Я понимал, что персонально Дункан не мог участвовать в этой операции. Однако у него были друзья, кому он мог перепоручить дело. Девятнадцатого августа я выехал из Феса и отправился в Марракеш, я тогда закончил занятия с шейхом Ахмадом. Я вспомнил, как говорил ему: «Катриона умерла. Тело ее гниет в могиле».
* * *
Возвратившись в Эдинбург, я заехал на бывший свой факультет. Секретарша еще не ушла: она задержалась, чтобы напечатать какие-то документы. Спросил, не приходила ли на мое имя почта. Обнаружились разные записки. Большей частью, это были напоминания о семинарах и публичных лекциях. Я просмотрел все, однако письма Яна среди них не оказалось.
С самого приезда спал я плохо, но в эту ночь сон не шел ко мне несколько часов. Могилу Катрионы я не посещал: в этом не было смысла. Ее засыпали и снова установили надгробный камень. Перед моим мысленным взором снова и снова прокручивалась сцена ограбления. Могильщики, явившиеся в полночь, безглазые люди в капюшонах, разрывающие почву, поднимающие гроб и вытаскивающие его из могилы. А потом ускользающие под покровом ночи со своей добычей.
Перед рассветом я начал засыпать. Сначала снов не было, потом начались видения, навеянные мучившими меня мыслями.
А затем как будто подняли занавес. Я спал и в то же время полностью сознавал все, что видел и слышал. Я шел ночью по крутой узкой улице в незнакомом городе. Судя по аркам, изгибавшимся над тяжелым деревянными дверями, я сразу же догадался, что это либо Фес, либо какой-то другой город в Северной Африке.
Улица круто спускалась к центру города. Шел я уже долго, но ни разу не встретил ни одного человека. Вокруг меня были полная тишина и заброшенность. Темные, мрачные фасады слепых домов по обеим сторонам, темные, угрожающие переулки, через равное расстояние отходящие от главной улицы. Я не имел никакого понятия, куда направляюсь, но знал, что нечто в темноте поджидает и притягивает меня.
Я миновал ворота старинной мечети. На портале была сделана надпись арабскими буквами. Через несколько ярдов от мечети узкий проход вел в темную, плохо вымощенную аллею. Ноги мои свернули туда, как бы подчиняясь собственному инстинкту, и повлекли меня дальше, в лабиринт города.
Внезапно в темноте передо мной возникла высокая фигура, одетая в белую джеллабу с капюшоном. Эта мрачная фигура стояла неподвижно спиной ко мне. Когда я приблизился, незнакомец стал медленно поворачиваться. Голова его была закрыта широким капюшоном, и я не мог рассмотреть черты лица. Мне хотелось повернуться и бежать от него, но ноги меня не слушались. Против желания я подходил все ближе к человеку. Когда я был от него на расстоянии нескольких футов, он поднял руки и начал откидывать капюшон с лица. Капюшон упал, и незнакомец поднял лицо к лунному свету.
Я вскрикнул и проснулся. Было раннее утро. Я лежал в собственной кровати. Простыни были скручены, как будто я бился в агонии. Тело мое было покрыто потом, и я дрожал.
Я плотно укрылся одеялом, уткнулся в подушки и сжался, стараясь согреться. Через окно пробивался солнечный луч. На улицах зашумели машины, слышны были голоса играющих детей. Залаяла собака. Медленно пролетел самолет. Постепенно видения из моего сна стали таять. Но в комнате что-то было не так.
Я напряг слух, но ничего не разобрал, кроме уличного шума. Глаза мои, привыкшие к полумраку, тоже не увидели ничего необычного. Но я знал: что-то не так, как должно быть.
И затем, когда я уже решил, что это лишь мое больное воображение, и приготовился вставать, я понял, что это такое. Я ощущал запах духов. Запах был слабый, но очень хорошо знакомый. «Джики». Любимые духи Катрионы.
Глава 19
Я не мог больше оставаться в этой квартире. Одна лишь мысль, что я засяду дома и буду вдыхать этот запах, была мне отвратительна. За окном позднее осеннее солнце желтой воздушной тканью стлалось по улице. Я накинул куртку и вышел вон, не имея никакой определенной цели, кроме одной - убраться отсюда на какое-то время.
Когда моя мать гостила у меня, мы несколько раз ходили в Ботанический сад, и сейчас мне подумалось, что это - идеальное место, где я смогу избавиться от ночных теней. Автобус доставил меня в Канонмилс, а оттуда было рукой подать до сада.
Я провел там все утро, то гуляя вдоль цветочных клумб, то сидя возле озера. Окружали меня по преимуществу семьи, решившие провести здесь субботний выходной. Смеющиеся дети, студенты, влюбленные - обыкновенный мир, занятый собой. Это был мир, который я страстно мечтал обрести вновь.
Сейчас я чувствовал себя отгороженным от него пуленепробиваемым стеклом.
Затем у меня был легкий ланч в кафе. На небе начали собираться тучи, и я решил возвратиться домой. Эта мысль нагоняла на меня депрессию. Мне необходимо было повидаться с кем-нибудь, излить душу. Вспомнив, что от Ботанического сада совсем недалеко до Дин-Виллидж, я зашел в телефонную будку и позвонил Генриетте. Она была дома и не возражала против моего визита. Она хотела мне что-то показать.
- Пойдемте на улицу, - сказала она, когда я приехал. - Я не могу все время оставаться запертой в четырех стенах.
Я вспомнил, что они с Яном часто по выходным совершали длительные прогулки. Должно быть, ей было тоскливо одной, когда острота потери поутихла, а у ее друзей по выходным находились другие дела, и им было не до нее.
Мы медленно пошли вдоль ручья, протекавшего через всю деревню и далее, до самого моря. Небо к этому часу слегка очистилось. То и дело над нашими головами кружили стаи перелетных птиц, готовившихся к долгому путешествию в Африку. Казалось, у них были дурные намерения, и им хотелось принести весть обо мне в такие места, которые я предпочитал забыть.
Я рассказал Генриетте о могиле Катрионы, а потом и о запахе ее любимых духов. Потом перешел к рассказу о Дункане Милне и об африканских событиях. Я однако не стал обвинять Милна в смерти Яна и не сказал ничего о шарфе, который обнаружил в его чемодане. Но мне кажется, она догадалась, что такого рода мысли бродят в моей голове. Мне думалось, она меня успокоит, найдет причину моих страхов, и я избавлюсь от них навсегда. Но пока я говорил, она становилась все серьезнее. Добродушное подшучивание, с помощью которого мы пытались подбодрить друг друга, куда-то ушло. Мы осознали, что столкнулись с чем-то опасным и страшным.
- Вы, думаю, не поверите многому из того, что я рассказал, - сказал я, закончив свое повествование.
- Напротив, - возразила она, - это многое объясняет. Мне хотелось бы сказать, что все это ерунда, но думаю, что это не так. Ян перед смертью рассказал мне кое-что, отчего я не на шутку встревожилась. А с тех пор...
Она помедлила, и я понял, что она намерена сказать то, что ее больше всего волновало. Мы уже дошли до колодца и повернули обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53