мелькнуло высоко на горе красное пятно фанерного комсомольского значка с надписью «Здесь строится величайшая в мире ГЭС» — и Нурек остался позади.
Мы стояли в кузове во весь рост. Ветер рвал рубахи с плеч, высекал из глаз слезы... Прилетев в Москву, мы через несколько дней пошли в Министерство строительства электростанций. Нас приняли заместитель министра Яков Иванович Финогенов и Иван Сергеевич Шикторов, начальник «Главгидроэнергостроя».
Не стоит передавать этот разговор в подробностях. Главным образом нас интересовали два вопроса, которые больше всего волновали и ребят из нашей бригады. Почему, во-первых, рассыпаются многие коллективы гидростроителей? Почему нельзя сделать так: кончается одна стройка, и ее коллективу заранее, задолго говорят — дальше вам строить вот такую-то ГЭС. И коллектив этот организованно, по мере надобности перебрасывает на новое место свои передовые отряды, необходимую технику, готовит там жилье, подсобные предприятия и все необходимое для разворота работ. Здесь важно, что съезжаются вместе не случайные люди — с бору по сосенке, а едут сложившиеся бригады, прорабства, участки, в которых все знают друг друга, умеют работать вместе, в которых строители, быть может заранее подготовленные, владеют несколькими специальностями: на первый случай могут стать и плотниками, и штукатурами, и по прихо-
ду техники — механизаторами, шоферами. Им не надо начинать с нуля, не надо «просеивать» кадры, не нужен долгий, порой мучительный процесс складывания нового коллектива. У них есть уже свои традиции, свои руководители, воспитатели, умеющие организовать труд, быт, отдых людей. Ведь коли так, насколько бы быстрей, легче пошло дело!.. Но все мы знаем: кончили строить, например, Куйбышевскую ГЭС — и куй-бышевцы разлетелись по всей стране, строители Иркутской ГЭС — то же самое (лишь небольшая часть их организованно передвинулась на Вилюй); даже коллектив Каховки, который за отличную организацию работ министерство выдвигало на соискание Ленинской премии, распался. И сам Шикторов, строивший ранее Волго-Донской канал, рассказывает нам: перед концом стройки приходили к нему целые бригады, люди, которых он хорошо знал и ценил, и спрашивали, куда же нам дальше? И он ничего не мог им ответить. И так было на многих стройках.
...И второй вопрос, интересовавший нас: почему ряд строек — Братская, Красноярская, даже «алмазная» Вилюйская ГЭС и вот Нурекская (список можно было бы продолжить и дальше) вначале финансируется крайне осторожно, держатся они вроде бы на полуголодном пайке? Гидростроителей упрекают в том, что слишком уж растянуты сроки сооружения электростанций. Но вот Нурекская ГЭС. На первое время не надо здесь никакого особенно уж капитального жилья: юрты, а их ставить, каждую, всего четыре часа. Не надо зимних теплых гаражей и т. д. Чего проще! Перебросить сюда сразу массированный отряд строителей, дать необходимое количество средств, тех-
ники, материалов,— только успевай разворачивайся, строй! Вот он еще один громаднейший резерв времени!.. Так нет же — рабочие нужны, а принять их не могут; бетон надо класть, а вибратора нет; машины бьются на узких горных дорогах, а реконструкция этих дорог начнется, дай бог, еще через полтора года; жить людям негде, а злосчастных юрт привозят крайне мало; чтобы ввести в срок станцию, уже сейчас надо начинать проходку туннелей, но средства на это не отпускаются. А потом будет штурм, будет крайнее напряжение сил, в горячке будут пускать на износ машины, да и люди будут тоже работать на износ. Зачем все это?..
Ни Финогенова, ни Шикторова не удивили наши вопросы. Все это им, конечно, известно куда лучше, чем нам. И из их объяснений становилось ясным: главная причина всему этому, пожалуй, одна—планирование.
Правильно, отвечали нам, организованный переход сложившегося коллектива на другую стройку,— выигрыш минимум полутора лет. Примеры этому есть. Несколько строительных районов перешли целиком с Волго-Донского канала на Волго-Балтийский и уже через три месяца начали укладывать на новом месте большой бетон. Киевскую и Плявиньскую ГЭС начали строить одновременно и в общем-то в равных условиях, кроме единственного: на Киевскую перешел коллектив Кременчугской ГЭС, а там строители собирались с разных концов страны. Киевляне поэтому успели сделать — ни много, ни мало! — в четыре раза больше плявиниев, они уже начинают возводить плотину, а те едва-едва приступили к земляным работам.
