Пауза длилась мгновение. Все еще ждали его ответа. Он откашлялся.
- Non est, - сказал Ким уверенным голосом. Да, этого не может быть, ибо, если бы сотворение фольков противоречило Плану Божественной Четы, тогда бы это означало, что не весь мир находится в ее руках. - Nam si esset creatio singularis contra designum Patris Martisque, mundos поп esset finitHS, quis vere est secundum /idem et revela-tionen.
Адверсариус открыл следующую страницу рукописи. Ему, вероятно, и самому не хотелось углубляться в эту сомнительную область. Ведь если бы он допустил сомнение в конечности мира, какой она является сообразно вере и интуиции, он сам бы оказался на грани ереси.
Так от одного вопроса они переходили к другому. На каждый из них кандидат отвечал спокойно и уверенно. В полдень прозвенел звонок. Экзамен длился уже целых два часа.
- Sit thema, - снова начал было оппонент.
Аудитория застонала так откровенно, что даже магистр Квазинус не мог больше это игнорировать. Он оторвал глаза от рукописи. Ректор посмотрел на него с легким укором.
- Не достаточно ли, господин адверсариус? Разве кандидат еще не доказал, что его гипотеза не подлежит сомнению? - спросил он.
- Еще один вопрос, ваше превосходительство.
Ректор вздохнул:
- Да.
Магистр Квазинус открыл последнюю страницу работы Кима:
- Если этой работе и хватает правомерности, то научной обоснованности ей недостает. У вас здесь написано: Sicut Popules in Gradum exierunt, expectamt eos Alderonus cum asino suo Alexi. Высокая коллегия, до меня не дошло ни одной заметки, даже маленькой справки о том, что кто-то ждал фольков. И откуда они могли появиться - Альдерон и его осел, asinus! - со славным именем Алексис. Может ли кандидат это доказать? - закончил он.
Ким сидел как громом пораженный. Он не мог вспомнить этой фразы, но был абсолютно уверен в том, что где-то об этом читал.
- In libra quodam… - начал он на древнем языке, но потом невольно перешел на Всеобщий. - Я об этом читал в одной книге, - сказал он в полголоса, - но не могу сейчас вспомнить ни названия, ни ее автора.
Шептание среди слушающих возобновилось и продолжалось до тех пор, пока ректор не начал стучать по столу своим скипетром.
- Silentium! - воскликнул он. Затем, повернувшись к кандидату, добавил: - Нам этого недостаточно, и требуется, чтобы ты представил свидетелей, которые бы подтвердили существование этой работы.
Ким беспомощно оглянулся. В этот момент с последнего ряда аудитории кто-то встал. Поднявшийся был одет в скромную коричневую мантию бакалавра. Его голос раздался ясно и отчетливо:
- Я могу это засвидетельствовать, ибо сам держал эту книгу в руках.
- А кто ты такой? - съязвил адверсариус.
- Fabianus Alexis, Baccalaureus Artium Civisque Universitatis Altae Thurionis.
Шепот нарастал.
- Император, это император!
Тотчас поднялся еще один свидетель:
- Я тоже. Gilfalas Talariensis, Baccalaureus Artium Civisque.
- И я, - присоединился третий, маленький и приземистый, внушительных размеров, на котором красовалась коричневая мантия. - Burorinus Balorini Filius, Baccalaureus и так далее и тому подобное. И осла я знаю тоже, - добавил он напоследок.
Магистр Квазинус покраснел. Ректор злобно улыбнулся.
- Достаточны ли вам свидетельства этих безупречных студентов, уважаемый коллега? - прошептал он. И угнетенным голосом добавил: - Не становитесь сами asinus, Квазинус!
Тот проглотил подступившую к горлу желчь и с силой захлопнул рукопись.
- Quod concendendum est.
Тотчас на Кимберона Вайта была накинута красная мантия, а на голову ему надет берет. Затем ректор произнес слова, которые звучали в подобной ситуации уже в течение многих столетий:
- Ego pro tempore Universatis Altae Thurionis ordinarius te Cimberonum magistrum nomino, nominatum pronuntio, pronuntiatum prodamo. Gratulor!
Кимберон и его друзья сидели в «Черном ките» за кружками пива, пока их головы не стали тяжелыми.
Магистр Кимберон заплетающимся языком спросил у своего друга, императора:
- Скажи мне, Ф-фабиан, что с книгой… и ослом… ты мне хотел лишь помочь?.. И это не правда… это неревно… э-э… неверно…
Но Фабиан не согласился с этим:
- Все имеет свою подлинность… и со временем, мой друг… однажды…
- О! - воскликнул Ким.
Но день, когда все должно было проясниться, все не наступал, и, в конце концов, Ким забыл об этом.
Прошел год, за ним, согласно вечному круговороту времени, следующий. Однажды из Империи пришло известие, что Фабиан и его супруга стали родителями наследника, которому дали имя Талмонд Юлиан. Ким отправил поздравления на листе бумаги ручной выделки, написав их разборчивым почерком ученого, а потом позабыл и про это.
