоположный расстрелу приговор начальства, но просили об одном: сообщить им об этом;
в) Зиновьев, цекист No4 (смотри список), не принимал участия в решении («снеситесь по этому поводу сами с Екатеринбургом»), поскольку в этот момент не находился в Кремле;
д) для екатеринбуржцев непосредственным начальником, принимавшим решение и державшим с ними связь, был бывший уралец Свердлов, поэтому они обращались к нему, посылая Ленину лишь копию послания. Но Зиновьев-то знал, кто являлся подлинным вершителем дела, поэтому обращение Голощекина и Сафарова к Свердлову он переадресовал: «Москва, Ленину».
Далее Радзинский цитирует документ из музея завода «Прогресс» (Куйбышев, тогдашняя Самара) - запись рассказа А. Акимова, - одного из охранников Ленина, отправлявшего ответное распоряжение в Екатеринбург: «Я. М. Свердлов послал меня отнести эту телеграмму на телеграф, который помещался тогда на Мясницкой улице. И сказал: «поосторожнее отправляй». Это значило, что обратно надо было принести не только копию телеграммы, но и саму ленту… Ленту мне телеграфист не отдавал, тогда я вынул револьвер и стал угрожать телеграфисту. Получив от него ленту, я ушел. Пока шел до Кремля, Ленин уже узнал о моем поступке. Когда пришел, секретарь Ленина мне говорит: «Тебя вызывает Ильич, иди, он тебе сейчас намоет холку».
Этот документ показывает, насколько внимательно Ленин контролировал действия Свердлова, если даже мелкий конфликт на телеграфе стал известен премьеру еще до возвращения Акимова в Кремль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Слава Тебе, Господи, сообразил - семнадцать лет спустя.
Кто же были те люди, «мы» Свердлова, которые «решали»?
В последнее время делаются попытки гальванизировать легенду о непричастности мудрого Ленина к этой компании убийц. Одну из новых версий изложил в интервью Гелий Рябов. Из подробного своего очерка он честно выкинул эту сказку, но поскольку сие все-таки было изложено им публично, придется ее повторить - на случай, если какой-то новый мифоман захочет воспользоваться ею уже вопреки воле самого Рябова. Вопрос о казни якобы обсуждался в Москве на заседании президиума ЦИКа Советов, и Ленин, мол, возражал против убийства царских детей, но остался в меньшинстве. И демонстративно хлопнул дверью. Приговор выносили без него.
Совершенно невероятно, однако, чтобы такой вопрос большевики вообще обсуждали в ЦИКе, тогда еще не чисто партийном форуме. Р. Пайпс довольно убедительно аргументирует, что приговор выносился второго июля. И во всяком случае, не позже четвертого, когда Белобородов постановил заменить внутреннюю охрану ДОНа «латышами» - исполнителями казни… Но до 6 июля в высших выборных органах, включая президиум ЦИКа, еще сидели левые эсеры. Нельзя представить, что Ленин туда обратился с предложением обсудить вопрос о казни в Екатеринбурге.
Еще меньше шансов на то, что никто из членов такого немалого сборища не оставил нам мемуаров, как они собрались решить и истребить династию.
Нет, «мы» было малочисленной, доверенной, способной хранить тайну и одновременно имевшей неограниченные полномочия командой, возле самого Ленина. Такая команда у него имелась: ЦК РКП(б). Центральный комитет и был тем, кто - «мы здесь решали».
Сей форум состоял из 15 членов и 8 кандидатов. Вот имена этих 23 действительных тайных советников первого и второго классов. Порядок - исходя из числа голосов, полученных при избрании в ЦК на 7-м экстренном съезде РКП(б).
Члены ЦК: В.Ленин (Ульянов), Л.Троцкий (Бронштейн), Я.Свердлов, Г. Зиновьев (Радомысльский), Н. Бухарин, Г.Сокольников (Бриллиант) И.Сталин (Джугашвили), Н.Крестинский, И.Смилга, Е.Стасова, М.Лашевич, В.Шмидт, Ф.Дзержинский. М.Владимирский, Артем (Ф.Сергеев);
кандидаты в члены ЦК: А.Иоффе, А.Киселев, Я.Берзин (Винтер), М.Урицкий, П.Стучка, Г.Петровский, А.Ломов (Оппоков), А.Шляпников.
Если верить Троцкому, - даже ему, второму номеру ЦК, не сообщили на фронт о принятом решении. Поэтому гипотетически можно полагать, что в свердловское «мы» входили лишь те члены ЦК, что в начале июля находились непосредственно в Кремле.