Правильно, отвечают нам, в этом году могли бы освоить гораздо больше средств не только нурекские строители, но и красноярцы, днепродзержинцы и многие другие коллективы, но...
— Может быть, слишком уж разбросались гидростроители,— спрашиваем мы, — и поэтому Госплан не может обеспечить средствами многочисленные стройки?
Нет, наоборот, задел нужен гораздо больший, и это, в частности, поможет решить и проблему сохранения коллективов гидростроителей. А потом — нужна энергия для все возрастающих нужд хозяйства.
Не скроем, шли мы в министерство с одним желанием, в котором много было мальчишеского: вот уж сейчас мы разберемся, что вы за руководители, выложим вам все обиды нашей бригады, и попробуйте доказать, что вы не виноваты!..
Но перед нами сидели и по внешности и по положению солидные люди, вынесшие на своих плечах далеко не одну стройку, и они не оправдывались, а рассказывали все как есть, не скрывая и своих ошибок, погрешностей. Финогенов спешил на заседание к министру, Шикторов куда-то еще по своим делам, но оба они терпеливо и с интересом слушали наши вопросы и рассказы о стройке, поправляли, когда мы путали какие-то формулировки, и переспрашивали: «Что-нибудь еще у вас есть?.. Вы правильно поняли нас?»
...И говорили медленно, чтобы мы могли записать разговор дословно. Видно было, их беспокоит единственное — чтобы мы смогли верно донести до читателя и свои и их мысли, в общем-то схожие. Ну, совсем дя-
ди Ванино да и всех наших ребят беспокойство: «Пишите, черти, все как было! Не то зададим вам перцу!..»
Вот мы и написали все, как было. Что же еще?.. Всегда, когда кончаешь писать значительное для себя, волнуешься: вдруг что-нибудь забыл, недоговорил? И трудно поставить последнюю точку. А сейчас это просто невозможно сделать: точки такой не может быть. Вернее, ее должна сперва поставить сама жизнь. Герои наши живут, живы их тревоги и радости.
К нам все время приходят письма из Нурека.
Володино.
«Юра, друг, здравствуй!
С горячим приветом и массой наилучших пожеланий к тебе и твоей семье Володя.
...Бригада наша бетонирует сейчас траншею. Про меня самого лучше и не спрашивай: написали про меня в газете как про лучшего бетонщика, на собрании цехкомитета загрузили после этого нагрузкой (назначили в рабочий контроль).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Мы стояли в кузове во весь рост. Ветер рвал рубахи с плеч, высекал из глаз слезы... Прилетев в Москву, мы через несколько дней пошли в Министерство строительства электростанций. Нас приняли заместитель министра Яков Иванович Финогенов и Иван Сергеевич Шикторов, начальник «Главгидроэнергостроя».
Не стоит передавать этот разговор в подробностях. Главным образом нас интересовали два вопроса, которые больше всего волновали и ребят из нашей бригады. Почему, во-первых, рассыпаются многие коллективы гидростроителей? Почему нельзя сделать так: кончается одна стройка, и ее коллективу заранее, задолго говорят — дальше вам строить вот такую-то ГЭС. И коллектив этот организованно, по мере надобности перебрасывает на новое место свои передовые отряды, необходимую технику, готовит там жилье, подсобные предприятия и все необходимое для разворота работ. Здесь важно, что съезжаются вместе не случайные люди — с бору по сосенке, а едут сложившиеся бригады, прорабства, участки, в которых все знают друг друга, умеют работать вместе, в которых строители, быть может заранее подготовленные, владеют несколькими специальностями: на первый случай могут стать и плотниками, и штукатурами, и по прихо-
ду техники — механизаторами, шоферами. Им не надо начинать с нуля, не надо «просеивать» кадры, не нужен долгий, порой мучительный процесс складывания нового коллектива. У них есть уже свои традиции, свои руководители, воспитатели, умеющие организовать труд, быт, отдых людей. Ведь коли так, насколько бы быстрей, легче пошло дело!.. Но все мы знаем: кончили строить, например, Куйбышевскую ГЭС — и куй-бышевцы разлетелись по всей стране, строители Иркутской ГЭС — то же самое (лишь небольшая часть их организованно передвинулась на Вилюй); даже коллектив Каховки, который за отличную организацию работ министерство выдвигало на соискание Ленинской премии, распался. И сам Шикторов, строивший ранее Волго-Донской канал, рассказывает нам: перед концом стройки приходили к нему целые бригады, люди, которых он хорошо знал и ценил, и спрашивали, куда же нам дальше? И он ничего не мог им ответить. И так было на многих стройках.
