Двойной желтый карлик вытворяет с климатом такие фокусы, что пришельцы здесь не приживаются.
…Отец ведет маленького Рика в цирк. Забытое развлечение. Солнечные глаза обстреливают землю ультрафиолетом, выкрашивают тела людей загаром. Океан искрится, на него больно смотреть. Рик, крепко держась за руку отца, ест мороженое. Живительная прохлада тает на языке. Зной держится уже неделю, это порядком надоело. Кто побогаче, спасаются под силовыми зонтами-фильтрами, остальные маются, истекают потом, днями пропадают на пляже и в своих домах, сплошь оборудованных кондиционерами. Мысли растекаются в желе. В этом адском пекле. Отец взял отпуск за свой счет и возник на пороге. Перечеркнув годы скитаний, опровергнув речной парадокс. Вот он - в очках и цветастой рубахе. От него пахнет морем и приключениями.
- Месяц, - говорит он. - Месяц наш, Рик. Твой и мой.
Рик издает боевой клич и вцепляется отцу в ногу.
- Сегодня прилетает цирк, - сообщает отец. - Хочешь взглянуть?
Глаза мальчишки, лучистые и радостные, отвечают за него.
- Идем.
Отец - широкоплечий гигант с выгоревшими соломенными волосами. По крайней мере, таким он кажется шестилетнему ребенку, для которого мир огромен, свеж и загадочен.
На веранде подле кресла-качалки покоится трансвиз - чудесный аппарат, изобретение терранских ученых. Он выхватывает событие из любой точки планеты и проецирует на окружающее. Сейчас формируется изображение площади и суетливых людей, устанавливающих расшитые рогами и звездами шатры. Рик замирает с раскрытым ртом посреди веранды/площади.
- Гимнасты и клоуны, - отец закатывает глаза. - Настоящий праздник. Который всегда с тобой.
- А ты видел представление, пап? - спрашивает Рик. - Хоть раз?
Отец садится в кресло-качалку и устраивает малыша к себе на колени.
- Однажды.
- Расскажи.
- Нет.
- Почему?
- Ты должен увидеть сам.
Рик вскакивает на ноги.
- Тогда пошли.
- Хорошо, - отец с готовностью соглашается. - Правда, начало еще не скоро.
- Все равно, - упрямо заявляет Рик.
Они бродят по городу, отдыхают в кафе и закусочных под белоснежными тентами, ожидая начала.
- Не понимаю, - говорит официант, когда они пьют апельсиновый сок. - Что особенного в этом цирке?
- Это праздник! - выкрикивает Рик. - Лучшая штука на свете!
Скептический взгляд официанта.
- А ты видел?
- Я видел, - заверяет официанта отец.
Оценив его габариты, официант не спорит и удаляется.
За их столик подсел странный человек в красном балахоне. Лысина человека, обрамленная слипшимися от пота волосами, блестит. На носу красуются стеклянные линзы очков.
- Разрешите?
- Пожалуйста, - говорит отец.
- Благодарю. Вы не слишком заняты?
Отец качает головой.
Человек творит из воздуха сочный красный плод и вручает его Рику.
- Угощайся.
Рик хватает плод.
- Что это?
- Яблоко.
Рик пробует. Вкусно.
- Не местный? - спрашивает отец.
- Точно. Как вы догадались?
Не так уж и трудно, думает Рик, в такую жарищу на Глории не носят балахоны.
- Я не по моде, - смущается иномирянин. - Печет у вас.
Он вмиг оказывается в шортах и оранжевой майке.
- Класс! - восклицает Рик. - Встроенный материализатор?
- Не совсем…
- Рик, - укоризненно хмурится отец. И обращается к незнакомцу: - Вы прилетели с цирком?
- Опять верно. Вы кудесник.
- Нет, - возражает отец. - Кудесник - это вы. А я житель Глории. Наш мир находится в стороне от оживленных трасс.
- Понятно, - кивает незнакомец. - Логика.
- Логика, - соглашается отец. - Как вас сюда занесло?
- Солнечный ветер, - шутит незнакомец. - Продвинутые миры нашу труппу не приглашают. Там люди разучились удивляться.
В его словах горечь.
- Мы идем сегодня на представление, - говорит Рик, чтобы утешить циркача.
- В самом деле? - тот действительно обрадован. - Тогда позвольте представиться: маг и факир, профессор волшебных дел, артист, прославившийся еще на старушке-Земле, непревзойденный Лаццо!
Он щелкает пальцами, и в руках скептика-официанта возникает букет цветов, а прямо с неба, сквозь тент, сыплется блестящая мишура. Рик с отцом аплодируют.
Довольный фокусник кланяется:
- Не стоит. Это лишь малая часть того, что я могу.
Рик готовится к чудесам. Посетители кафе - тоже.
- Тебя зовут Гик, - сообщает Лаццо. И, повернувшись к отцу: - А вас - Филипп Эль-Куэйро. Вы станете почетными гостями на нашем представлении. Совершенно бесплатно.
- Здорово! - восклицает Рик.