В таком случае, из числа решавших можно сразу отбросить трех «левых коммунистов», избранных в ЦК ради демонстрации партийного единства, но до августа не принимавших участия в его работе: Бухарина, Урицкого, Ломова (вдобавок Бухарин находился в Берлине, а Урицкий с Ломовым в Петрограде).
Из остающейся двадцатки - шестеро выехали на фронты: Троцкий - под Казань, Сталин в Царицын, Смилга в Пермь, Артем на Украину, Киселев на южный Урал, Шляпников на Каспийско-Кавказский фронт.
Остаются четырнадцать. Семеро отсутствовали в Москве: Зиновьев, Лашевич, Стасова, Крестинский (вместе с «левыми» чекистами), они управляли Петроградом и вообще севером страны. Иоффе был полпредом (послом) в Берлине, Берзин (Винтер) - в Швейцарии. Сокольников вместе с Бухариным пребывал в Берлине, в составе экономической делегации,
Итак, остаются семеро. (Хотя нет доказательств что кто-то из них не покидал в те дни столицу).
Вот список самых возможных кандидатов, вотировавших убийство Романовых:
В.Ленин, Я.Свердлов, Ф.Дзержинский, М.Владимирский, В.Шмидт - члены ЦК. П.Стучка, Г.Петровский - кандидаты. Три политические фигуры (Ленин, Свердлов, Дзержинский), два руководящих шефа НКВД (Петровский, Владимирский) и Стучка - нарком юстиции. Общественность и класс-гегемон в одном лице, возможно, олицетворялись Шмидтом, тогдашним секретарем ВЦСПС.
Их нетрудно было убедить не оставлять белым живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях.
Карательному аппарату оставалось, как говорится на их фене, провести решение в жизнь.
P.S. Последний аргумент и последний факт.
Уже после окончания книги я прочитал в еженедельнике «Аргументы и факты» (декабрь 1990) интервью Эдуарда Радзинского, автора книги «Царские дневники: Николай II - Жизнь. Смерть»:
«…теперь найден документ - телеграмма. На самом верху ее, на кусочке телеграфной ленты, адрес; «Москва, Ленину». Ниже - отметка карандашом: «Принята 16.7. 1918 в 21 час 22 минуты… Москва, Кремль, Свердлову, копия Ленину. Из Екатеринбурга по прямому проводу передают следующее: сообщите в Москву, что условленный Филипповым суд по военным обстоятельствам не терпит отлагательства, ждать не можем. Если ваше мнение противоположно, сейчас же вне всякой очереди сообщите. Голощекин, Сафаров. Снеситесь по этому поводу сами с Екатеринбургом. Зиновьев».
Радзинский обещает в своей книге рассказать о том, почему телеграмму в Москву отправили столь сложным путем, через Петроград и Зиновьева. Однако уже сейчас, из текста, ясно - наши предварительные выводы подтверждаются:
а) никакого суда в Екатеринбурге вообще не было;
б) суд являлся привилегией Москвы: об этом условились с Голощекиным (Филиппом) в Кремле. Екатеринбуржцы соглашались принять даже противоположный расстрелу приговор начальства, но просили об одном: сообщить им об этом;
в) Зиновьев, цекист No4 (смотри список), не принимал участия в решении («снеситесь по этому поводу сами с Екатеринбургом»), поскольку в этот момент не находился в Кремле;
д) для екатеринбуржцев непосредственным начальником, принимавшим решение и державшим с ними связь, был бывший уралец Свердлов, поэтому они обращались к нему, посылая Ленину лишь копию послания. Но Зиновьев-то знал, кто являлся подлинным вершителем дела, поэтому обращение Голощекина и Сафарова к Свердлову он переадресовал: «Москва, Ленину».
Далее Радзинский цитирует документ из музея завода «Прогресс» (Куйбышев, тогдашняя Самара) - запись рассказа А. Акимова, - одного из охранников Ленина, отправлявшего ответное распоряжение в Екатеринбург: «Я. М. Свердлов послал меня отнести эту телеграмму на телеграф, который помещался тогда на Мясницкой улице. И сказал: «поосторожнее отправляй». Это значило, что обратно надо было принести не только копию телеграммы, но и саму ленту… Ленту мне телеграфист не отдавал, тогда я вынул револьвер и стал угрожать телеграфисту. Получив от него ленту, я ушел. Пока шел до Кремля, Ленин уже узнал о моем поступке. Когда пришел, секретарь Ленина мне говорит: «Тебя вызывает Ильич, иди, он тебе сейчас намоет холку».
Этот документ показывает, насколько внимательно Ленин контролировал действия Свердлова, если даже мелкий конфликт на телеграфе стал известен премьеру еще до возвращения Акимова в Кремль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109