Дышит кожей, поэтому легких нет. Переменный метаболизм… Раса, гораздо лучше нашей приспособленная к космосу. Уступившая человеческой экспансии. Утратившая изначальную идею, раздавленная культурно и физически. Вымирающая.
Может, мне показалось, но он улыбался.
А, наткнувшись на мой взгляд, включил поляризацию.
Хочешь взглянуть на мир, на который тебя не пускали. Мир, сломавший хребет твоим предкам. Уничтоженный другими.
Мертвый-живой мир.
14
Я прожил в племени три дня.
Они называли себя фолнарами-го и, насколько я понял, жили охотой и тем, что строили колодцы. Го были плохими воинами, в этом я успел убедиться. Но их уважали. Здесь, объяснил мне Дауд, символичное место. На юге горы, на севере Астерехон, Город Утренних Туманов. А мы - посреди. Вон та башня с плоской крышей, огражденной каменным парапетом, видишь ее? Такие часто находятся в заброшенных поселках землян. Эта - самая высокая в пустыне. В начале весны, когда воды в колодцах прибавляется (а порой идет дождь), племена со всей Отры стягиваются сюда, ставят шатры, приносят дары богам, и начинается ежегодный турнир. Там запрещено убивать, удары лишь обозначаются, а судит поединщиков Сход Старейшин. Победитель получает приз - красивейшую девушку пустыни (ее выбирают за день до начала турнира), шатер и карака, ленивую парнокопытную тварь, далекого потомка верблюда. Чемпион волен делать, что ему вздумается. Присоединиться к одному из племен, основать свое, отправиться с женой на все четыре стороны. Принять участие в турнире на следующий год - вот чего он не может.
Дерутся здесь чаще, сказал Дауд, постоянно дерутся. Не поделили что - и сюда, пусть меч рассудит. А мы, фолнары-го, хранители башни. Убираем мусор, ремонтируем, если надо…
Весна нескоро.
Дауд сидит в своей хижине, скрестив ноги. На рыжей, с черными пятнами шкуре карака. Сквозь дыру в потолке сочится дневной свет (вход занавешен шкурой). Плоский валун, окруженный ароматными свечами, на нем - голова птицы рхо.
- Я скоро уйду.
Старейшина слушает. Молча ждет продолжения.
- Мой путь лежит через Горы Изобилия и высыхающее море, в некое место под названием Пункт.
Дауд кивнул.
- Многие хотели попасть туда.
Пауза.
Старейшина раскурил длинную лакированную трубку, по хижине заструился приторно-сладкий запах.
- Горы… В горах есть все, что нужно человеку, там растут трава и деревья, текут реки, лежит снег. Но горцы злы и охраняют свои владения. Ты хочешь жить в горах?
Странный старик.
- Мне дальше.
- Дальше… Место, которое ты зовешь Пунктом, говорит со смертными от имени богов. Чаще всего голосом Азды, Хозяина Ночных Ветров. У слабых оно высасывает души. Между горами и Пунктом простирается море Сашмаатар, чьи берега - твердая соль и смрад водорослей. Те, кто живет там, охотятся на рыбу, а здесь никто не знает об этом. Южные Земли скудны и сухи, море для местных племен - легенда.
Он затянулся. Выдохнул.
- Чего ты хочешь, Сардонис?
- Поговорить с богами.
- Выдержишь?
- Надеюсь.
Он закрыл глаза.
- Послушай, Дауд. Я не умею охотиться. Если можешь - научи, и я буду твоим должником.
Вечерело. Мимо хижины промчалась стайка детей.
- Не люблю должников, герой, - хмыкнул старик. - Ты выбрал непростую дорогу. Луны помогут.
Он поднялся и вышел из хижины.
Я последовал за ним.
Снаружи громоздились останки земного селения. Развороченная мостовая, лабиринты ломаных стен, колонны административного здания…
Отросток турнирной башни.
Сейчас она казалась то ли дверью в небо, то ли стартующей ракетой из забытых эпох. Чуть поодаль - приземистая кубическая мазанка, из крыши валит дым, над округой разносится лязг и грохот, в проеме - багровые отсветы пламени.
Горн.
Кузница.
Не такие уж вы и дикие, ребята… Вдруг меня осенило.
- Дауд, а те племена, что кочуют по Южным Землям, где они берут оружие? Куют?
Старейшина хмыкнул.
- Ты с лун свалился, герой?
Сказал и осекся. Действительно - свалился.
- Покупают у нас. Или у горцев. Ремесленники на кочевье неважные, только воевать и умеют.
Наши взгляды непроизвольно задержались на тархане. Корабль был пришвартован к колышку рядом с хижиной, что мне выделили. Потеснив вдову одного из погибших…
- Где ты достал эту штуку? - спросил Дауд.
Долго объяснять.
- В Городе.
- В Астерехоне?
Я кивнул.
- Они продали тебе?
- Взял сам.
- Сам?
- Да. Сделал из ненужных вещей.
Помолчали.