- Люблю здешних зрителей, - Лаццо переходит на шепот, словно выдавая тайну. - В них есть детская непосредственность. Глория - настоящий заповедник того, что Человек утратил, возможно, навсегда.
- О чем вы? - спрашивает отец.
- О свежем восприятии, - Лаццо говорит уже в полный голос. - О вере. О молодости расы. Знаете, некогда девяносто процентов населения Земли верили в Бога. В Иисуса, Аллаха, Будду, Кришну. В Сатану, наконец. Не важно. Теперь религия - удел фанатичных меньшинств. Душу оцифровали и обессмертили в формате психоматрицы. Наша основная аудитория - чужие. Дикари, союзные расы и те, кто обитает за пределами Федерации.
- Видимо, - замечает отец, - они понимают нашу культуру лучше нас.
- Вымирающую культуру, - поправляет фокусник. - Литература, живопись, кино… эти виды уступают место сетевому дизайну, творению квазиреальных конструктов. Мы - последняя цирковая труппа в галактике.
Он легко переключается на другую тему.
- Между прочим, ни одна цивилизация не имеет аналогов цирка. Наше искусство уникально.
Желтые глаза солнц заметно отдаляются друг от друга.
- Странный мир, - говорит Лаццо.
- Глория движется по орбите с переменной скоростью, - поясняет отец. - С сезонами и годичным циклом полная чехарда. Поэтому мы измеряем время условными терранскими стандартами.
- Как все, - вздыхает Лаццо. - Ее больше нет, но она живет в нас…
Эта фраза надолго врезалась в память мальчика.
По улице мимо кафе движется веселая процессия. Клоуны, акробаты, жонглеры. Оки обрастают пестрой толпой зевак, в которую активно вливаются жители города. И Рик с отцом, и фокусник, и официант незаметно для себя оказываются в праздничном водовороте - среди людей, умеющих удивлять. Мелькают знакомые лица, летают кинжалы и мячи, крутятся кольца.
- Все на представление! - орет клоун с красным носом.
Шпагоглотатель демонстрирует свое мастерство, восседая на спине огромного вислоухого животного, тяжело топающего по раскаленному тротуару. Кто-то изрыгает пламя. Рик, взрослый Рик, думает, что это неправильно, ведь никто еще не заплатил за билеты, и все было совсем не так… Или нет?
На площади вздымаются шатры.
Город так и не встретил праздник. Рик коснулся его, прошел по краю.
И наступила зима.
Лютая, с вьюгами-метелями и семидесятиградусными морозами. Шатры сорвало и унесло прочь. В хмурое небо. Процессия рассеялась, артисты погрузились на старенький звездолет и улетели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
…Отец ведет маленького Рика в цирк. Забытое развлечение. Солнечные глаза обстреливают землю ультрафиолетом, выкрашивают тела людей загаром. Океан искрится, на него больно смотреть. Рик, крепко держась за руку отца, ест мороженое. Живительная прохлада тает на языке. Зной держится уже неделю, это порядком надоело. Кто побогаче, спасаются под силовыми зонтами-фильтрами, остальные маются, истекают потом, днями пропадают на пляже и в своих домах, сплошь оборудованных кондиционерами. Мысли растекаются в желе. В этом адском пекле. Отец взял отпуск за свой счет и возник на пороге. Перечеркнув годы скитаний, опровергнув речной парадокс. Вот он - в очках и цветастой рубахе. От него пахнет морем и приключениями.
- Месяц, - говорит он. - Месяц наш, Рик. Твой и мой.
Рик издает боевой клич и вцепляется отцу в ногу.
- Сегодня прилетает цирк, - сообщает отец. - Хочешь взглянуть?
Глаза мальчишки, лучистые и радостные, отвечают за него.
- Идем.
Отец - широкоплечий гигант с выгоревшими соломенными волосами. По крайней мере, таким он кажется шестилетнему ребенку, для которого мир огромен, свеж и загадочен.
На веранде подле кресла-качалки покоится трансвиз - чудесный аппарат, изобретение терранских ученых. Он выхватывает событие из любой точки планеты и проецирует на окружающее. Сейчас формируется изображение площади и суетливых людей, устанавливающих расшитые рогами и звездами шатры. Рик замирает с раскрытым ртом посреди веранды/площади.
- Гимнасты и клоуны, - отец закатывает глаза. - Настоящий праздник. Который всегда с тобой.
- А ты видел представление, пап? - спрашивает Рик. - Хоть раз?
Отец садится в кресло-качалку и устраивает малыша к себе на колени.
- Однажды.
- Расскажи.
- Нет.
- Почему?
- Ты должен увидеть сам.
Рик вскакивает на ноги.
- Тогда пошли.
- Хорошо, - отец с готовностью соглашается. - Правда, начало еще не скоро.
- Все равно, - упрямо заявляет Рик.
Они бродят по городу, отдыхают в кафе и закусочных под белоснежными тентами, ожидая начала.
- Не понимаю, - говорит официант, когда они пьют апельсиновый сок. - Что особенного в этом цирке?
- Это праздник! - выкрикивает Рик. - Лучшая штука на свете!
