Он услышал, как она подошла, вернее сказать, почувствовал это. Интересно, вновь подумал он, хватит ли у нее духу пырнуть его ножом для распечатывания писем? Не поворачивая головы от полотна Мартина, он заметил:
— Доминик позвонит в течение ближайших двух часов. Ты готова выполнить свою половину нашей сделки?
— Подожди минуту, — попросила она. — Раньше мне не доводилось заключать сделки с дьяволом.
— Возможно, — он резко повернулся к ней, — но готов спорить — твой брат делал это столько раз, что, наверное, сбился со счета.
Ты ничего не знаешь о моем брате, хотелось ей крикнуть ему, однако холодящий душу страх при мысли о том, что он в своей обычной спокойной манере начисто опровергнет ее слова, не дал ей раскрыть рта.
Их взгляды встретились, и ее глаза отразили какие-то противоречивые чувства, скрывающиеся за внешней враждебностью ее поведения. До Дук сомневался, догадывается ли она о том, насколько его влечет к ней. Он был уверен, что она не имеет понятия о классической тактике, используемой ведущими допрос, к которой он и прибегнул: вначале подавить, затем расположить к себе — шаблонная схема любых взаимоотношений. Но она могла догадаться о другом его приеме. Несколько лет назад он пришел к выводу: женщин трогает не столько та власть, которую они испытывают над собой, сколько доминирующее влияние в отношении других.
Маргарита облизала пересохшие губы.
— У тебя есть имя?
— Несколько. Можешь звать меня Робертом.
— Роберт. — Она сделала шаг вперед и подошла к нему вплотную, вглядываясь внимательно в черты его лица. — Странно. Имя не восточное, а ты явно родом откуда-то оттуда. — Маргарита взглянула под другим углом. — Не так ли? Какая-то иная раса... Дайте подумать... Полинезия? — Она улыбнулась. — Сама я из Венеции, поэтому знаю, что это такое.
— Что «что это такое»?
— Быть чужаком. — Повернувшись, Маргарита направилась к дивану. — Мне приходится жить среди сицилийцев. Никто тебе не доверяет, абсолютно никто. — Она села, скрестив ноги. — Тебя всегда ставят в такое положение, когда приходится доказывать свою лояльность, даже близким.
До Дук про себя улыбнулся. Ему нравилось в ней это, интриговало. С вожделением он уставился на ее длинные стройные ноги — сделать это было весьма просто — с тем, чтобы придать ей мужества. Поскольку же это вожделение было преднамеренным, то его не следовало акцентировать. Он хотел — нет, откровенно говоря, он жаждал знать, насколько долго ее хватит, на что она будет способна в самых экстремальных ситуациях. Сейчас он был уверен в одном: она даст ему эту возможность.
— У тебя есть семья?
Вопрос пронзил его подобно лезвию ножа, тем не менее, он одарил ее одной из своих очаровательных улыбок из комедии масок.
— Это было очень давно, — голос прозвучал неестественно глухо и неискренне даже для его собственного уха, Маргарита же была достаточно проницательна, чтобы тоже уловить фальшь.
— Ты сирота?
— Зерна разложения были посеяны во мне в ранней юности.
— Странную мысль ты высказал. Это правда? У тебя нет семьи? — Маргарита выдержала его взгляд.
Он пожал плечами, дескать, какое это имеет значение. Его бесила фраза, сорвавшаяся с языка. Он что, рехнулся?
Он решил порвать ту связующую их нить, которая начала раздражать его в не меньшей степени, чем и Маргариту.
— Что тебе нужно от Доминика? — откуда-то из-за спины раздался голос Маргариты.
— Информация, — ответил До Дук. — Только он способен ее предоставить.
— Это упрощает дело. Когда он позвонит, я получу ее от него и сообщу тебе.
Губы До Дука скривились в такой холодной усмешке, что Маргарита поняла: этот человек — не более чем орудие.
— Маргарита, я хочу еще раз напомнить тебе, что, если ты хоть на йоту отступишь от намеченного сценария, Франсина умрет, и ты будешь тому виной.
— Да-да! — по ее телу пробежала судорога, и она спрятала лицо в ладонях. — Только не повторяй больше этого. Я не желаю, чтобы ты даже думал об этом.
Она подняла голову и посмотрела на него, сквозь слезы она изучающе вглядывалась в его лицо.
— А тебе известно, что, несмотря на все то, что сделал Доминик, у него еще достаточно друзей, которых он спас от фэбзэровцев и которые сильны и влиятельны.
— Да, я знаю, насколько они сильны и влиятельны, — согласился До Дук. — А кто, ты думаешь, меня послал?
Это был рассчитанный риск, но, чтобы сохранить свой контроль над ней, приходилось блефовать.
— Господи, этого не может быть! — в ужасе воскликнула Маргарита. — Это убьет его.
До Дук пожал плечами, подошел к ней и сел рядом на диван.
— Жизнь полна неожиданностей — даже моя.
— Нет, нет, нет, — еле дыша, повторяла Маргарита, — ты все лжешь. — Она вздрогнула. — Я знаю друзей Доминика. Им можно полностью доверять. Если ты причинишь ему вред, они достанут тебя. Это тебя не беспокоит?
— Наоборот. Я буду это только приветствовать. Он наблюдал, как целая волна эмоций прокатилась по ее лицу.
— Боже, кто же ты такой, — прошептала она. — Какие грехи я совершила, что вынуждена общаться с тобой.
— Скажи, ты настолько же невиновна, насколько твой брат виновен?
Маргарита не обращала внимания на слезы, медленно текущие по щекам.
— Нет абсолютно невиновных, но я... Сегодня какой-то Судный день. Что бы я ни сделала, его кровь будет на моих руках.
— В конце концов, все мы — животные, — заключил До Дук. — Иногда приходится вываляться в грязи. Сейчас твоя очередь.
Она вынула новую сигарету:
— Уподобиться тебе? Никогда.
— Надеюсь, этого не произойдет, — улыбнулся До Дук.
Маргарита взялась за зажигалку, затем, очевидно, передумала и положила сигарету обратно.
— Меня пугает то, что ты знаешь о предстоящем звонке Доминика.
— Да. Знаю.
— Его друзья...
— У него нет больше друзей.
Он наклонился к тому месту, куда упал разбитый бокал с бренди, и, подняв кусок стекла, сжимал в руке до тех пор, пока на пальцах не выступила кровь; наблюдая, как стекло прокалывает кожу, Маргарита осознавала, что в этом стремлении к боли — в той или иной форме — заключен важнейший компонент сущности этого человека. Она не придала этому выводу особого значения, будучи не в состоянии понять его важности.
Ее удивляло, почему он не напал на нее. Для этого у него были все возможности: когда она обнаженной лежала в ванне, когда она одевалась, а он наблюдал, в любой момент на этой софе в библиотеке. Действительно, после того как прошел первый шок от его внезапного вторжения, она предоставляла ему все возможности, хорошо зная, что, зажатый между ее бедер и переполненный тестостероном, он лишится способности здраво мыслить.
Необходимо что-то предпринять, чтобы выбраться из этого кошмара. Она передвинулась на диване, задирая юбку еще выше — к самому основанию бедер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169