- И все-таки, - начал я. - Не могу понять. Твое племя - хранители. Вас уважают. Не трогают. Почему те воины напали на меня?
Дауд присел на корточки. Провел пальцем по щербатой мостовой.
- Не все уважают. Одиночки, псы, изгнанные из племен, скитаются повсюду, им нет пристанища. Порой объединяются в банды. Грабят, уводят женщин. Ничего святого.
- Они участвуют в турнирах?
Дауд выразительно посмотрел на меня.
- Ясно, - присаживаюсь рядом. - Прости мое невежество.
Вот за кого меня приняли. За волка, изгоя, человека вне закона. Нарушителя кодексов и обычаев.
Вспоминаю тех, кого повстречал несколько ночей назад. Кого оставил связанными в пустыне.
- Ладно, - старейшина встал. - Идем.
Он взялся за мое обучение. Мы выслеживали радужных ящериц, чье мясо коптят в очагах-коптильнях, а из шкур шьют крепкие, переливающиеся всеми цветами спектра куртки; на слепых подземных грызунов-хрумов, что роют бесконечные галереи под пересохшим солончаком на западе; на белых змей, прячущихся под камнями; на неповоротливых бескрылых тамушей… Ставили силки, ловушки с приманками, били тонким заостренным прутом, метали ножи… К следующему вечеру я уже мог прокормить себя сам. Некоторые звери были ядовиты или опасны, иные выбирались на поверхность при свете лун. Одни были глупы, другие - хитры. Питались корнями и листьями, насекомыми, червями. Имели свои повадки.
По пути к горам мне встретятся оазисы, сказал Дауд. Три. Не по прямой, нужно сперва сделать крюк на восток, затем на запад и юго-запад. Около десятка колодцев.
Я достал флягу Мицкевича. Протянул старейшине. Тот задумчиво повертел в руках, скрутил колпачок и приложился губами к горлышку.
- До дна, - сказал я.
Кадык на шее Дауда задвигался в ритме глотков.
Он выпил. Завинтил колпачок.
- Открой, - попросил я.
Нужно было видеть его лицо. Опустевшая фляга вновь полна. Магия.
- Дар богов.
Эти слова старейшина прошептал. И сложил пальцы на левой руке в ритуальный знак.
…По моему заказу кузнец выковал десять наконечников для стрел, насадил каждый на древко. Стрелы оперил. Мастер-кожевник сшил колчан, украсив его серебряным шитьем.
Я понял, что пора двигаться дальше. Сказал об этом Дауду.
- Твое право, герой. Твой путь.
Он предложил мне трубку, я, как всегда, отказался.
- Когда?
- Завтра, - сказал я. - Поднимается ветер. Крепчает.
- Азда на твоей стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Может, мне показалось, но он улыбался.
А, наткнувшись на мой взгляд, включил поляризацию.
Хочешь взглянуть на мир, на который тебя не пускали. Мир, сломавший хребет твоим предкам. Уничтоженный другими.
Мертвый-живой мир.
14
Я прожил в племени три дня.
Они называли себя фолнарами-го и, насколько я понял, жили охотой и тем, что строили колодцы. Го были плохими воинами, в этом я успел убедиться. Но их уважали. Здесь, объяснил мне Дауд, символичное место. На юге горы, на севере Астерехон, Город Утренних Туманов. А мы - посреди. Вон та башня с плоской крышей, огражденной каменным парапетом, видишь ее? Такие часто находятся в заброшенных поселках землян. Эта - самая высокая в пустыне. В начале весны, когда воды в колодцах прибавляется (а порой идет дождь), племена со всей Отры стягиваются сюда, ставят шатры, приносят дары богам, и начинается ежегодный турнир. Там запрещено убивать, удары лишь обозначаются, а судит поединщиков Сход Старейшин. Победитель получает приз - красивейшую девушку пустыни (ее выбирают за день до начала турнира), шатер и карака, ленивую парнокопытную тварь, далекого потомка верблюда. Чемпион волен делать, что ему вздумается. Присоединиться к одному из племен, основать свое, отправиться с женой на все четыре стороны. Принять участие в турнире на следующий год - вот чего он не может.
Дерутся здесь чаще, сказал Дауд, постоянно дерутся. Не поделили что - и сюда, пусть меч рассудит. А мы, фолнары-го, хранители башни. Убираем мусор, ремонтируем, если надо…
Весна нескоро.
Дауд сидит в своей хижине, скрестив ноги. На рыжей, с черными пятнами шкуре карака. Сквозь дыру в потолке сочится дневной свет (вход занавешен шкурой). Плоский валун, окруженный ароматными свечами, на нем - голова птицы рхо.
- Я скоро уйду.
Старейшина слушает. Молча ждет продолжения.
- Мой путь лежит через Горы Изобилия и высыхающее море, в некое место под названием Пункт.
Дауд кивнул.
- Многие хотели попасть туда.
Пауза.
Старейшина раскурил длинную лакированную трубку, по хижине заструился приторно-сладкий запах.
- Горы… В горах есть все, что нужно человеку, там растут трава и деревья, текут реки, лежит снег. Но горцы злы и охраняют свои владения. Ты хочешь жить в горах?
