ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


- Я получил ваше письмо, - сказал я. - Я звонил из Феса, но вас не было. Кто-то другой подошел к телефону. Какая-то женщина.
- Это моя мать. Она мне передала, что кто-то звонил и не представился. Я подумала, что это, должно быть, были вы.
- Я снова в Эдинбурге. Могу я вас навестить?
Она слегка помедлила, и я было подумал, что она мне откажет. Но я ошибся. Она хотела встретиться со мной. Ей хотелось обговорить со мной какие-то вещи. Не смогу ли я прийти сегодня вечером?
* * *
Я сел на автобус, отправлявшийся в Дин-Виллидж. Генриетта, как и в старые времена, ожидала меня с чаем и кексом. Она только что вернулась из школы. На столе стояла пачка потрепанных ученических тетрадей, ожидающих проверки. На кресле, возле камина, лежала раскрытая книга избранных стихов Элиота.
Она изменилась. Лицо ее похудело, а в волосах появились седые прядки, которых прежде не было. Более разительной была перемена в ее поведении. Былая жизнерадостность, которая так меня, бывало, радовала, потускнела. Более того, я ощутил исходившую от нее постоянную грусть. Грусть и то, что я принял за гнев, - ей не удавалось глубоко спрятать эти чувства. Она одновременно и успокаивала, и пугала меня.
- Благодарю вас за то, что пришли, - сказала она. - Я знала, что, в конце концов, вы придете.
- Прошу прощения. Мне давно следовало навестить вас.
- Извиняться ни к чему. Вы сказали, что получили мое письмо?
- Да. Оно меня застало в Танжере.
- Танжер? Как экзотически это звучит. Я написала это письмо как раз перед... смертью Яна. Вас не было здесь так долго - я не нашла другого способа связаться с вами.
- Я должен был вернуться. Повидать Яна, поговорить с ним.
- Да нет, ничего вы не были должны. От этого ничего бы не изменилось.
Она взяла чайник и налила чай «Эрл Грей» в фарфоровые чашки. Молоко - для себя, лимон - для меня, тонко нарезанные куски кекса на тарелке. Танжер, Фес и Марракеш, Дункан Милн и шейх Ахмад, граф д'Эрвиль - это все вдруг стало таким далеким, частью света, в которой я больше не жил. И все эти воспоминания стерли обыкновенные кекс и чай.
- Как это произошло? - спросил я. - В письме вы написали очень мало.
- Писать было, собственно, почти нечего. Все началось через день-два после того, как Ян вас навестил. В этот вечер он вернулся совершенно расстроенным. Беспокоился о вас, о том, что вы общаетесь с этим человеком, - Милном. Дело в том, что Ян до этого наводил о нем справки и узнал то, что ему явно не понравилось. Ну так вот, через два дня после визита к вам у него случилась страшная головная боль. Ничто не могло ее снять. Он не спал всю ночь, и я застала его плачущим в кухне. Это было ужасно. На следующий день голова прошла, но все равно я очень волновалась.
Я видел, что она и сейчас начинает волноваться, заново переживая те события.
- Генриетта, не надо больше рассказывать. Вы уже испытали достаточно.
Она взглянула на меня и привычно смахнула пальцем набежавшую слезу.
- Достаточно? В самом деле? Вы что же, думаете, есть момент, в который кто-то скажет: «Достаточно, теперь вам будет лучше»? Нет такого момента, потому что со временем все становится только хуже. Это ведь не тюрьма, вы знаете! Не будет такого дня и часа, когда за вами придут и скажут: «Все, ваше время вышло, вы теперь свободны».
Я нежно посмотрел на нее.
- Да, - сказал я. - Я знаю.
Глаза ее расширились.
- Простите, Эндрю, я забыла. Вам это известно так же хорошо, как и мне.
- Достаточно хорошо, - сказал я, улыбаясь. - Это не имеет значения. В нынешнем году я был вам не слишком хорошим другом.
- Давайте забудем об этом, Эндрю. Самое главное, что вы здесь, - она казалась задумчивой. - Все теперь позади, так? - спросила она. - Милн и прочее?
Я помедлил. Я не думал об этом так определенно. Но мне был задан прямой вопрос. Я понял, что должен ответить прямо.
- Да, - ответил я. - Думаю, что так. Я решил порвать с Дунканом. Я не собираюсь встречаться с ним, если это возможно.
- Рада это слышать. Ян в последние недели очень о вас беспокоился. У него опять начались головные боли, и он стал худеть. Врачи его обследовали со всех сторон, но ни к какому решению не пришли. В промежутках между приступами головной боли он писал вам длинное письмо. Он мне так и не разрешил посмотреть, что он пишет. Даже взглянуть на него не давал. Но несколько раз повторил, что вы обязательно должны его прочитать".
- Понимаю. Вот почему вы хотели, чтобы я вернулся?
Она кивнула:
- Да. У Яна появились какие-то нарушения в мозгу, как будто что-то преследовало его. Его все время тревожил какой-то сон. По ночам он то и дело вскрикивал. Я пыталась расспрашивать его, но он молчал. «Я должен поговорить с Эндрю, я должен поговорить с Эндрю», - вот и все, что он говорил. Вот я и подумала, что, если вы приедете, то, может быть, успокоите его.
- Простите. Если бы я знал раньше...
- Не думаю, что это изменило бы дело. Вы не смогли бы спасти его жизнь. Никто бы не сумел. Возможно только, что ваше присутствие немного бы его успокоило. Трудно сейчас сказать. А, может, и наоборот - ему бы стало от этого только хуже.
- У вас нет никакой догадки, что его так тревожило?
Она покачала головой. Движения ее были скованными, и даже какие-то деревянными. Я понял. Горе не красит.
- А что же письмо? Он его закончил?
- Не знаю, - сказала она. - Если он и закончил его, то я все равно не смогла его найти. После его смерти я искала повсюду, просмотрела все его бумаги, но письма и след простыл.
- Может быть, он отправил его мне по почте?
- Возможно. Поначалу в перерывах между приступами он еще выходил на улицу. Позднее он вынужден был оставаться дома. Под конец его положили в больницу. Там он и умер.
Рука ее затряслась, и она быстро поставила чашку, разлив чай по столу. Я беспомощно смотрел, как она, согнувшись, старалась победить свою душевную боль. Боль эта, как было мне известно, медленно отступала и забиралась в маленькое темное логово, собираясь с силами, чтобы выпрыгивать оттуда вновь и вновь.
- Умирал он мучительно, - сказала она, не извинившись. - Успокаивающие лекарства не действовали, и страдал он ужасно. Результаты вскрытия неопределенные. Целые участки мозга были покрыты шрамами, а причина таких повреждений неясна. Ну, сейчас все кончено. Яна не вернуть, а понимание причины смерти ничему не поможет.
Мы вытерли пролитый чай, и я налил ей нового. Рука ее перестала дрожать.
- Я поищу письмо, - пообещал я. - Он, возможно, послал его на факультет. Или в Танжер. Если это так, то существует возможность его получить.
- Существует, - подтвердила она, но я видел, что она больше не хотела об этом разговаривать.
- Вы часто бывали в церкви с тех пор, как... Ян умер?
Она покачала головой:
- Сначала ходила. Думала, это поможет. Раньше церковь всегда меня успокаивала, умиротворяла. Теперь же все слова утратили для меня всякий смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53