По первоначальному плану обладатели колец должны были встречаться в Альдсвике каждый год. Потом появился уговор повторять эту встречу раз в семь лет, поскольку император не мог каждый год предпринимать столь далекое путешествие, да и остальным это было не так просто.
На первую такую встречу прибыл лишь неизменный мастер Грегорин. У остальных были основательные причины для отсутствия. Фабиан собирался воевать с восставшими восточными провинциями. Гилфалас унаследовал трон своего отца, короля Инглариона, после его кончины. Бурорин предпочел остаться рядом со своей беременной женой. От карликов из глубин Зарактрора не было вестей уже два года. А что с Высоким Эльфийским Князем, не знал никто. Вскоре пришла радостная весть от Бурорина и Марины. У них родилась девочка, которую назвали Бурина, что магистр Кимберон посчитал не слишком остроумным. Впрочем, в выборе имен гномы никогда не отличались оригинальностью. И когда через три года у них появился страстно желаемый сын, то на стене дома было вырублено имя Брегорин.
Так проходили годы. Помещик Родерих Финк, ставший к этому времени зрелым мужем, взял на себя тяготы управления Эльдерландом, освободив тем самым Кима, так что теперь магистр Вайт мог всецело посвятить себя научным изысканиям. Но он все-таки не оставлял надежды увидеть старых друзей. И вот, в ожидании очередной встречи в Альдсвике, всем им он отправил письма.
Это было великолепным осенним днем 792 года по летосчислению фольков.
В саду перед своим домом магистр Кимберон выстроил беседку. На ней были развешены разноцветные фонарики, которые зажигались при наступлении вечера. Император со своей супругой сидели на почетном месте, в креслах, специально доставленных из ратуши. Естественно, здесь присутствовал и бургомистр в сопровождении жены и сына, долговязого юнца, не знающего, куда деть свои длинные руки и ноги. Но Альдерон дураком отнюдь не был. Чтению и письму его обучал сам магистр Кимберон. Мальчик уже сейчас делал немалые успехи в обращении с цифрами. Кроме того, он умел внимательно слушать - качество удивительное для его возраста. Юный принц Талмонд, одетый в красные одежды, напротив, скучал в присутствии взрослых.
- Здесь есть ручей, где можно ловить рыбу? - поинтересовался он у сына бургомистра.
- Конечно, - ответил Альдо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
- Non est, - сказал Ким уверенным голосом. Да, этого не может быть, ибо, если бы сотворение фольков противоречило Плану Божественной Четы, тогда бы это означало, что не весь мир находится в ее руках. - Nam si esset creatio singularis contra designum Patris Martisque, mundos поп esset finitHS, quis vere est secundum /idem et revela-tionen.
Адверсариус открыл следующую страницу рукописи. Ему, вероятно, и самому не хотелось углубляться в эту сомнительную область. Ведь если бы он допустил сомнение в конечности мира, какой она является сообразно вере и интуиции, он сам бы оказался на грани ереси.
Так от одного вопроса они переходили к другому. На каждый из них кандидат отвечал спокойно и уверенно. В полдень прозвенел звонок. Экзамен длился уже целых два часа.
- Sit thema, - снова начал было оппонент.
Аудитория застонала так откровенно, что даже магистр Квазинус не мог больше это игнорировать. Он оторвал глаза от рукописи. Ректор посмотрел на него с легким укором.
- Не достаточно ли, господин адверсариус? Разве кандидат еще не доказал, что его гипотеза не подлежит сомнению? - спросил он.
- Еще один вопрос, ваше превосходительство.
Ректор вздохнул:
- Да.
Магистр Квазинус открыл последнюю страницу работы Кима:
- Если этой работе и хватает правомерности, то научной обоснованности ей недостает. У вас здесь написано: Sicut Popules in Gradum exierunt, expectamt eos Alderonus cum asino suo Alexi. Высокая коллегия, до меня не дошло ни одной заметки, даже маленькой справки о том, что кто-то ждал фольков. И откуда они могли появиться - Альдерон и его осел, asinus! - со славным именем Алексис. Может ли кандидат это доказать? - закончил он.
Ким сидел как громом пораженный. Он не мог вспомнить этой фразы, но был абсолютно уверен в том, что где-то об этом читал.
- In libra quodam… - начал он на древнем языке, но потом невольно перешел на Всеобщий. - Я об этом читал в одной книге, - сказал он в полголоса, - но не могу сейчас вспомнить ни названия, ни ее автора.
Шептание среди слушающих возобновилось и продолжалось до тех пор, пока ректор не начал стучать по столу своим скипетром.
- Silentium! - воскликнул он. Затем, повернувшись к кандидату, добавил: - Нам этого недостаточно, и требуется, чтобы ты представил свидетелей, которые бы подтвердили существование этой работы.