Странный старик.
- Мне дальше.
- Дальше… Место, которое ты зовешь Пунктом, говорит со смертными от имени богов. Чаще всего голосом Азды, Хозяина Ночных Ветров. У слабых оно высасывает души. Между горами и Пунктом простирается море Сашмаатар, чьи берега - твердая соль и смрад водорослей. Те, кто живет там, охотятся на рыбу, а здесь никто не знает об этом. Южные Земли скудны и сухи, море для местных племен - легенда.
Он затянулся. Выдохнул.
- Чего ты хочешь, Сардонис?
- Поговорить с богами.
- Выдержишь?
- Надеюсь.
Он закрыл глаза.
- Послушай, Дауд. Я не умею охотиться. Если можешь - научи, и я буду твоим должником.
Вечерело. Мимо хижины промчалась стайка детей.
- Не люблю должников, герой, - хмыкнул старик. - Ты выбрал непростую дорогу. Луны помогут.
Он поднялся и вышел из хижины.
Я последовал за ним.
Снаружи громоздились останки земного селения. Развороченная мостовая, лабиринты ломаных стен, колонны административного здания…
Отросток турнирной башни.
Сейчас она казалась то ли дверью в небо, то ли стартующей ракетой из забытых эпох. Чуть поодаль - приземистая кубическая мазанка, из крыши валит дым, над округой разносится лязг и грохот, в проеме - багровые отсветы пламени.
Горн.
Кузница.
Не такие уж вы и дикие, ребята… Вдруг меня осенило.
- Дауд, а те племена, что кочуют по Южным Землям, где они берут оружие? Куют?
Старейшина хмыкнул.
- Ты с лун свалился, герой?
Сказал и осекся. Действительно - свалился.
- Покупают у нас. Или у горцев. Ремесленники на кочевье неважные, только воевать и умеют.
Наши взгляды непроизвольно задержались на тархане. Корабль был пришвартован к колышку рядом с хижиной, что мне выделили. Потеснив вдову одного из погибших…
- Где ты достал эту штуку? - спросил Дауд.
Долго объяснять.
- В Городе.
- В Астерехоне?
Я кивнул.
- Они продали тебе?
- Взял сам.
- Сам?
- Да. Сделал из ненужных вещей.
Помолчали.
- И все-таки, - начал я. - Не могу понять. Твое племя - хранители. Вас уважают. Не трогают. Почему те воины напали на меня?
Дауд присел на корточки. Провел пальцем по щербатой мостовой.
- Не все уважают. Одиночки, псы, изгнанные из племен, скитаются повсюду, им нет пристанища. Порой объединяются в банды. Грабят, уводят женщин. Ничего святого.
- Они участвуют в турнирах?
Дауд выразительно посмотрел на меня.
- Ясно, - присаживаюсь рядом. - Прости мое невежество.
Вот за кого меня приняли. За волка, изгоя, человека вне закона. Нарушителя кодексов и обычаев.
Вспоминаю тех, кого повстречал несколько ночей назад. Кого оставил связанными в пустыне.
- Ладно, - старейшина встал. - Идем.
Он взялся за мое обучение. Мы выслеживали радужных ящериц, чье мясо коптят в очагах-коптильнях, а из шкур шьют крепкие, переливающиеся всеми цветами спектра куртки; на слепых подземных грызунов-хрумов, что роют бесконечные галереи под пересохшим солончаком на западе; на белых змей, прячущихся под камнями; на неповоротливых бескрылых тамушей… Ставили силки, ловушки с приманками, били тонким заостренным прутом, метали ножи… К следующему вечеру я уже мог прокормить себя сам. Некоторые звери были ядовиты или опасны, иные выбирались на поверхность при свете лун. Одни были глупы, другие - хитры. Питались корнями и листьями, насекомыми, червями. Имели свои повадки.
По пути к горам мне встретятся оазисы, сказал Дауд. Три. Не по прямой, нужно сперва сделать крюк на восток, затем на запад и юго-запад. Около десятка колодцев.
Я достал флягу Мицкевича. Протянул старейшине. Тот задумчиво повертел в руках, скрутил колпачок и приложился губами к горлышку.
- До дна, - сказал я.
Кадык на шее Дауда задвигался в ритме глотков.
Он выпил. Завинтил колпачок.
- Открой, - попросил я.
Нужно было видеть его лицо. Опустевшая фляга вновь полна. Магия.
- Дар богов.
Эти слова старейшина прошептал. И сложил пальцы на левой руке в ритуальный знак.
…По моему заказу кузнец выковал десять наконечников для стрел, насадил каждый на древко. Стрелы оперил. Мастер-кожевник сшил колчан, украсив его серебряным шитьем.
Я понял, что пора двигаться дальше. Сказал об этом Дауду.
- Твое право, герой. Твой путь.
Он предложил мне трубку, я, как всегда, отказался.
- Когда?
- Завтра, - сказал я. - Поднимается ветер. Крепчает.
- Азда на твоей стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83