Скептический взгляд официанта.
- А ты видел?
- Я видел, - заверяет официанта отец.
Оценив его габариты, официант не спорит и удаляется.
За их столик подсел странный человек в красном балахоне. Лысина человека, обрамленная слипшимися от пота волосами, блестит. На носу красуются стеклянные линзы очков.
- Разрешите?
- Пожалуйста, - говорит отец.
- Благодарю. Вы не слишком заняты?
Отец качает головой.
Человек творит из воздуха сочный красный плод и вручает его Рику.
- Угощайся.
Рик хватает плод.
- Что это?
- Яблоко.
Рик пробует. Вкусно.
- Не местный? - спрашивает отец.
- Точно. Как вы догадались?
Не так уж и трудно, думает Рик, в такую жарищу на Глории не носят балахоны.
- Я не по моде, - смущается иномирянин. - Печет у вас.
Он вмиг оказывается в шортах и оранжевой майке.
- Класс! - восклицает Рик. - Встроенный материализатор?
- Не совсем…
- Рик, - укоризненно хмурится отец. И обращается к незнакомцу: - Вы прилетели с цирком?
- Опять верно. Вы кудесник.
- Нет, - возражает отец. - Кудесник - это вы. А я житель Глории. Наш мир находится в стороне от оживленных трасс.
- Понятно, - кивает незнакомец. - Логика.
- Логика, - соглашается отец. - Как вас сюда занесло?
- Солнечный ветер, - шутит незнакомец. - Продвинутые миры нашу труппу не приглашают. Там люди разучились удивляться.
В его словах горечь.
- Мы идем сегодня на представление, - говорит Рик, чтобы утешить циркача.
- В самом деле? - тот действительно обрадован. - Тогда позвольте представиться: маг и факир, профессор волшебных дел, артист, прославившийся еще на старушке-Земле, непревзойденный Лаццо!
Он щелкает пальцами, и в руках скептика-официанта возникает букет цветов, а прямо с неба, сквозь тент, сыплется блестящая мишура. Рик с отцом аплодируют.
Довольный фокусник кланяется:
- Не стоит. Это лишь малая часть того, что я могу.
Рик готовится к чудесам. Посетители кафе - тоже.
- Тебя зовут Гик, - сообщает Лаццо. И, повернувшись к отцу: - А вас - Филипп Эль-Куэйро. Вы станете почетными гостями на нашем представлении. Совершенно бесплатно.
- Здорово! - восклицает Рик.
- Люблю здешних зрителей, - Лаццо переходит на шепот, словно выдавая тайну. - В них есть детская непосредственность. Глория - настоящий заповедник того, что Человек утратил, возможно, навсегда.
- О чем вы? - спрашивает отец.
- О свежем восприятии, - Лаццо говорит уже в полный голос. - О вере. О молодости расы. Знаете, некогда девяносто процентов населения Земли верили в Бога. В Иисуса, Аллаха, Будду, Кришну. В Сатану, наконец. Не важно. Теперь религия - удел фанатичных меньшинств. Душу оцифровали и обессмертили в формате психоматрицы. Наша основная аудитория - чужие. Дикари, союзные расы и те, кто обитает за пределами Федерации.
- Видимо, - замечает отец, - они понимают нашу культуру лучше нас.
- Вымирающую культуру, - поправляет фокусник. - Литература, живопись, кино… эти виды уступают место сетевому дизайну, творению квазиреальных конструктов. Мы - последняя цирковая труппа в галактике.
Он легко переключается на другую тему.
- Между прочим, ни одна цивилизация не имеет аналогов цирка. Наше искусство уникально.
Желтые глаза солнц заметно отдаляются друг от друга.
- Странный мир, - говорит Лаццо.
- Глория движется по орбите с переменной скоростью, - поясняет отец. - С сезонами и годичным циклом полная чехарда. Поэтому мы измеряем время условными терранскими стандартами.
- Как все, - вздыхает Лаццо. - Ее больше нет, но она живет в нас…
Эта фраза надолго врезалась в память мальчика.
По улице мимо кафе движется веселая процессия. Клоуны, акробаты, жонглеры. Оки обрастают пестрой толпой зевак, в которую активно вливаются жители города. И Рик с отцом, и фокусник, и официант незаметно для себя оказываются в праздничном водовороте - среди людей, умеющих удивлять. Мелькают знакомые лица, летают кинжалы и мячи, крутятся кольца.
- Все на представление! - орет клоун с красным носом.
Шпагоглотатель демонстрирует свое мастерство, восседая на спине огромного вислоухого животного, тяжело топающего по раскаленному тротуару. Кто-то изрыгает пламя. Рик, взрослый Рик, думает, что это неправильно, ведь никто еще не заплатил за билеты, и все было совсем не так… Или нет?
На площади вздымаются шатры.
Город так и не встретил праздник. Рик коснулся его, прошел по краю.
И наступила зима.
Лютая, с вьюгами-метелями и семидесятиградусными морозами. Шатры сорвало и унесло прочь. В хмурое небо. Процессия рассеялась, артисты погрузились на старенький звездолет и улетели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83