Ким беспомощно оглянулся. В этот момент с последнего ряда аудитории кто-то встал. Поднявшийся был одет в скромную коричневую мантию бакалавра. Его голос раздался ясно и отчетливо:
- Я могу это засвидетельствовать, ибо сам держал эту книгу в руках.
- А кто ты такой? - съязвил адверсариус.
- Fabianus Alexis, Baccalaureus Artium Civisque Universitatis Altae Thurionis.
Шепот нарастал.
- Император, это император!
Тотчас поднялся еще один свидетель:
- Я тоже. Gilfalas Talariensis, Baccalaureus Artium Civisque.
- И я, - присоединился третий, маленький и приземистый, внушительных размеров, на котором красовалась коричневая мантия. - Burorinus Balorini Filius, Baccalaureus и так далее и тому подобное. И осла я знаю тоже, - добавил он напоследок.
Магистр Квазинус покраснел. Ректор злобно улыбнулся.
- Достаточны ли вам свидетельства этих безупречных студентов, уважаемый коллега? - прошептал он. И угнетенным голосом добавил: - Не становитесь сами asinus, Квазинус!
Тот проглотил подступившую к горлу желчь и с силой захлопнул рукопись.
- Quod concendendum est.
Тотчас на Кимберона Вайта была накинута красная мантия, а на голову ему надет берет. Затем ректор произнес слова, которые звучали в подобной ситуации уже в течение многих столетий:
- Ego pro tempore Universatis Altae Thurionis ordinarius te Cimberonum magistrum nomino, nominatum pronuntio, pronuntiatum prodamo. Gratulor!
Кимберон и его друзья сидели в «Черном ките» за кружками пива, пока их головы не стали тяжелыми.
Магистр Кимберон заплетающимся языком спросил у своего друга, императора:
- Скажи мне, Ф-фабиан, что с книгой… и ослом… ты мне хотел лишь помочь?.. И это не правда… это неревно… э-э… неверно…
Но Фабиан не согласился с этим:
- Все имеет свою подлинность… и со временем, мой друг… однажды…
- О! - воскликнул Ким.
Но день, когда все должно было проясниться, все не наступал, и, в конце концов, Ким забыл об этом.
Прошел год, за ним, согласно вечному круговороту времени, следующий. Однажды из Империи пришло известие, что Фабиан и его супруга стали родителями наследника, которому дали имя Талмонд Юлиан. Ким отправил поздравления на листе бумаги ручной выделки, написав их разборчивым почерком ученого, а потом позабыл и про это.
По первоначальному плану обладатели колец должны были встречаться в Альдсвике каждый год. Потом появился уговор повторять эту встречу раз в семь лет, поскольку император не мог каждый год предпринимать столь далекое путешествие, да и остальным это было не так просто.
На первую такую встречу прибыл лишь неизменный мастер Грегорин. У остальных были основательные причины для отсутствия. Фабиан собирался воевать с восставшими восточными провинциями. Гилфалас унаследовал трон своего отца, короля Инглариона, после его кончины. Бурорин предпочел остаться рядом со своей беременной женой. От карликов из глубин Зарактрора не было вестей уже два года. А что с Высоким Эльфийским Князем, не знал никто. Вскоре пришла радостная весть от Бурорина и Марины. У них родилась девочка, которую назвали Бурина, что магистр Кимберон посчитал не слишком остроумным. Впрочем, в выборе имен гномы никогда не отличались оригинальностью. И когда через три года у них появился страстно желаемый сын, то на стене дома было вырублено имя Брегорин.
Так проходили годы. Помещик Родерих Финк, ставший к этому времени зрелым мужем, взял на себя тяготы управления Эльдерландом, освободив тем самым Кима, так что теперь магистр Вайт мог всецело посвятить себя научным изысканиям. Но он все-таки не оставлял надежды увидеть старых друзей. И вот, в ожидании очередной встречи в Альдсвике, всем им он отправил письма.
Это было великолепным осенним днем 792 года по летосчислению фольков.
В саду перед своим домом магистр Кимберон выстроил беседку. На ней были развешены разноцветные фонарики, которые зажигались при наступлении вечера. Император со своей супругой сидели на почетном месте, в креслах, специально доставленных из ратуши. Естественно, здесь присутствовал и бургомистр в сопровождении жены и сына, долговязого юнца, не знающего, куда деть свои длинные руки и ноги. Но Альдерон дураком отнюдь не был. Чтению и письму его обучал сам магистр Кимберон. Мальчик уже сейчас делал немалые успехи в обращении с цифрами. Кроме того, он умел внимательно слушать - качество удивительное для его возраста. Юный принц Талмонд, одетый в красные одежды, напротив, скучал в присутствии взрослых.
- Здесь есть ручей, где можно ловить рыбу? - поинтересовался он у сына бургомистра.
- Конечно, - ответил Альдо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90