...И второй вопрос, интересовавший нас: почему ряд строек — Братская, Красноярская, даже «алмазная» Вилюйская ГЭС и вот Нурекская (список можно было бы продолжить и дальше) вначале финансируется крайне осторожно, держатся они вроде бы на полуголодном пайке? Гидростроителей упрекают в том, что слишком уж растянуты сроки сооружения электростанций. Но вот Нурекская ГЭС. На первое время не надо здесь никакого особенно уж капитального жилья: юрты, а их ставить, каждую, всего четыре часа. Не надо зимних теплых гаражей и т. д. Чего проще! Перебросить сюда сразу массированный отряд строителей, дать необходимое количество средств, тех-
ники, материалов,— только успевай разворачивайся, строй! Вот он еще один громаднейший резерв времени!.. Так нет же — рабочие нужны, а принять их не могут; бетон надо класть, а вибратора нет; машины бьются на узких горных дорогах, а реконструкция этих дорог начнется, дай бог, еще через полтора года; жить людям негде, а злосчастных юрт привозят крайне мало; чтобы ввести в срок станцию, уже сейчас надо начинать проходку туннелей, но средства на это не отпускаются. А потом будет штурм, будет крайнее напряжение сил, в горячке будут пускать на износ машины, да и люди будут тоже работать на износ. Зачем все это?..
Ни Финогенова, ни Шикторова не удивили наши вопросы. Все это им, конечно, известно куда лучше, чем нам. И из их объяснений становилось ясным: главная причина всему этому, пожалуй, одна—планирование.
Правильно, отвечали нам, организованный переход сложившегося коллектива на другую стройку,— выигрыш минимум полутора лет. Примеры этому есть. Несколько строительных районов перешли целиком с Волго-Донского канала на Волго-Балтийский и уже через три месяца начали укладывать на новом месте большой бетон. Киевскую и Плявиньскую ГЭС начали строить одновременно и в общем-то в равных условиях, кроме единственного: на Киевскую перешел коллектив Кременчугской ГЭС, а там строители собирались с разных концов страны. Киевляне поэтому успели сделать — ни много, ни мало! — в четыре раза больше плявиниев, они уже начинают возводить плотину, а те едва-едва приступили к земляным работам.
Правильно, отвечают нам, в этом году могли бы освоить гораздо больше средств не только нурекские строители, но и красноярцы, днепродзержинцы и многие другие коллективы, но...
— Может быть, слишком уж разбросались гидростроители,— спрашиваем мы, — и поэтому Госплан не может обеспечить средствами многочисленные стройки?
Нет, наоборот, задел нужен гораздо больший, и это, в частности, поможет решить и проблему сохранения коллективов гидростроителей. А потом — нужна энергия для все возрастающих нужд хозяйства.
Не скроем, шли мы в министерство с одним желанием, в котором много было мальчишеского: вот уж сейчас мы разберемся, что вы за руководители, выложим вам все обиды нашей бригады, и попробуйте доказать, что вы не виноваты!..
Но перед нами сидели и по внешности и по положению солидные люди, вынесшие на своих плечах далеко не одну стройку, и они не оправдывались, а рассказывали все как есть, не скрывая и своих ошибок, погрешностей. Финогенов спешил на заседание к министру, Шикторов куда-то еще по своим делам, но оба они терпеливо и с интересом слушали наши вопросы и рассказы о стройке, поправляли, когда мы путали какие-то формулировки, и переспрашивали: «Что-нибудь еще у вас есть?.. Вы правильно поняли нас?»
...И говорили медленно, чтобы мы могли записать разговор дословно. Видно было, их беспокоит единственное — чтобы мы смогли верно донести до читателя и свои и их мысли, в общем-то схожие. Ну, совсем дя-
ди Ванино да и всех наших ребят беспокойство: «Пишите, черти, все как было! Не то зададим вам перцу!..»
Вот мы и написали все, как было. Что же еще?.. Всегда, когда кончаешь писать значительное для себя, волнуешься: вдруг что-нибудь забыл, недоговорил? И трудно поставить последнюю точку. А сейчас это просто невозможно сделать: точки такой не может быть. Вернее, ее должна сперва поставить сама жизнь. Герои наши живут, живы их тревоги и радости.
К нам все время приходят письма из Нурека.
Володино.
«Юра, друг, здравствуй!
С горячим приветом и массой наилучших пожеланий к тебе и твоей семье Володя.
...Бригада наша бетонирует сейчас траншею. Про меня самого лучше и не спрашивай: написали про меня в газете как про лучшего бетонщика, на собрании цехкомитета загрузили после этого нагрузкой (назначили в рабочий контроль).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26